Переживая прошлое 2

В Танином фотоальбоме я нашел отдельно вложенный лист в клеточку.

«Когда я впервые тебя увидела, то почувствовала тревогу. Боялась тебя. Мне казалось, ты вызываешь что-то темное во мне и что лучше держаться от тебя подальше. Потом я привыкла к твоему присутствию и чувствовала лишь дрожь, когда ты был рядом. Прошло время, и я влюбилась. Мне повезло узнать, что ты не какой-то страшный и темный человек в моей жизни, а тот, кого люди называют «тот самый». Я чувствую это и уверена в этом. Я люблю тебя! Я надеюсь, что время между нашей разлукой и нашей встречей пролетит незаметно и мы снова будем вместе. Твоя Татьяна».

На листке был след помады от поцелуя. Я коснулся его губами. Никогда бы этого не сделал, если бы кто-нибудь был рядом. Это было так нелепо, но так по-глупому важно, что я все-таки это сделал.

В субботу я пошел в магазин за хлебом. Когда вышел, увидел проходящего мимо Вову с собакой. Делая вид, будто не замечаю его, я пошел домой, пытаясь нащупать в кармане болт, который забыл положить, потому что был слишком рассеян в последнее время. Поняв, что шансов у меня нет, я просто шел домой, понимая, что без синяков не останусь. Мне было уже плевать, получу я или нет. Будто весь мир больше не имел значения.

– Привет, – произнес Вова, подходя ко мне и протягивая руку.

– Привет, – ответил я, с удивлением протягивая руку в ответ.

– Я не стану тебе мстить за то, что было.

– Это хорошо, – с некоторым облегчением ответил я.

– Скучаешь по ней?

Ответить я не смог. Ком в горле не дал ничего сказать, а слезы застелили глаза, вырываясь из берегов. Вова положил руку на плечо и сказал:

– Все проходит, и это пройдет… Крепись!

На этих словах он ушел. У меня в голове возник текст рукописи, в котором было написано нечто подобное. Словно жизнь сама внушала мне эти мысли. Я поспешил домой. Положил хлеб на стол и, схватив тетради, начал перелистывать страницы, ища похожие строки в тетради. И нашел их:

«– Скоро мы расстанемся. Пройдет время, и ты полюбишь другого человека. Затем родишь двоих замечательных детей, и все остальное будет словно во сне. В твоих грезах я останусь приятным воспоминанием. И эта любовь пройдет…

Она посмотрела мне в глаза, затем куда-то в пустоту:

– Должен же быть выход! Мы не должны все так оставлять.

– Эта любовь пройдет».

Потом нашел текст о том, чтобы не быть эгоистом. Затем – текст, где Таню заставили стать проституткой. Затем – про демона. Мне начало навязчиво казаться, что жизнь управляет мной, заставляя прожить что-то определенным образом, будто я к чему-то должен был прийти. Стоило мне только начать жить иначе, как жизнь начинала противиться и идти болезненным путем. Из-за этого я стал задумываться о судьбе. Будто я живу, чтобы прожить прошлое каким-то правильным образом, и только потому возвращаюсь и начинаю его переживать, ведь даже тетради я оставил в старом доме, а брат их захватил и они снова оказались у меня. Но зачем и почему они появились, я не понимал. Сама жизнь разрешила мне быть с Таней, когда тетради говорили обратное! Если бы я не знал про прошлую жизнь, то и не был бы с Таней. Значит, я должен был быть с ней.

Я сидел, шепотом пел песню и вспоминал все, что было у меня с Таней. Казалось, память захватывала не только мою жизнь, но и жизнь прошлого меня. Может, это была криптомнезия, сущность которой заключалась в том, что мне казалось, будто я на самом деле проживал то, что прочитал в тетрадях, и мозг выдавал это за правду, а может, действительно смог вспомнить то, что было когда-то в прошлой жизни. В памяти возникали первый поцелуй, первый секс, спелая вишня, которую мы собирали у нее в огороде, недавнее прощание, разговор на качелях, мороженое, которое я ей подарил. В памяти очень смутно воспроизвелся обрывок, где я подарил ей яблоко, после которого она поцеловала меня в щеку за проявленное внимание. Я совсем не помнил ее взрослую, какой она была в тетрадях, и, наверное, это было к лучшему, потому что я хотел помнить ее чистой, словно она была самым очаровательным событием в моей жизни. Раньше мне никогда не нравились фильмы о любви и все романтичное, претила романтизация жизни, которой многие упивались, как психически больные. Даже сейчас, когда это все случилось со мной, я не понимал, почему меня так разрывает от тоски по ней. Таня ведь обычный человек, каких миллионы в России. Обычный человек! Но, видимо, людям не надо много. Нужно видеть только одно существо рядом – то самое.

Вечером ко мне пришли ребята со Знаменной и уговорили пойти с ними, встряхнуться. Мне это было действительно нужно. К тому же за окном была суббота, а по субботам все пили. Такая вот у нас была неофициальная российская традиция, которую соблюдала большая часть населения, особенно молодого.

