Переживая прошлое 2

– Давай! – сказал он.

– Саша! – испуганно произнесла Таня.

– Все будет хорошо. Не волнуйся, – сказал я ей и повернулся к Олегу.

– Герой! – усмехнулся Семен.

Но только я хотел кинуться на Олега, как сзади меня по голове кто-то ударил. Я схватился за затылок. В голове зазвенело. Затем прилетел удар по лицу. Я начал падать, не успев ни на что среагировать. Фоном слышался какой-то крик, шум, отдаленно чувствовались удары. Меня бил явно не один человек. Ни на что реагировать я не мог, так как был выбит из равновесия и постоянно получал удары, которые не давали прийти в себя. Затем почувствовал, как меня куда-то тащат. Одним глазом заметил водную гладь, которая отблескивала солнцем, а затем ощутил оглушающий удар, после которого понял, что тону. Начал бессознательно махать руками, пытаясь вытащить голову из воды, но ничего не получалось. Сил оттолкнуться не хватало. Руки упирались в песок, но он скользил вперед и я лишь соскальзывал. Все, что я тогда чувствовал, это панику.

– Смотри, какой ты на самом деле крутой! – услышал я, когда голова была вытащена из воды, а затем снова оказался под водой. Начал захлебываться, не успев набрать воздуха в легкие. Но тут хватка на шее сначала ослабла, потом и вовсе исчезла. Я, откашливаясь, начал приходить в себя. Ко мне подбежала залитая слезами Таня, крича, все ли в порядке со мной, а я сидел на берегу в трусах, весь грязный, и держался за Танино колено, плохо понимая, что происходит.

Через несколько минут я пришел в себя и увидел, что злосчастная компания удалилась. Я зашел в воду и обмылся от грязи. На лице ощущался синяк. Тело будто звенело от нанесенных ударов. В голове была только ненависть и злость. Таня что-то говорила, но я ее почти не слушал, я хотел отомстить обидчикам.

– Хорошо, что Игорь остановил, – сказала Таня, – так бы утопил ведь.

– Игорь? – спросил я.

– Да. Он только держал меня, чтобы я не вмешивалась. Когда ты начал захлебываться, он сказал Олегу, чтобы тот прекратил, но он не послушал его. Игорь оторвал его от тебя, откинул, а потом вытащил тебя из воды и привел в чувство. Ты захлебнулся!

– Не помню, – произнес я.

– Так ты без сознания был. Он искусственное дыхание тебе делал. Если бы его не было, то все, тебя бы не было, – роняя слезы, произнесла Таня.

– Я даже не заметил, что захлебнулся.

Потом Таня проводила меня до дома, наотрез отказавшись от того, чтобы я ее провожал, убедилась, что я зашел домой, а после и сама отправилась, пообещав прийти на следующий день проведать меня. Я провожал Таню с мыслью о том, какая же она все-таки красивая... Затем подбежал к зеркалу и увидел гематому под глазом. Глаз заплывал. Из холодильника я взял холодную консервную банку и приложил к лицу. Про себя перебирал варианты мести и того, что можно сделать с Олегом при встрече. Я хотел максимально его наказать и подавить настолько сильно, насколько это было возможно, за то, что он сделал со мной при Тане. Меня сбивчиво одолевали смешанные чувства: с одной стороны, я ненавидел Олега и Семена, а с другой стороны, не мог выкинуть Таню из головы и ту песню, которую мы пели. Вспомнить слова никак не удавалось. Как нам удалось ее спеть, я не понимал, но что-то припоминал из рукописей. Подумав о них, сразу же побежал смотреть. И действительно – смог найти слова песни, которую мы пели. Взялся учить, чтобы чем-то себя занять и меньше думать о том, что было.

Вечером приехали родители. Не ругали, но, конечно, не были рады синяку. Я ничего не рассказывал о случившемся, а они, собственно, особо не спрашивали. Так прошел вечер, ночь, утро, а в обед пришла Таня и я решил ей все рассказать.

– Ну, как ты? – спросила она, когда мы зашли ко мне домой.

– Да нормально. Синяк только вот, – ответил я, показывая пальцем на глаз, – но он страшнее выглядит, чем ощущается на самом деле. Просто некрасиво.

– Бедненький! – сказала она, а затем поцеловала место рядом с синяком и продолжила: – У меня все песня не выходит из головы, но я никак не могу ее вспомнить. Сами слова. Помню мотив, а слова – никак не получается. Пробовала напевать дома, но никто не смог сказать, что это такое и откуда.

