Перегной

В иное время речь Григорьича, речь сколь яркая столь и горькая, вполне бы сошла за познавательную лекцию по экологии. Теперь же она звучала упреком моей скотскости и приговором моей человечности. Можно было конечно и возразить и тем самым только подчеркнуть собственное оскотинивание, тем самым втоптать себя, уже попранного, в грязь презрения. Так сказать самоуничтожиться. Но к чему слова когда ты кругом не прав. С одной стороны - ну и дерево, ну и чего такого, а с другой стороны один балбес, которому двадцать пять лет взял и за час управился с тремя семидесятилетними кедрами, только-только начавшими плодоносить.

Я, если честно, не знал, что рублю кедры - думал, валю сосенки, но мои заблуждения меня нисколько не оправдывали. В конце концов, я, венец природы и ее же царь, срубил памятник собственной глупости и невежеству. Насколько я был образован и эрудирован в городских условиях, насколько свободно ориентировался в лабиринтах улиц и дворов, в сплетениях проводов и функциях разнообразных приборов, насколько легко разбирался в запутанных иерархиях социума и производил в уме сложные вычисления, а потом вычисления эти, денежные ли, еще какие прикидывал на различные ситуации, моделировал их, отвергал, дорабатывал, принимал, снова отвергал, в общем насколько я был ловок и неуязвим в городской среде - настолько я был жалок и беспомощен наедине с природой.

Я об этом догадывался и ранее, но все же, пожив чуть-чуть на ее лоне, думал, что было добился от нее пускай не взаимных каких-то чувств, но некоей отстраненной, формальной приветливости. Что хоть чуть-чуть, но начал я ее понимать. А оказалось - я ей враждебен.

А то, что я враг, и враг заклятый, сомнений быть никаких не могло. Все сомнения своей пламенной речью сейчас развеивал Григорьич. И говорил он так правильно и складно, что по всему выходило: таки - да, враг.

Прихотливое, где попало не растущее дерево кедр начинает плодоносить только к шестидесяти годам своей жизни. Но и до того, как оно начинает давать плоды - ценнейшие орехи, оно начинает организовывать вокруг себя жизнь. В его ствол, как в комфортное общежитие, как в благостную среду устремляются жуки и черви. Дерево еще не начало толком жить, а его уже пытается извести мелкая нечисть. Но нет худа без добра - на извод этой нечисти призывает природа птиц. Птицы заводят потомство, зная, что всегда вблизи дерева смогут его прокормить и вырастить. Так польза для одного существа оборачивается пользой для другого.

А дерево между тем растет, и, требуя света, ширит и ширит свою крону, распускает, словно искусная мастерица, изумительные кружева ветвей. И образуется тень, настолько же благая и спасительная для природы как и солнце. И в этой тени зарождается новая жизнь. Чего только там нет - от разноцветья трав и грибов, до насекомых, гадов и мелких животных. Все растет и множиться под благодатной тенью дерева. Так, под постепенно ширящимися ветвями начинает оживать природа. Растет, ширится лес. Крепнущие ото дня корни дерева удерживают влагу, а значит полноводнее будут ручьи, значит шире и чище будут реки. Значит крепче будут их берега. И там тоже зарождается и множится своя жизнь. Всюду жизнь!

А кедр между тем еще и не плодоносит. Много много лет пройдет, прежде чем начнет давать он плоды. За эти годы разрастется лес, взметнуться ввысь стволы и ни одному поколению животных, от малой птахи до крупного лесного зверя дадут они приют, не одно повидают потомство, немало отдадут ему своих сил, своей защиты, прежде чем сподобятся произвести свое.

И когда деревья наконец обогатят природу ценнейшими плодами тут уже начнется совсем другая жизнь. Выжившее вопреки всему, в самых тяжелых условиях, закаленное дерево и потомство дает такое же закаленное и крепкое. Ветер, звери и птицы разнесут окрест семена. И из них со временем прорастет, уцепится корнями в почву, а затем метнется ввысь новое дерево, новая точка опоры и жизни для многих и многих тварей.

Но не только этим ценно потомство кедра. Кедровый орех ценнейшее и питательнейшее вещество. Основа рациона для многих животных – их жизнь и пропитание. Белка и бурундук, прочий мелкий зверь, бесчисленное количество птиц - все находят себе пропитание на плодоносящем дереве. И всяк, отведавший от дерева сего плодиться и множится. Мелочь эта, в свою очередь, питает более крупного зверя. Живет и растет лес, процветают его обитатели, наполняется гармонией природа. Одно только дерево, один только ствол порождает вокруг себя бесчисленную и разнообразную жизнь.

И человек, если подходить с умом, от одного дерева может всю жизнь получать и силы и здоровье. Одних только орехов со взрослого кедра можно собрать полтора-два ведра, а это ценннейшее, богатое минералами, витаминами и энергией питание. А еще это лекарство.

Конечно, не все так идиллически в природе. Сильные ветра, засухи, наводнения, пожары, не говоря уже о многочисленных мелких вредителях постоянно угрожают дереву. Но нет худа без добра, в природе все мудро и правильно устроено. Сгоревшее от пожара ли, от молнии дерево может удобрить собою почву, или же дать шанс растениям, которые, находясь в его беспросветной, густой тени не могли полноценно развиваться. Обгорелый, мертвый ствол послужит питанием жукам и червям, а те, отмерив до конца свой жизненный срок падут в землю, возвращая природе все, что у нее взяли. Или же пойдут на корм другим животным.

Поваленное ветром дерево откроет этому ветру путь к другим растениям и их семена, плоды или пыльца будут разнесены на огромные расстояния, покроют собой пустоши и на них возродиться новая жизнь. Все, что отнимает природа у одного своего существа, включая жизнь, она отдает другому, отдает мудро и многократно.

Одна смерть порождает множество жизней - в этом и есть великий и простой смысл, важнейшая истина матери-природы. Она ничего не делает зря и любая жертва здесь искупаема. Круговорот веществ, что вечный круговорот планет вокруг солнца - вот оно, главное условие жизни.

Да что там условие, это и есть сама жизнь. Взял - отдай. Не бери много, бери только по необходимости. Соразмеряй свои потребности со своими возможностями. Не городи лишнего. Не бери ничего сверх того, что можешь унести и усвоить. Это и называется гармонией.

Природа не терпит вранья, фальши, чрезмерности. Природа рациональна и все в ней устроено по уму и лучшим образом. Все живет и дышит, сообразуясь с этим устройством, даже не постигая его, не вникая в него, а само по себе. Все в природе рождается с этим знанием и с ним же и умирает.

Лишь человек, венец творения, вознесенный природою на самый верх, постигший все и вся, почему-то лишен этого знания и не ведает, что творит. Хотя, по идее, перво-наперво, с молоком матери он должен бы впитать его, и соблюдать рьяно и чисто, подавая всем пример. Но человек, к сожалению, для природы самый страшный враг. Не имея такой разрушающей силы как огонь или ветер, не повелевая стихиями, а лишь научившись приспосабливаться к ним и более-менее неловко защищаться, человек берет от природы без меры, не задумываясь, чем же он будет отдавать.

И, время от времени, устав от бессмысленной и бестолковой человеческой деятельности, от всепроникающей людской назойливости, природа начинает роптать и отмахиваться от человека, как от надоедливого гнуса. Снегопады и наводнения, ураганы и ливни, сели и оползни, прочие стихийные бедствия застигают людей, крушат их селения и предприятия, вмиг рушат то, что с таким трудом создано. Но человечество с невиданным упорством восстанавливает все обратно, опять же, беря без меры, от природы все, что ему нужно.