– Ладно, не грусти. Это пройдет, – произнес Костя. – У всех проходит, и у тебя пройдет. Сейчас накатим с девчонками – как новенький будешь. Может, даже новую присмотришь. В конец концов, мы вместе, всегда поможем и постоим друг за друга! Один за всех, помнишь?

– Ага, – выдавил я.

Когда люди находятся в разном эмоциональном состоянии, им трудно понять друг друга: тем, кто чувствует себя хорошо, не понятно, как можно грустить, ведь жизнь идет и она не останавливается, когда-то что-то случается. Ну, случилось, и что? Переживем! А тем, кто грустит и находится в подавленном состоянии, мир кажется каким-то глупым и недалеким, жаждущим лишь развлечений и детских забав. Люди живут в разных состояниях и непонимающе смотрят друг на друга. Одни грустят и размышляют, другие веселятся и живут моментом. И вроде бы обе стороны правы, но только в отношении себя и лишь отчасти. А когда встречаются, либо пытаются передать свое настроение компании, чтобы прожить его вместе, либо отдаляются, чтобы побыть наедине с собой и подумать о важном. Каждый стремится к реализации своего состояния и в этом прав, но только пока не мешает другим быть собой. Человеку плохо, потому что он должен что-то в жизни решить, и человеку хорошо, потому что в его жизни все решено в достаточной мере, чтобы ни о чем не беспокоиться. Это вроде настолько банально и очевидно, но люди постоянно об этом забывают.

Мы толпой собрались у подъезда и начали распивать пиво. Все шутили, веселились, а я сидел на заборе, находясь в кругу, и выдавливал из себя улыбку, думая о своем. На меня пристально смотрела девушка, Настя. Она была слабая на передок. Я отводил глаза, потому что не хотел ничего. Вечер продолжался. Я отвлекся на какой-то вопрос, а потом заметил, что толпа как-то разбилась на группы, пока я был увлечен собственными мыслями, а рядом со мной сидит та самая Настя и о чем-то спрашивает.

– Что? – переспросил я.

– Пошли со мной, – сказала она и потянула меня за руку в подъезд.

Ничего не говоря, в подъезде она впилась мне в губы поцелуем и запустила руку ко мне в трусы, передергивая член резкими движениями. Это было так пошло и грубо, что я впал в некоторый ступор. Такое нельзя было даже сравнивать с тем, что было у нас с Таней, чтобы не порочить память той грязью, которая была во всем этом. Не выдержав, я оттолкнул Настю и вышел из подъезда, заправляя футболку в штаны, чтобы под ветровкой мне не задувало. Подняв взгляд, я увидел, что все у подъезда это заметили. Следом за мной вышла Настя. Это стало контрольным выстрелом. Костя одобрительно покачал головой. Я хотел все объяснить, но потом подумал, что это будет нелепо, и решил никак не реагировать, чтобы, как было написано в рукописи, не впадать в позицию слабого. Лучше уж делать вид, будто так и должно быть, чем оправдываться и выглядеть жалким и виноватым.

После случившегося я, конечно, хотел уйти, но решил побыть еще немного, чтобы посмотреть на реакцию окружающих. Меня что-то тянуло домой, но я заставил себя еще немного побыть здесь. Затем сказал Косте:

– Сейчас упадет бутылка пива и что-то случится.

Он молча на меня посмотрел. Через пару минут бутылка упала, пиво полилось по земле. Ее подняли, но вместо того, чтобы уйти, я начал осматриваться по сторонам. К нам подошла пара старших. Они поздоровались. Увидели еще не открытые бутылки пива, взяли их и пошли, будто так и надо.

– Вы чего? – произнес я, взяв одного за предплечье.

В ответ получил удар по лицу, от которого свалился с ног. Ударивший старший молча осмотрел всех. Никто даже не дернулся. Я тоже ничего не сделал, словно меня что-то держало. Наверное, как и всех. В кармане лежал болт, которым я мог бы по необходимости ударить хотя бы пару раз, но он так и остался внутри кармана. Мы просто смотрели, как вещь, принадлежавшая нам, совершенно наглым образом была отнята и уходит от нас. Эта ситуация оставила во мне какие-то изменения, которые я еще не понимал. Может быть, алкоголь не давал понять, может быть, это были внутренние перемены, а может, начался другой период в жизни. В любом случае, я встал, допил пиво из своего стакана и отправился домой. Мне с пьяной компанией больше ничего было делить. Для меня это все стало очень далеким. Все эти девушки, которые из себя что-то строили, ожидая любви и не понимая, что нет красоты в женщине, которая всем себя раздает. Парни, которые из нераскрытого оригинала лепили корявую подделку. Да и вообще, весь этот подростковый период был таким фальшивым по сути, что от этого просто выворачивало наизнанку. Я не выдержал этого всего.