Перелетная птица 3

— Антоныч, нас сейчас поймают! Когда они прицепятся, дави на тормоз, дай бог чтобы эта сволота врезалась в нас и расшиблась. Приказываю выпрыгнуть из машины и прятаться! Ныряй в воду и маскируйся камышами, понял?

— А вы?

— Я нужен живым, тебя просто зарежут. А ты расскажешь нашим что видел.

Скрежет гарпуна, пробившего багажник, отчаянный визг тормозов и сразу за ним грохот удара. Александра, хоть он и готовился к столкновению, зверски хряснуло боком о передние сиденья, но он успел отметить, что Антоныч выкатился из передней двери и канул за обрывом дороги. Давя собственную слабость и боль Александр протиснулся вперед, на сиденье водителя. Тут раздалось шипение, и он очень быстро потерял сознание.

Понятно что произошло: Александр читал о таких устройствах в будущем. Они там были изобретены для полиции, гоняющейся за придурками на сверхмощных тачках. Преследователь догонял удирающую машину, зацеплялся на него при помощи гарпуна и запускал успокаивающий или снотворный газ. Что же, предки додумались до такой хитрой системы без всяких прогрессорских закидонов.

Александру хватило буквально пары вздохов, чтобы он вырубился и уснул. Снились ему лиловые поля, по которым, утопая в травах по брюхо, гарцевали оранжевые единороги. Среди единорогов и длинноногих птичек с кошачьими головами бешено металась мерзкая зелёная обезьяна и ругалась неприличными словами. Вот обезьяна схватила Александра за грудки и принялась яростно трясти.

— Отлезь, гнида! — ласково шепнул ей жёлто-вишнёвый зайчик — Дай мне спокойно умереть!

— Хрена тебе! — прорычал Шолто Тавиш — Открывай глаза скотина, сейчас нас увезут в такие ебеня, откуда уже хрен сдриснешь!

И своей рукой раздвинул веки Александра. Не сильно раздвинул, совсем чуть-чуть. Сразу стало больно, мокро и невероятно противно. Больно от ушибов, а мокро от крови, продолжающей течь из носа. Вместо чудесного лилового поля перед носом рыжая поверхность дороги и тяжёлый ботинок с толстой подошвой. Вместо единорогов, птичек, зайчиков и даже такой милой и, как выяснилось, обаятельной обезьяны грубые голоса:

— Оле, он чё, сам был за рулём?

— Выходит сам. Да в рот ему потные ноги! Надо грузить да валить куда подальше, эти гады могут и самолёты поднять, а от них мы хрен спрячемся.

Чужие руки сноровисто охлопали бесчувственную тушку, забрали оба пистолета, а вот стилет, закреплённый в ножнах на икре под брюками, упустили.

— Болек, смотри какой у него толстый жилет!

— А-а-а! Вот почему Анджей ему печень не проткнул! Надо будет посмотреть устройство и заказать себе такой же.

Руки подхватили безвольное тело и потащили к своей машине, с которой водитель уже открутил кенгурятник с гарпуном.

Но погрузили не в роскошный и быстроходный «Амур», а в кузов скрипучей и облезлой «Газели», дальней родственницы такого же раздолбанного, воняющего свиным навозом «Морана», на котором Александр вояжировал по Франции. «Амур» же, избавившись от приметного украшения, рванул по дороге вперёд. Его задача — покрутиться по дорогам и оживлённым местам, уводя за собой преследователей от настоящей цели — неприметного грузовичка.

Лоб и щека ткнулись в замызганную, некогда серую солдатскую шинель, теперь представляющую собой… хм… подушку для одного из богатейших людей России. Следом в кузов влез один из похитителей и опустил за собой полог тента, а двое полезли в кабину. Александр изображал из себя кусок биомассы и тихо радовался, что беспечные налётчики даже не удосужились его связать. Порядок действий он для себя определил: того что в кузове нужно валить быстро и по возможности беззвучно. С этим деятелем можно не церемониться: в кузов, как правило, сажают аутсайдеров, в смысле самых младших членов группы. А вот кто из обитателей кабины самый ценный? Тут уж пятьдесят на пятьдесят: с одной стороны командир должен иметь руки свободными, а с другой — навыки вождения автомобиля ещё довольно редкие. Так что командир может быть и за рулём.

