Перекресток судеб

Глава седьмая

23 июля. Лес у реки Лика, город Сатурион

— Там сожженное святилище Тишины! — прохрипел Сарим.

– И служители на деревьях висят! — пробормотал явно пораженный до глубины души Захар.

Мы все посмотрели на Бор Бара, он сидел, непонимающе переводя взгляд с одного друга на другого, потом встал и неуверенно зашагал в ту сторону, откуда прибежали парни. Казалось, он не мог поверить в то, что услышал, и потому шел так медленно.

Святилище было спрятано за густыми, высокими кустами и попасть туда когда-то было непросто, но, похоже, злодеи подожгли огромный кусок ограды огненной волной и вошли в святилище большой толпой. Даже на мой неопытный взгляд следов на земле было много, да и схватить шесть служителей и повесить их на деревьях малым числом было непросто. Наш Тихоня смог уложить много народу перед своим святилищем прежде, чем умертвие добралось до него. И то оно не сумело перешагнуть порога храма. А тут шесть служителей и, насколько я знала, они все владели этой страной магией Тишины, в конце концов они могли уйти тропой тишины, но не ушли, они предпочли погибнуть, сражаясь, а потом уже их повесили.

Мы молча смотрели на почти полностью сгоревший храм и на повешенных и не могли сдвинуться с места, все были настолько поражены кощунством произошедшего, что не смели переступить через границу земель святилища.

Бор Бар повернулся к нам и приложил палец к губам, он просил нас хранить молчание, и мы согласно кивнули. Так мы отдавали дань уважения погибшим. Бор Бар первым шагнул на землю святилища, и мы пошли за ним. Ветер попытался прогнать нас, но мы устояли и подошли к дереву, на котором висели повешенные. Сарим забрался на плечи Захара и срезал веревки, а Бор Бар и я с Акаей ловили тела и опускали на землю. Все они были молодыми, еще совсем юными, почти подростками, и на груди каждого был вырезан символ в виде перечеркнутого полумесяца. Наш Тихоня провел пальцами по ране каждого умершего и тихо, но очень зло зарычал. Он резко встал и пошел в сгоревший храм, крыша которого частично обвалилась, но к алтарю подойти было можно. Он с трудом вынул один из больших камней, из которых был сложен алтарь и достал огромную шкатулку. С трудом подняв, он вынес ее из храма и положил возле мертвых собратьев. Дунув на замысловатый рисунок возле замка, он ударил по замку, и он открылся. В шкатулке лежали саваны и медальоны служителей. Бор Бар сам без нашей помощи обрядил своих товарищей в погребальные саваны и, открыв тропу тишины, унес тела на тропу и столкнул в образовавшуюся на ней воронку из чистой магической энергии. Тела ярко вспыхнули и исчезли. К нам Бор Бар вернулся заплаканный и бледный, прядь его волос у левого виска поседела, и он стал выглядеть значительно старше.

Бор Бар заново открыл шкатулку и достал из нее не белый наряд служителя Тишины, а бледно коричневый наряд и кольчугу тончайшего плетения, он подпоясался поясом с мечом и тремя метательными ножами, одел на руки наручи, и когда он повернулся к нам, я его с трудом узнала, он как будто перестал быть Бор Баром, он стал кем то другим, и этот человек не был добрым. Бор Бар накинул на голову белый платок и обмотал им лицо так, что видны стали только глаза и, поманив нас за собой, снова пошел в храм.

За алтарем на стене была небольшая дверь всего в полтора метра высотой и шириной в метр. Она была заперта на магический замок и те, кто пришел разрушить храм, так и не смогли открыть эту дверь.

Бор Бар опустился перед дверью на колени и, сделав три глубоких вздоха, вдруг произнес совершенно нормальным голосом:

– Я Бор Бар Борион, хранитель утренней Тишины, верховный служитель Тишины и покровитель молчаливого братства очищения, призываю братство к служению!

