Перелетная птица 3

— Надеюсь, я вас вчера не обидел?

— О нет! Я до сих пор под впечатлением нашей встречи и страстно желаю продолжения общения.

— Примите мои самые искренние извинения, но это невозможно, прекрасная фрау. Откровенно говоря, я в полной неизвестности относительно вчерашней моей… гм… активности.

— Принимаю ваши извинения, хотя, признаюсь, очень сильно разочарована. Что до причин, то полагаю она таится в сумочке Клары. У неё имеются очень любопытные пилюли и капли, которые она привезла из Китая. Вы понимаете, о чём я?

— Отлично вас понял, прекрасная фрау. Вынужден откланяться, поскольку мне предстоит очень важный и сложный визит.

— Да-да, я понимаю вас Алекс. Но я надеюсь, что моё имя останется за рамками нашего разговора?

— Вне всяких сомнений, прекрасная фрау, и тому имеются три причины.

— Любопытно их узнать, если это не секрет вселенского масштаба.

— Во-первых, лицо, с которым я поведу беседу, наверняка получит полный отчёт о произошедшем, и все имена из отчёта тут же аккуратно вымарают по понятной причине: скандал такого уровня не нужен никому. Во-вторых, было бы нечестно выставлять вас в дурном свете, и наконец, в-третьих, мне до сих пор неизвестно ваше имя.

— Резонно. Но, боже мой, как же я завидую графине Агате Адамсон!

— С вашего позволения, княгине Грумант.

* * *

Принц Прусский принял Александра едва только он зашел в приёмную и представился секретарю.

— Просите. Конечно же, просите! — раздался из селектора голос гросс-адмирала.

Александр вошел в кабинет и, повинуясь жесту хозяина, уселся на ближний к хозяину стул.

— Князь, что привело вас ко мне так скоро?

— Непонятная и потенциально очень неприятная ситуация. Александр коротко, чётко, исключительно по существу, рассказал о происшествии вчерашнего вечера и сегодняшнего утра.

Гросс-адмирал разразился короткой, но крайне эмоциональной речью в духе Большого Петровского Загиба, только на немецком языке, потом приступил к делу. Он нажал кнопку на селекторе и приказал:

— Фон дер Адлер, немедленно отправьте летучую группу контрразведки по следам фотографа и кинооператора, что ночью орудовали в комнате князя Грумант. Все. Я подчёркиваю, все их материалы немедленно доставить ко мне в кабинет. Передайте Розенкранцу, что он лично должен проконтролировать эту операцию. Второе. Женщин, которые провели ночь в комнате князя изолировать в отдельные комнаты.

— Прикажите тщательно обыскать и изъять все имеющиеся у них зелья. — полушепотом сказал Александр.

Гросс-адмирал кивнул и продублировал эти слова уже в виде боевого приказа.

Каких-то двадцать минут, и в селекторе раздалось:

— Экселенц, доставлены плёнки из фотомастерской.

— Пусть внесут.

В кабинет вошли два морских офицера с большим чемоданом.

— Что здесь?

— Здесь фотографически и киноплёнки, которые штаб-фельдфебелю Гешке передал для обработки гауптман Штиглиц. Плёнки проявлены и готовы к дальнейшей работе.

— Здесь всё?

— Яволь, экселенц.

— Снимки, копии или иные дубликаты делались?

— Никак нет. Гешке старый служака, порядок знает.

— Вы свободны.

Офицеры вышли, гросс-адмирал повернулся к Александру:

— Что вы намерены делать с этим добром?

— Вы позволите воспользоваться вашим камином?

— Разумеется.

Александр распустил катушки киноплёнки и выборочно на просвет просмотрел кадры. Да, на плёнке был он и три безымянных фемины… Хотя нет, что-то стало вспоминаться. Видимо препарат только временно блокировал память. Ворох плёнки отправился в камин и Александр взялся за фотоплёнку. Да, и здесь был он. И происходящее тянуло на полноценную сюжетную порнуху эпохи расцвета этого жанра. Да, пожалуй в итальянском стиле, весьма чувственно и пикантно. Фотоплёнки тоже отправились в камин, а следом полетела зажжённая спичка. Короткое, почти взрывное горение, и на решётке камина рассыпался пепел, постепенно осыпаясь через отверстия в зольник.

— Князь, я должен… — вставая, заговорил гросс-адмирал.

— Тысячу извинений что прерываю, но вы ничего не должны. Произошла обычная накладка, основанная на ошибочных посылках. Мы с вами сами видели, что ваши люди просто выполняли свою работу. И хорошо выполняли, замечу я. Вам только нужно разобраться был ли нехороший умысел у того, кто отдал приказ на проведении операции. И следует хорошо проверить каналы, по которым мог быть отдан этот приказ.

— Благодарю за понимание. — с облегчением сказал гросс-адмирал.

— В этой истории есть и комический аспект.

— Разве?

— Где-то в глубине души я уже жалею, что уничтожил плёнки. Погиб великолепный образчик весьма своеобразного жанра, а ведь у зрителей он бы имел бешеный успех.

— Только вы не были счастливы такой популярности. — отсмеявшись сказал Генрих Прусский.

* * *

Что давешняя бурная ночка была организована имперской контрразведкой, Александр понял сразу. А вот кто бенефициар столь любопытного мероприятия — предстояло выяснить следователям спецслужб, но о результатах их работы Александру, естественно, никто не доложит. Что же, опять придётся оперировать косвенными данными. И на основе неполных данных выстроить для более или менее непротиворечивую картину произошедшего, просто для того, чтобы сделать правильные выводы. Ну да не впервой.

Следующая неделя была посвящена общению в представителями промышленников, и совершенно неожиданно — с двумя функционерами Академии Наук. Промышленники хотели утрясти кое-какие тонкости во взаимоотношениях с «Полярной звездой», и очень быстро получили ответы на свои вопросы. Дальше дело за переговорщиками по конкретным направлениям и контрактам.

А вот с представителями научного сообщества пришлось повозится от души. Дело в том, что немцы хотели наладить обмен новейшими разработками и исследованиями, но, как и положено европейцам, мягко говоря, хитрили. Со святой верой в собственную правоту, они фактически предлагали Александру кабальные условия: Россия будет поставлять Германии все свои научные работы, а немцы обещают за это упоминать в своих публикациях. Всё поставляемое из Германии в Россию — монографии, исследования, методики, препараты и прочее — должно оплачиваться золотом, причём вперёд.

— Простите достопочтенные герры, но я хотел бы понять, в чём выгода русской стороны от такого сотрудничества?

— Как в чём? Мы способствуем выходу русской науки на международный уровень.

— Вот как? А мне казалось, что на международный уровень её вывели Менделеев, Павлов, Мечников, Пирогов, наконец. Нам уже не нужны протекции и рекомендации учёных светил, более того: русский язык уже давно стал языком науки наряду с латынью, французским и немецким. И технологические возможности воплощения научных проектов в России очень скоро превзойдут германские. А кое в чём мы обогнали Германию, причём намного.

— Где же вы нас превосходите? — задиристо подскочил один из академических деятелей. Второй сидел тихо: похоже, он умнее коллеги, а значит с ним можно иметь дело.

— Например, в области авиации. На очереди наше лидерство в авиационном моторостроении.

— Вам просто повезло привлечь на свою сторону английского моториста! — не успокаивался деятель.

— Только не скажите таких слов в присутствии господина Пикстона.

— Почему же?

— Он очень не любит намёков на своё нерусское происхождение и уже трём… гм… неумным людям сломал лицо. В двух случаях я лично вызволял его из полицейского участка.