Перелетная птица 3

— Господи! Я и не знала!

— Прошу держать этот факт в тайне, поскольку Агата англичанка по рождению, и многие англичане могут затаить зло по отношению к ней или её девочкам.

— Хорошо, договорились. Какой пример ты можешь привести ещё?

— А вот этот факт ты можешь публиковать хоть сегодня. Как ты знаешь, первоначальная идея заключалась в полёте по семидесятой параллели, это около четырнадцати тысяч километров.

— Именно так. И Агата изменила план?

— Когда стали известны реальные возможности и экономичность новейших двигателей, возникла новая идея: лететь по пятьдесят пятой параллели, то есть широте Москвы.

— Сколько это в километрах?

— Примерно двадцать четыре тысячи. Дело в том, что мы никак не сможем идеально выдерживать направление, так что к номинальному расстоянию добавятся не менее тысячи километров.

— На десять тысяч больше!

— Но Агата пошла дальше. Коли мы жёстко не привязаны к маршруту, да и большая часть полёта пройдёт над дикими безлюдными местами Сибири и Канады, она предложила другой маршрут. — и Александр замолк, явно напрашиваясь на уговоры.

Дороти не преминула растормошить его:

— Ну не тяни, вредный человек! Какой же выбран маршрут?

— Маршрут будет таков: Москва — Токио — Гонолулу, это на Гавайских островах — Сан-Франциско, где сейчас поселились Берти и Присси — Вашингтон — остров Корву, что на Азорских островах…

— Это где вы отдыхали в пещере…

— Далее Лиссабон — Мадрид — Берлин — и снова Москва. Да, маршрут здорово удлинится и потребуется не одна, а, возможно, три дозаправки, но ведь оно того стоит?

— Конечно стоит!

Уходя к себе, Дороти всё бормотала под нос:

— Жизнь как произведение искусства… Почему бы не применить эту идею к себе?

Глава 16 За все приходится платить

Война в Европе продолжалась до сих пор.

Александр учил историю как все, то есть очень плохо, и у него отложилось, что боевые действия завершились… э-э-э… кажется… вроде бы в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

На дворе был уже май тысяча девятьсот двадцатого, а вялая окопная мясорубка в Европе всё продолжалась. В газетных сообщениях и из радиоточек слышались смутно знакомые топонимы: Седан, Марна, Сомм, Ипр, труднопроизносимые названия итальянских перевалов, и всё это привычно, вяло, на третьих-четвёртых страницах газет. Оно и понятно: Россия не воевала на своей территории, разве что где-то геройствовал флот, авиационные полки, укомплектованные исключительно добровольцами и добровольческие же бронекавалерийские части. Да и то сказать: служить в офицерском звании и не пожелать принять участие в войне стало очень и очень неприлично. Таких офицеров быстренько задвигали в задние ряды, а там уже дело пахло либо переводом в отдалённую дыру, откуда нельзя выбраться даже теоретически, либо вообще увольнением. То же самое стало с гражданскими лицами, громко кричащими о своём патриотизме. Такие быстренько получали повестки военкоматов, и как минимум, попадали на полгода в жёсткие, мозолистые руки весьма неучтивых унтеров в запасных полках. Журналисты, пишущие о войне прошли через учебные лагеря поголовно. В тех нередких случаях, когда они пытались подкупить военное начальство или тупо сбежать, шутки прекращались и начинались уже разборки судебные. Несколько десятков взяткодателей и дезертиров пополнили ряды каторжан и теперь периодически рассылали покаянные письма по всем возможным инстанциям и редакциям, а кое-кто и важным персонам. Но были и менее суровые приговоры. Около сотни профессиональных сотрясателей воздуха обеих столиц отправились на общественные работы в виде подметания оживлённых улиц с последующим запретом заниматься общественной и издательской деятельностью.

В этой обстановке объявление четой Павичей о созыве большой пресс-конференции вызвало немалый ажиотаж среди репортёров всех отечественных и иностранных изданий, аккредитованных в России. Как уже стало привычно, журналистов собрали в большом и очень удобном помещении, в данном случае конференц-зале Института Космических Исследований, построенном в Тёплом Стане. Гостей доставили на роскошных двухэтажных автобусах, построенных по эскизам Александра. Когда-то его воображение поразил сухопутный пассажирский дредноут «Неоплан Мегалайнер», и здесь он заказал пару таких машин для личного пользования — чтобы иметь возможность путешествовать в полном комфорте вне радиуса действия железных дорог. Автобусы получились отличными: удобными, комфортными и при этом весьма проходимыми. Каждый экземпляр получил собственные имена, на этот раз в честь дочерей Агаты — Джесси и Эвелин. Ещё до окончания проектирования и сборки заказанных машин, на Александра вышел начальник автомобильного департамента «Полярной звезды» с просьбой разрешить строительство большой серии автобусов. Как выяснилось, слух о необыкновенных автобусах мгновенно облетел начальников высокого уровня в России и её союзников, ведь всем памятен успех дизель-поездов, предложенных тем же автором. Многим руководителям высокого уровня приходится ездить не просто далеко, а очень далеко. Так что многие послали личных представителей освидетельствовать такую полезную машинку, а коли выяснилось, что она действительно хороша, то и кинуть заказ.

