Переход II
Шрифт:
— Вот всегда приятно с тобой, партизан, поговорить: ты даже посылаешь людей так, что люди довольные в указанном направлении уходят! — рассмеялся Пантелеймон Кондратьевич. — А если серьезно, то ты нам сейчас много очень интересного рассказал, и, мне кажется, очень важного и нужного. Впрочем, как и всегда. Ладно, услышали мы достаточно, узнали много, так что пойдем уже, не будем вам мешать. Но учти: учебники и программы школьные я с тебя стребую! Спасибо, Сона Алекперовна, все было очень вкусно… и очень познавательно. До свидания, а мужа вашего вы уж сами вовремя попинайте, а то он сам ничего делать не станет, на других работу свалит. Знаю я его, не первый год знаю…
Глава 26
Андрей Александрович горячо поддерживал мысль Михаила Васильевича Посохина о превращении Москвы в «полицентричный» город главным образом из-за того, что транспортная проблемы в столице выглядела практически неразрешимой. И это при том, что в Москве выпускались и автобусы,
И потихоньку эти «блага» руководство столицы создавало, хотя иногда они и «сами по себе» возникали, причем довольно странным образом. Например, от станции метро «Завод имени Сталина» до нового поселка, выстроенного вокруг института МИФИ, была проложена троллейбусная линия (поскольку выделить на этот маршрут автобусы не получилось, да и троллейбусы в обслуживании были гораздо дешевле), однако и троллейбусы утром и вечером ходили, набитые пассажирами сверх всякой меры, к тому же именно на этой линии большинство пассажиров ездили «от конечной до конечной» и там травмы людей случались заметно чаще, чем на других маршрутах. Руководство троллейбусного парка решило «емкость транспорта» увеличить и из списанных троллейбусов в ремонтной мастерской изготовило пассажирские прицепы — но теперь сами троллейбусы даже в «спокойное» время ходили с перегрузками и ломались гораздо чаще, так что идея оказалась ошибочной. Вроде как ошибочной — но руководитель одного из расположенных в городке институтов с руководством парка как-то договорился, забрал один из сломавшихся от перегрузки троллейбусов вместе с прицепом — и на заводе (почему-то на заводе, занимающимся производством медицинской техники) из двух кузовов был изготовлен один, но в котором половинки соединялись резиновой «гармошкой» снабженной внизу поворотной платформой. И хотя прицеп при этом укоротился почти на два метра, емкость получившегося «чудовища» не уменьшилась по сравнению с составным троллейбусным поездом, а так как на заводе и моторы троллейбуса поменяли, и всю систему управления (поставив какую-то новую, на полупроводниках), то теперь это изделие, даже будучи перегруженным, ехало ровно и спокойно — а водители, проводившие его испытания, говорили, что и управлять машиной стало гораздо легче. Ну а пассажирам стало легче входить и выходить: на заводе и двери троллейбуса поменяли. Но больше всего Андрея Александровича удивило то, что на авиазаводе, ознакомившись с «доработанным» троллейбусом, сказали, что если все списанные машины им обратно отправлять, то новые, уже «сочлененные» окажутся не дороже прежних. Правда, при условии, что заводу и моторы новые поставлять будут, и эти полупроводниковые системы управления. Которые (то есть системы управления) вообще-то никто в стране и не делал: директор медицинского завода очень образно и очень как-то однозначно отказался заниматься их выпуском.
Отказаться-то он отказался, однако пообещал, что если где-то в Москве появится завод, где такие системы изготавливать захотят, то он готов «на пару недель» послать туда своих инженеров и рабочих, которые «научат, как их правильно и недорого делать» уже работников этого завода. Приказать руководству завода заняться и этим производством Андрей Александрович не мог, так как завод находился в подчинении Минздраву, однако в разговоре с его руководством он выяснил, что всю разработку «нового троллейбуса» провел Институт прикладного программирования, вроде бы входящий в систему Средмаша. И, хотя было непонятно, почему медицинский завод выполнил заказ совершенно постороннего института, Андрей Александрович снял трубку телефона и позвонил товарищу Первухину, с которым был хорошо знаком:
— Михаил Георгиевич? Это Жданов, и вот с каким вопросом: у тебя в каширском институт есть, прикладного программирования. Не мог бы ты мне прислать его директора завтра, кое-что у него уточнить надо.
— ИПП? Нет, я прислать никого оттуда не могу. Потому что ИПП в Средмаш не входит и мне не подчиняется.
— А кому? Мне действительно с их директором нужно срочно поговорить.
Товарищ Первухин просто рассмеялся в трубку:
— Не повезло тебе, потому что ИПП никому не подчиняется. Институт был создан по приказу Лаврентия Павловича, но в состав КГБ не включен, так что Воронов раньше только ему подчинялся… формально, а теперь — теперь просто не знаю. Может быть лично товарищу Сталину?
