Перелетная птица 3

И в Германии не замечено фашизма, как нет массовых вариантов этого гнусного учения в Италии, Португалии и Испании. Кстати люди Александра нашли многих известных ему исторических персонажей. Муссолини оказался вполне вменяемым, хотя и эпатажным политиком. На взгляд Александра ему, по части эксцентрических выходок было бесконечно далеко до Жириновского, памятного по демократическому безвременью в России. Гитлера нашли, но поздно: в этой реальности он был убит при артобстреле. И де Голль погиб, но глупо, бездарно: от пьяной скуки он, в компании молодых офицеров, решил поиграть в «русскую рулетку», и проиграл. Как говорится: жил грешно и умер смешно.

Обменялся позывными с Харбином, он тоже оказался под слоем плотных облаков. С высоты даже были видны грозовые разряды, там и сям подсвечивающие тучи. Да, впечатляющее зрелище.

Когда показались берега Японии, из комнаты отдыха вышла Агата.

— Как отдохнула, милая?

— Великолепно! Хочешь, я тебя покормлю?

— Очень хочу.

Японские острова пересекли по тому же горному проходу, что и прошлый раз. Самолёт снизился, и было отлично видно скопление людей: похоже, японцы пришли встречать русский самолёт целыми семьями. Мужчины, женщины, дети, старики стояли на открытых местах, многие поднялись на возвышения. Приветствуя самолёт, они махали шляпами, букетами цветов или просто руками. Некоторые размахивали японскими и русскими флажками.

— Совсем как тогда, в Португалии! — вздохнула Агата — Ты помнишь, Алекс? Люди встали затемно, пришли сюда, часами ждали прилёта, а мы вжик! — и пролетели мимо.

— Не скажи, милая Агата. Для них это эпохальное событие в жизни. Помнишь, как ты рассказывала о приезде к вам наиглавнейшего англиканского епископа?

— Как же не помнить! — хихикнула Агата — Я тогда подралась с Лайзой Роули-Стреттон. Представляешь, эта дурочка принялась утверждать, что епископ помахал только ей! Ну, очевидная же глупость!

— Разве?

— Любому непредвзятому наблюдателю, не растерявшему последние крупицы разума, совершенно очевидно, что он помахал мне.

— А на самом деле?

— На самом деле он махал мальчикам. Девочки ему, как ты ядовито выражаешься, глубоко параллельны и фиолетовы.

Достигнув тихоокеанского побережья Хонсю, повернули направо, и через короткое время показался Токийский залив. Здесь «Агате Четвёртой» предстояло совершить несколько непростых эволюций.

— Ребята! Вы не представляете, какое количество людей собралось приветствовать вас! — возбуждённо тараторил радист с земли во время обмена позывными — И какое здесь царит радостное настроение! На центральной трибуне ипподрома восседает сам японский император с большой свитой, а трибуны переполнены празднично одетыми японцами. И уж не знаю, сколько человек толпится вокруг ипподрома.

— Ну не знаю, хватит ли на всех листовок. — озабоченно вздохнула Агата — Мы же для Токио заготовили сто тысяч?

— Как бы то ни было, обратно не переиграешь. — буркнул Александр — Только бы нам не спровоцировать давку. Приготовиться! На счёт три бросай. Раз! Два! Три!

Агата рванула рычаг, и здоровенный мешок вывалился из раскрывшегося люка. Над мешком раскрылся яркий парашют, составленный из треугольников, раскрашенных в цвета русского и японского флагов. Три минуты парашют опускался к земле, потом пиропатрон распорол мешок по шву — по всей длине. Яркие глянцевые листочки прочной бумаги форматом примерно А5, со словами приветствия на русском и японском языках плотной массой повалились вниз, стремительно рассыпаясь и рассеиваясь ветром.

А экипаж «Агаты Четвёртой», завершив круг над ипподромом, приготовился к следующей зрелищной операции: дозаправке в воздухе. С танкером-заправщиком на основе «Альбатроса» состыковались в поле видимости с ипподрома, но уже над заливом, и связанные одним шлангом неторопливо двинулись на восток.

— Кажется всё благополучно. Пока, во всяком случае. — решила Агата, убирая заправочную штангу, когда «Альбатрос» отвалил в сторону. Тут же она схватилась за микрофон и щёлкнула клавишей включения связи:

— Земля, Токио, у вас всё благополучно? Не случилось неприятностей?

— Нет-нет! Всё удивительно спокойно. Японцы исключительно дисциплинированный народ, а мелкие эксцессы тут же подавлены полицией.

Перелёт через половину океана Александр частично проспал, частично провозился в штурманском отсеке: уточнял текущее положение самолёта. Всё было благополучно, невязка фактического положения по сравнению с расчётными показателями составила каких-то восемь километров, что можно считать близким к идеальному.

— Агата, ты блестящий, просто прирождённый лётчик! — Александр чмокнул жену в висок и опустился в своё кресло. А пока поднимись, разомнись, а есть желание — ложись и поспи.

— Ладно-ладно! Сбросим приветствия на Гонолулу и пойду, посплю.

Гонолулу миновали легко и непринуждённо. Пара истребителей авиации американского флота, как предупредил наземный радист, попыталась подняться к «Агате Четвёртой» чтобы поприветствовать её, но не сумели подняться даже до половины высоты и с шести тысяч метров вернулись на аэродром. А чего они хотели на стародревних «Стрижах» с поршневыми двигателями даже без турбонаддува?

Путь до Сан-Франциско, а от него до Вашингтона был совершенно безмятежным: всю работу выполнил автопилот, потребовалось только немного вмешаться в управление, когда пересекали Аппалачи. Дозаправку, как и в Токио, провели на глазах зрителей, а их, судя по докладу наземного радиста, собралось не меньше чем в Токио.

Остров Корву, Лиссабон, Мадрид…

— Ну что, Алекс, не станем ломать собственный тайный план? — задорно спросила Агата, свежая, душистая и яркая после сна и душа.

— Ни в коем случае не будем. Даёшь Париж!

— Вот это правильно, это по-нашему!

Столицы Франции достигли ранним утром, когда парижане-пролетарии в синих блузах спешат на свои рабочие места. Цеха заводов и фабрик ненасытно поглощают их и распределяют в своем нутре — сотни тысяч худощавых, неухоженных, забитых, умелых и незаметных людей.

Но вот в синем небе послышался негромкий хлопок — это раскрылся парашют в цветах русского имперского флага — жёлто-черно-белый — чтобы никто не мог соврать, что использовались цвете французского республиканского знамени. Вот оболочка мешка под парашютом распалась вдоль на две половинки и две сотни тысяч листовок на русском и французском языке, рассеиваясь длинным шлейфом, полетели вниз.

— Я вижу! — раздался один, а потом и другие голоса — Вон высоко летит ярко-красный самолёт! Это русские! Князь Павич намекал, что посетит Париж, князь выполнил своё обещание!

В толпе многие заговорили о том, что на заводах и фабриках в России, особенно принадлежащих «Полярной звезде» почти идеальные условия. Там даже рабочая смена всего-то восемь часов! И заработная плата несравненно выше, при том, что цены в России существенно ниже, ведь всем известно, что Павич перед войной накопил миллионы тонн продовольствия, сырьё для промышленности и оружие для армии. И что удивительно, не стал их продавать втридорога, а наоборот сделал так, что во время войны цены стали снижаться. За это Павича ненавидят русские толстосумы, а уж наши, французские, готовы его живьём сожрать, но пока пьют кровь только из нас. Так не пора ли скинуть прогнившую элиту, состоящую из олигархов, компрадоров и национальных предателей и снова подружиться с Россией?