Грузовичок свернул на полевую дорогу, и его стало чаще потряхивать. Александр незаметно вынул стилет, сделал вид, что неловко ворочается и слегка застонал. Сопровождающий неласково ткнул его сапогом в рёбра:

— Тихо лежи, москаль!

— Воды… — слабо простонал Александр, искоса следя да сопровождающим.

Тот равнодушно глянул на пленника, полез в карман и вынул портсигар. Сунул в рот папиросу, и стал искать зажигалку. Нашел. Правда, не зажигалку, а спички. Открыл коробок и тут машину крепко тряхнуло, так что спички рассыпались.

— Пся крев курва маць! — заругался охранник и полез собирать спички.

Александр не стал прощать вопиющего нарушения устава гарнизонной и караульной службы, ухватил его за чуб и воткнул стилет под подбородок. Шолто Тавиш внутри Александра наслаждался такими приятными действиями: мочит всяких лохов, и ему за это ничего не будет!

В карманах охранника нашлись парабеллум и три обоймы к нему, серебряный портсигар, сразу отброшенный на пол и бумажник, в котором оказались какие-то документы. Бумажник отправился в карман, и Александр двинулся к кабине. Чуточку приоткрыл клапан спереди и глянул сквозь заднее окно кабины. Ага! Пассажир что-то рассказывает, оживлённо жестикулируя, а водитель весело смеётся.

Ага! Вот удобное место! Грузовичок сбросил скорость перед поворотом, ограждённым плотным кустарником. Бах! Бах! В правое и левое плечо водителя прилетели две пули. Пассажир в ужасе вскинулся, зашарил по поясу, но тут и ему стало ни до чего. Бах! Бах! Девятимиллиметровые толстячки и ему раздробили плечевые суставы. Машина воткнулась в кусты и заглохла. Александр выпрыгнул на землю подошел к кабине со стороны пассажира и распахнул дверь: что же, недурно. Оба — и водитель и пассажир были без сознания, оно и понятно: болевой шок. Выворотил безвольное тело прямо на дорогу, сдёрнул с налётчика ветровку, порвал её на полосы и приступил к оказанию первой помощи. Самодельными салфетками из ткани ветровки заткнул раны, а сверху замотал получившимися лентами. Когда заканчивал бинтовать водителя, пассажир стал подавать признаки жизни, и это хорошо.

— Good morning! — порадовался он пробуждению пленника и слегка пнул его в живот — Ну-ка расскажи вельможный пан, кто из вас старший. Того что в кузове не вспоминай, он уже в объятьях сатаны.

— Так он и был нашим командиром! — обрадовался пленник.

— Не ври, душный червяк. — не согласился Александр и снова пнул пленника, но уже посильнее, и не в живот, а в мошонку — У меня мало времени. Знаешь, как я сейчас поступлю? Перетяну тебе ногу вместе с яйцами, чтобы было очень больно, но ты не истёк кровью и начну стрелять сначала в ступню, а потом по сантиметру выше. Патрон я у вас много забрал, надолго хватит.

— Пшеклентый москаль!

— Ладно, надул усы, посверкал глазами, показал гонор, колись уже.

И ещё раз пнул туда же, чуток сильнее.

— Оле, скажи ему! — подал голос водитель — Один хрен он нас убьёт, так хоть без мучений.

— Я слово давал! — огрызнулся Оле.

— Кому ты давал слово, англичанину? Так ему наплевать на слово благородного человека.

— Ладно, скажу, москаль. Только оставь Болека в живых.

И дождавшись утвердительного кивка продолжил:

— Мы офицеры Польского легиона Пилсудского. Нас готовили для войны с Россией. Но случилось так, что вы с Австрией стали союзниками. Австрияки погрузили нас в эшелоны и отвезли во Францию. Даже оружие и боеприпасы передали с нами. Даже тех передали, кто не хотел ехать во Францию. Даже тех, кто уже хотел вернуться в Польшу. Их везли под конвоем и передали в штрафной полк, а в охрану поставили хохлов. Не знаю откуда французы взяли хохлов.