—
Хм… а как с ним поговорить-то можно?— Вот этого я тебе точно не скажу. Потому что даже Лаврентий Павлович, если ему что-то от Воронова нужно было, сам к нему приезжал, и Пантелеймон Кондратьевич тоже к нему в гости ездил. Но не в институт: там его вообще не поймать, а домой. Так что если он тебе действительно нужен…
— Нужен, и срочно.
— Тогда записывай телефон, сейчас, секундочку, найду его… записал? Звонить ему можно в любое время, но лучше после четырех, до этого он часто телефон просто отключает. И не позднее десяти: позднее ему разрешается звонить только Иосифу Виссарионовичу и Виктору Семеновичу. То есть трубку-то он снимет, но вот поговорить после этого ты с ним очень долго не сможешь. Еще вопросы есть?
— Да вроде нет… есть: а ты не в курсе, почему он заказы размещает на медицинском заводе?
— В курсе. Приказом Лаврентия Павловича он считается высшим руководителем этого завода и опытной фармацевтической фабрики первого мединститута, ему вроде даже директора этих фабрик обязаны подчиняться. Но, думаю, у него просто отношения с ними очень хорошие… потому что три четверти из того, что там делается, Воронов и придумал. И когда он придумывает что-то новое… в приказе Берии особо оговаривалось, какие премии работникам выдаются за то, что они что-то, Вороновым придуманное, изготавливают. Я бы и сам от таких премий отказываться не стал…
Вообще-то Андрей Александрович про товарища Воронова уже слышал немало, в том числе слышал и о том, что этот товарищ ему жизнь когда-то спас. А еще слышал, что и товарищ Пономаренко (всерьез), и товарищ Берия (почему-то исключительно в шутку, откровенно при этом хихикая) Воронова в разговорах постоянно зазывали «партизаном» — так что он ожидал увидеть по крайней мере солидного мужчину. Но после того, как он договорился о встрече с ним по телефону, к нему в кабинет пришел довольно молодой парень в несколько странном темно-синем костюме, а выслушав товарища Жданова он ответил вообще странно:
— Ну, завод-то медоборудования вообще не приспособлен для производства таких систем… и я даже не знаю, где такие можно сейчас делать. Но так как, мне кажется, троллейбусов в стране будет только больше, то стоит новых завод выстроить, такие системы выпускающий. А если вам все равно, где, то я бы предложил завод такой выстроить в Клину, Волоколамске или в Можайске: на город нагрузки от дополнительных рабочих не возникнет, а возить оттуда агрегаты в Тушино… или даже в Саратов нетрудно. А вот изготавливать их непосредственно на троллейбусных заводов я бы не порекомендовал: специалисты совершенно непрофильные потребуются.
— А вы поможете производство наладить?
— Я? Нет, конечно, я вообще не знаю, как все это было сделано. Системы управления разработали товарищи из Энергетического института, механику — то есть соединительную платформу и двери новые — это в МАДИ вам обращаться нужно, я подскажу к кому, у меня где0то записано.
— А мне сказали, что это разработка вашего института…
— ИПП тут тоже не причем: я просто рассказал парням из МЭИ м МАДИ, что мне хочется от них получить, и сказал, что они получат, когда задачку выполнят. А все остальное они уже сами делали, и я даже не знаю как, где и когда. Ах да, я еще на заводе медоборудования попросил их заказы выполнить…
— Но ведь подобные работы стоят очень немало, вы их какого бюджета их оплачивали?
— Из семейного, мне страна наша постоянно старается за изобретения мои денег дать побольше, но нам-то столько не проесть! А на работу ездить, даже если у меня машина сломается, я хочу в комфорте и уюте. Ну а если и другим людям от этого лучше становится, то это уже не ко мне вопросы.
Новый завод Андрей Александрович решил строить в Можайске…
Алексей поручение, которое ему дал Пантелеймон Кондратьевич, «выполнил досрочно», вот только легче от этого никому не стало. Даже самый хороший учебник по программированию ни малейшей пользы ни принесет, если ученики не смогут полученные из книжки знания закреплять на практике — а вычислительные машинки пока еще миллионами не производились. И даже сотнями тысяч не производились, а все те десятки (очень скромные десятки) тысяч «настольных» машин, заводами все же выпускаемые, со свистом расходились по разным предприятиям. И в основном пока еще по предприятиям сугубо промышленным и еще более в основном по различным конструкторским бюро. Последнему сильно способствовало то, что в ИТМиВМ разработали «чертежный автомат», то есть планшетный графопостроитель. И хотя эти «автоматы» пока по всей стране насчитывались штуками, инженеры уже очень сильно «имели их в виду». Потому что пока чертеж на бумаге они и не могли «автоматически начертить», то посмотреть на него на экране монитора уже могли без проблем: на Московском телевизионном заводе группа энтузиастов разработала именно графический монитор. Векторый, и с довольно ограниченными возможностями по сложности изображаемого, но и он инженерам очень понравился. Тем более понравился, что в МЭИ успели разработать приличную библиотеку «графических» программ, так что результаты расчетов «чертить» стало уже несложно и простым инженерам.