В голове у меня всплыли слова песни. Я хотел ее пропеть, но не стал: постеснялся. Мне показалось, что мой вокал будет ужасным и смешным.

– Может, ты знаешь, кто ее поет? – спросила Таня, пытливо глядя на меня. – Ты ведь тоже ее пел.

– Да… Мне нужно кое-что тебе рассказать, – произнес я.

– Как интересно, – ответила она и приблизилась, глядя мне в глаза.

– Не знаю, как ты отреагируешь.

– А ты расскажи, и посмотрим. И про песню тоже расскажи, я всю ночь ворочалась и думала о ней. Что-то приходит на память, но оно как мираж: как только стараешься прикоснуться или вглядеться в него – он исчезает.

– Сейчас приду, – произнес я.

Стоило мне сделать два шага, как я услышал крик у ворот. Голос был знакомый. Это был Костя. Пришел он немного не вовремя. Я выглянул в окно, показав, что сейчас выйду. Затем сходил за рукописями и принес их Тане.

– Вот эти тетради расскажут тебе, что к чему, а я сейчас подойду. Угу?

– Да-да, хорошо. Почитаю. Что тут у нас? – заинтересованно произнесла Таня, рассматривая рукописи. – Почерк красивый. Мне нравится.

Я улыбнулся в ответ и пошел к Косте.

– А слухи не врут, – сказал он, пожав мне руку.

– Да, представляешь! – усмехнулся я и рассказал ему о случившемся. Костя посочувствовал. Сказал, что готов в любой момент и что Олег его тоже давно раздражает. Мол, у всех со Знаменной есть на него зуб. Таких недолюдей, как Олег, все не любят.

– Смотри, – сказал Костя, – вон он идет! Пошли? – произнес он, готовый бежать в атаку. Но в этот момент я подумал о Тане.

– Стой! Костя, стой! Иди сюда, – позвал его я.

– Да что?! Вон же он! Один! Сейчас раскрасим ему всю рожу!

– Не сейчас, – ответил я, пытаясь придумать на ходу, как передвинуть драку на более поздний период. – Сейчас мы его просто изобьем, а я хочу, чтобы он мучился. Я хочу его подавить. Унизить. Он меня утопил, и я его утоплю. Ты здесь видишь воду? Хоть где-нибудь? Вот и я нет. Поймаем его позже. Оторвемся по полной, а сейчас пусть думает, что все в порядке. Будто все ему с рук сошло. Скажи всем, чтобы сделали болты на веревке, как я показывал. Главное – не делать веревку слишком длинной, иначе не будет эффекта. Сантиметров тридцать, не больше.

– Во! Вот это я понимаю! Ладно, сегодня приходи на улицу часам к девяти. Я придумаю, как его вытащить.

– Хорошо.

Энтузиазм Кости был заразительным. Внутри меня все зашевелилось от волнения. Но потом энтузиазм поутих, когда я увидел лежащую на полу Таню с тетрадями в руках. Я смотрел на ее ноги, ягодицы, спину, волосы, плечи, скользя взглядом по телу, а она заинтересованно читала. Тихо подкравшись, я легонько провел рукой ей по внутренней части ноги, поднимаясь вверх. Она вздрогнула и обернулась. На глазах у нее были слезы. Давая ей тетради, я не учел ее эмоциональность.

– Это правда? – спросила она. – Ты меня не разыгрываешь?

– Правда, – ответил я, садясь рядом с ней.

Она прижалась ко мне. Крепко обняла и сказала:

– Так вот почему у меня дыхание сбивается, когда я тебя вижу.

– У меня тоже, – ответил я и поцеловал ее. Она поцеловала в ответ.

Мы лежали на полу и смотрели друг на друга. Я тонул в ее глазах. Казалось, весь мир существовал для этого момента и вне комнаты ничего больше не было. И как только я мог думать, что смогу без нее?! Я не понимал. Прежде меня еще не одолевали такие чувства, но я точно знал, что влюбился. Это слово само приходило на ум. Я это знал! Просто в какой-то момент человек, которого я столько лет видел, стал не просто кем-то, кто был симпатичен и вызывал волнение, а стал целым миром, в который я хотел окунаться с головой. Моя жизнь каждый день принимала неожиданные обороты. Я не представлял, что бы было, если бы я не решился стать другим. Оказалось, быть собой и следовать тому пути, которому хочется, – лучшее, что может случиться с человеком. И я жалел только об одном: о том, что раньше не был таким. Тогда у нас с Таней было бы больше времени на то, чтобы быть вместе до ее отъезда.