Александр капризничать не стал, и теперь «Эвелин» в варианте салон-автобуса на четыре VIP-персоны и «Джесси» на восемьдесят посадочных мест строились в три смены. Их количество достигло трёх тысяч в России и союзных государствах, и казалось, что вал заказов не кончится никогда. В Североамериканских Штатах были построены три завода по сборке «Эвелин» и «Джесси» — два на Восточном побережье и один на Западном. Американцы очень быстро поняли пользу таких машин и стали использовать их для междугородного сообщения. А Александр только улыбнулся: в том мире все подражали американцам в деле железнодорожного строительства, авиации и автомобилей, в том числе и автобусов. В этой реальности безусловным лидерством они обладали только в области железных дорог. Но не такого сорта люди американцы чтобы смущаться и пасовать перед чужими успехами и теперь за океаном развернулась конструкторская гонка — кто лучше и качественнее сделает новейший дальнемагистральный автобус, вернее линейку таких машин. Ну да Александр желал им только успехов: люди делают доброе дело.

Репортёры разместились в партере зрительного зала. Туда же добавилось немало сотрудников института, а галёрки заполонили студенты московских институтов и университета. Под гром горячих аплодисментов и восторженных криков Александр и Агата вышли на сцену и уселись в приготовленные им кресла рядом со столиком. На столике стояли бутылки с напитками и стаканы. У кресел стояли микрофоны — всё было готово к плодотворной работе. В зале между рядами также стояли микрофоны для тех, кто пожелает задать свой вопрос и к ним уже начали занимать очередь наиболее предприимчивые работники пера и блокнота. Александр вспомнил: ещё не принято «занимать очередь», жаждущие благ или информации пока ещё «встают в хвост».

Свою речь он хотел начать так: «Дамы, господа и представители бесполых форм жизни…», но не решился. Побоялся, что публика не доросла до такого юмора, а потому начал вполне традиционно:

— Судари и сударыни, позвольте вас приветствовать! Полагаю, все уже знают, что послужило причиной нашего сбора, а потому сразу перейду к делу. Брошюры с техническими данными нашего самолёта, который я традиционно назвал «Агата» с присвоением номера, указывающего на его очерёдность в линии наследования этих машин. За моей спиной висит карта с нанесённым на ней маршрутом, и все видят зияющую лакуну в этом маршруте: от испанской границы до Москвы. Сразу скажу: кусочек маршрута от Мадрида до границы с Францией мы нанесли чисто автоматически, поэтому лакуна насколько обширнее. Мы ещё не решили куда повернём после сброса вымпела над столицей Испании — на север или на юг. В одном случае нам придётся огибать весьма недружелюбную Великобританию, в другом случае не менее враждебно настроенную Италию. По расстоянию оба маршрута примерно равны и особой выгоды не обещает ни один из них.

Александр оглядел зрителей, они внимательно слушали, многие репортёры стенографировали речь в блокноты. Впрочем всех ждёт сюрприз: на выходе из конференц-зала делающие смогут купить магнитофонную запись речи и сам магнитофон для воспроизведения. Любопытно, сколько из подготовленных трёхсот магнитофонов останется не раскупленными?

— Но я сказал о завершающем, самом коротком и безопасном этапе, а до того нам придётся обогнуть всю планету. Взлетим мы из Москвы, и полетим на восток, склоняясь к югу. Над Токио, нежно любимым нами со времени знаменательного перелёта, мы сбросим приветственный вымпел и примем топливо с самолёта-заправщика. Второй вымпел мы сбросим над Гонолулу, это город на Гавайских островах. Третий вымпел будет сброшен над Вашингтоном, там же мы заправимся ещё раз, и этого керосина нам хватит до Москвы. Мы непременно поприветствуем столицу Португалии ибо безмерно признательны этой стране, её и народу и правительству за горячую встречу во время первого нашего полёта до Нью-Йорка. Напомню присутствующим, что мы были пожалованы португальскими графами и высшими орденами этой державы, и с гордостью носим эти титулы и ордена.

Александр коснулся колодки с орденскими планками на своём мундире, и Агата повторила его жест.

— Мадрид мы во время первого своего перелёта не поприветствовали, о чём безмерно сожалеем, но непременно сделаем это, на сей раз. Вот, вкратце, и весь наш план на беспосадочный перелёт, который мы изначально планировали по семидесятой параллели. Благодаря гению и трудолюбию учёных, конструкторов и инженеров, создавших газотурбинные двигатели, мы получили возможность увеличить маршрут почти в два с половиной раза, а потратим на него всё те же семьдесят часов. Пользуясь случаем я хочу поблагодарить всех причастных к созданию моторов, самолётов и бесчисленного множества приборов, которые мы будем использовать в этом полёте. Заодно поприветствую галёрку, где сейчас находятся студенты. Господа! Вскоре вы вступите в элитный и весьма привилегированный клуб создателей новой техники, вам предстоит создавать новую технику, раздвигать горизонты достижимого и вообще, вероятного.

— У-у-у!!! — восторженно взвыла галёрка, да так громко, что отдельные слова, крики и прочие проявления приязни потонули в неразличимом шуме. Партер разразился аплодисментами. Улыбающийся Александр дождался, когда шум достигнет максимума, и вот-вот пойдёт на спад, только после чего поднял руку, а когда настала тишина, закончил:

— Это главное, что я хотел поведать почтенному собранию. А теперь прошу задавать вопросы. Только не забывайте представляться, ведь нам с супругой надо знать с кем мы общаемся.