Пепел и песок
Шрифт:
— Больше — будет уже скучно. Все-таки у нас как бы такой особый жанр, — произносит Велимир Велимирович. — Давайте я вам покажу, что мы делаем. У нас есть очень хорошие фильмы. Приходите к нам в Институт тракторостроения.
— Куда?
Требьенов улыбается:
— Они арендуют там помещение. Все равно трактора никто не строит. Там же у них и студия.
Велимир Велимирович вынимает визитку из внутреннего кармана теплого пиджака, кладет передо мной:
— Вот адрес. Давайте завтра в два часа дня. Раньше не получится, я встаю только в 12: снимаем
— Приходится держать секретность? — вздыхает Требьенов.
— Да какая секретность, помилуйте! Днем все наши актеры работают и учатся. Ну что, рассчитаемся?
— А вы больше не будете кушать? — ласково осведомляется Требьенов.
— Нет, не буду. У меня своя диета. Не волнуйтесь, я заплачу.
Еще один удар током.
Мир Мирыч зовет официанта, перебирая рукой воздух. Я разглядываю его визитку: она перламутровая, искрится под декабрьским солнцем. Хотя в клубе «Ефимыч» нет никакого солнца. «Трубецкой-Бенуа Велимир Велимирович. Студия „Потемкин“».
Официант подходит, прилипает подошвами к деревянному полу и ждет, пока Мир Мирыч достанет из того же теплого кармана таблетку и прикажет:
— Мне стакан воды.
— Без газа, как всегда?
После четырех чашек кофе и суммы тысяча долларов мне тоже очень хочется стакан воды. Два стакана воды.
— Э-ээ… А можно…
Официант не видит меня:
— Что еще, Мир Мирыч?
— Что еще? Ну и, как бы, счет.
Снова Марк:
— А можно…
Официант поворачивает ко мне мраморное лицо. Язамираю. Официант не ждет, уходит вдаль. Скотина! Тварь! Ты будешь плясать под шум моего прибоя! Я залью тебе кипящий перламутр в глотку! Я вернусь!
— Что с тобой? — Требьенов вглядывается в меня.
— А что?
— У тебя такой взгляд…
Мир Мирыч зевает:
— Не высыпаюсь совершенно. А вчера еще был прием в Патриархии.
— Прямо в Патриархии? — Требьенов разводит руки, видимо, изображая распятие.
— Да. Моей жене вручали приз «Тихий ангел» — сам Патриарх. За ее фильм «Свято место».
— Да! — восклицает Требьенов. — Великолепный фильм! Просто великолепный!
— Вы видели? — Мир Мирыч подозревает неладное.
— Конечно! Такое нельзя пропустить. Актеры подобраны идеально!
— Вообще-то он, как бы, документальный…
Скромный зал. Иконы в золотых окладах.
Патриарх троекратно целуется с женой Мир Мирыча. На ее голове скромненький синий платочек. В первом ряду сидит Мир Мирыч, сочится миром. Патриарх затягивает пасхальным распевом:
— Этот фильм пронизан духом православия, и в наше тяжелое время способен пробудить в людях…
Стоп кадр. Стоп. Кадило, замри.
— Это было очень приятно, — завершает Мир Мирыч эпизод в окладе. — Прямо из рук Патриарха. — задумывается, прислушивается к эху далеких псалмов. — Мы с женой на одном курсе во ВГИКе учились. Только она потом пошла в документалку, а я стал игровые снимать. Наш курс вел сам Божедомский.
— Великий мастер, —
прикрывает глаза Требьенов.— А вы у кого на курсе учитесь? — Мир Мирович снимает очки, чтобы лучше видеть меня.
39
Использую туповатый, но верный фокус: перевожу цвет в ч/б.
Без очков монохромный Мир Мирыч уже не учитель физики. Смотрит искоса, со средневековым прищуром:
— У кого?
— У нас много преподавателей.
— Но в чьей ты мастерской?
— У нас нет мастерских на истфаке.
— Каком истфаке? Сильвер сказал, что ты на кинодраматургии во ВГИКе.
Официант приносит стакан кастальской воды на подносе. И листок со счетом. Мир Мирыч берет стакан, рука дрожит, в стакане рябь. Листок официант прижимает тяжелой солонкой — хотя ветра нет.
Мир Мирыч кладет таблетку в рот, глотает воду. Этой перебивки хватает, чтобы Требьенов проделал передо мной своими глазами несколько ярких трюков. Молчи, я сам все скажу!
Таблетка еще следует по бурому пищеводу навстречу язве, когда Требьенов произносит:
— Он учится индивидуально, у Ричарда Овсянкина. Родители оплачивают.
МИР МИРЫЧ Ах, у Ричарда… А кто его родители?
ТРЕБЬЕНОВ Бизнесмены.
МИР МИРЫЧ А где живут?
ТРЕБЬЕНОВ
В Москве.
МИР МИРЫЧ
Давно?
ТРЕБЬЕНОВ Всю жизнь.
МИР МИРЫЧ Не надо врать.
ТРЕБЬЕНОВ Но почему?
МИР МИРЫЧ Да ваш акцент!
ТРЕБЬЕНОВ Какой акцент?
МИР МИРЫЧ Такой акцент. Я слышу все.
ТРЕБЬЕНОВ Поверьте, мы…
МИР МИРЫЧ Ведь с юга вы?
ТРЕБЬЕНОВ Как вам сказать?
МИР МИРЫЧ Да мне насрать.
ТРЕБЬЕНОВ Простите, что?
40
Мир Мирыч надевает очки, снова становится милым учителем физики и возвращает нам цвет.
— Мне все равно, откуда вы, дорогие мои южане. Мне нужны сюжеты. Хоть с юга, хоть с севера.
Требьенов страдальчески смеется:
— Будут, будут, Велимир Велимирович!
— Набросаешь что-нибудь до завтра? — Он поворачивает ко мне голову, трет шею. — Чертов остеохондроз. А?
— Набросаю.
— Нужна драма. Причем с хорошим культурным бэкграундом.
— С чем?
— Мы стремимся работать на продвинутую аудиторию, не для ларьков на Курском вокзале. Может, что-нибудь историческое, раз уж ты историк? Все, до завтра. У меня через час кастинг.
— Что?
— Отбор актеров.
Мир Мирыч кладет под солонку несколько купюр, задумывается и добавляет еще одну. Встает, протягивает мне руку:
— До завтра. Бог даст, что-нибудь у нас и получится.
Требьенов уже отодвигает стул Мир Мирыча и спрашивает тонким голоском:
— А как бы мне получить членство в «Ефимыче»?
— Очень просто: нужны две рекомендации. Одну я тебе дам, а вторую… — озирается вокруг, морщится. — Да вон, хоть Иван Неронович. Когда протрезвеет. А зачем тебе?