За дверью что-то заскрежетало и грохнуло чем-то тяжёлым, а во мне снова лопнул пузырь, и мне захотелось встать на колени рядом с Бор Баром и поклясться Тишиной, что я не отступлюсь пока не покараю виновников гибели собратьев. Но я сдержалась, со всей силы вонзив ногти в свои ладони, я заставила себя стоять и смотреть как Бор Бар открывает маленькую дверь и входит в нее, а за ней мы увидели улочку шумного города, увидели то, как к Бор Бару присоединяются к еще нескольким таким же, как и он одетых воинов и скрываются в толпе.

– Это Сатурион! — Изумленно сказал Сарим и земля под нами зашаталась, возмущенный ветер загудел, раздувая еще не остывшие угли и мы все дружно поспешили покинуть оскверненное святилище и вошли в город Сатурион.

Мы стояли в маленькой подворотне и видели, как стена за нашими спинами выравнивается, а маленькая дверь исчезает. Входить в толпу горожан мы не спешили, было такое ощущение, что нам не нужно торопиться, и мы оказались правы. Появились стражники, разгоняя народ по домам, а потом над городом опять разнесся набат, и я вся сжалась и почувствовала острый укол вины.

– И что, теперь везде, где мы появимся, будет бить набат и люди будут гибнуть? — спросила я у друзей.

– Это не из-за нас, это из-за Бор Бара и его собратьев! — ответил Сарим. — Если бы я знал кто он на самом деле, я бы с самого начала держался от него подальше.

– Почему? — хором спросили мы, и Сарим, взъерошив волосы, нехотя ответил.

– У Тихонь есть шесть старших служителей. Пять вполне мирные и тихие, они занимаются всем нам привычными делами. Целительство, школы и помощь бедным, то, к чему мы все привыкли. Но хранитель утренней Тишины — это генерал их армии, хотя мало кто верит в то, что они на самом деле существуют, но так говорят, и в паре книг я читал, что если братство и Хранитель утренней Тишины поднимутся, то они и инквизиторов, и магов на колени могут поставить на раз два. Поэтому инквизиторы и не связываются с Тихонями.

Члены братства живут обычной жизнью простых людей, и никто не догадывается, кто они на самом деле, пока их не призовет их хранитель и покровитель, тогда они становятся неодолимой силой смерти и те, кто причинил вред Тишине и его служителям, действительно умрут самой постыдной смертью. И не важно, кто ты по происхождению и насколько велика твоя вина, не помешал преступлению, значит, виноват и должен умереть. А детей преступников заберут и воспитают из них служителей, самых фанатичных и преданных служителей Тишины.

– И, похоже, Бор Бар точно знает, кто на них объявил охоту и теперь пошел мстить? — тихо сказала Акая.

– Эй! А вы чего тут стоите? — возмущенно крикнул на нас стражник, мы обернулись и увидели отряд из десяти человек, недоброжелательно подглядывавших на наше оружие.

– Решаем, куда нам идти при таких обстоятельствах. Мы только приехали в город, господин стражник, — сказал Захар.

– Мы даже до гостиницы не дошли, — тихо сказал Сарим, задвигая меня и Акаю себе за спину, и в этот раз я не стала возмущаться.

– Вам лучше покинуть город, воскресной ярмарки не будет! — строго сказал старший из стражников.

– А чего происходит-то? — спросил Захар, строя из себя тупого увальня.

– Тихушники с ума посходили. Вломились в дом архимага Вирса Мир Фола и, похоже, всех там вырезали, а теперь несутся к домам других уважаемых господ города. Так что Сатурион сейчас не лучшее место для отдыха. Идите к северным воротам и уходите из города. Там деревень много, там ярмарки тоже проводят, — недовольно ответил старший в отряде стражников, и еще раз оглядев нас с ног до головы, пошел дальше.

– Архимаг Фола?! — пораженно спросил сам себя Сарим и невидящим взглядом посмотрел на улицы города. — Архимаг и другие уважаемые семьи города… Да что же все-таки происходит-то?

– Сарим, ты в порядке? — Подергав рыцаря за рукав, спросила я.

– А? Д-д-да, в порядке, — ответил он неуверенно. — Просто пытаюсь сложить кусочки мозаики, и не могу. Не складывается мозаика, как будто большого ее куска не хватает.

Потом он увидел наши заинтересованные лица и, осознав, что сказал лишнее, встрепенулся и, еще раз посмотрев на улицы города, сказал: