Первая пьеса Фанни

такой вопрос? Фанни. Так почему же вы их не поддерживаете? Тротер. Я их поддерживаю, но, разумеется, стараюсь не попадать в смешное

положение. Фанни. Как! Вы не хотите даже ради великого дела оказаться в смешном

положении? О мистер Тротер, это vieux jeu. [Устарело (франц.)] Тротер (кричит на нее). Не говорите по-французски! Я этого не допущу! Фанни. Но боязнь показаться смешным ужасно устарела. Кембриджское Фабианское

общество... Тротер. Я вам запрещаю упоминать о Фабианском обществе. Фанни. Его девиз: "Ты не научишься кататься на коньках, если боишься быть

смешным". Тротер. На коньках! При чем тут коньки? Фанни. Я не кончила. А дальше так: "Лед жизни скользок". Тротер. Лед жизни! Скажите пожалуйста! Вы бы лучше ели мороженое и этим

развлекались. Больше ни слова не хочу слышать!

Входит граф.

Граф. Дорогая моя, мы ждем в гостиной. Неужели ты все это время задерживала

мистера Тротера? Тротер. Ах, простите! Я должен привести себя в порядок. Я... (Поспешно

уходит.) Граф. Милая, ты должна была бы сидеть в гостиной. Тебе не следовало

удерживать его здесь. Фанни. Знаю. Не брани меня. Мне нужно было сказать ему очень важную вещь. Граф. Я посажу его рядом с тобой. Фанни. Да, пожалуйста, папа. Ох, я надеюсь, что все сойдет хорошо. Граф. Да, милочка, конечно. Идем! Фанни. Один вопрос, папа, пока мы одни. Кто такой Стагирит? Граф. Стагирит! Неужели ты не знаешь? Фанни. Понятия не имею. Граф. Стагирит - это Аристотель. Кстати, не упоминай о нем в разговоре с

мистером Троте ром.

Идут в столовую

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Дом в Дэнмарк-хилле. В столовой пожилая леди завтракает

и читает газету. Она сидит в конце обеденного стола.

Против нее, на другом конце стола, свободный стул; за

стулом - камин. Рядом с камином, ближе к задней

стене,- дверь. Рядом с ведерком для угля - кресло.

Посредине задней стены - буфет, стоящий параллельно

столу. Обстановку столовой довершают стулья, выстроенные

вдоль стен, и детская качалка в том конце комнаты, где

сидит леди. Леди - благодушная особа. Ее муж, мистер

Робин Гилби, отнюдь не благодушный, неистово врывается в

комнату с письмом в руке.

Гилби (скрежеща зубами). Нечего сказать, веселенькая история. Это... черт... Миссис Гилби (перебивает). Пожалуйста, не продолжай. Что бы там ни

случилось, руганью все равно не поможешь. Гилби (с горечью). Да, конечно, сваливаешь, по своему обыкновению, вину на

меня! Заступаешься за своего сына! (Падает на стул против нее.) Миссис Гилби. Когда он ведет себя хорошо, он - твой сын. Когда плохо - мой.

Ты что-нибудь узнал о нем? Гилби. Не хотелось бы говорить тебе. Миссис Гилби. Ну так не говори. Должно быть, его нашли. Это, во всяком

случае, утешительно. Гилби. Нет, его не нашли. Мальчик, может быть, лежит на дне реки, а тебе и

дела нет! (Слишком взволнованный, чтобы сидеть спокойно, встает и

мечется по комнате.) Миссис Гилби. А что это у тебя в руке? Гилби. Я получил письмо от монсеньора Грэнфела из Нью-Йорка. Он порывает с

нами. Не желает поддерживать знакомство. (Злобно поворачивается к ней.)

Веселенькая история, не правда ли? Миссис Гилби. Но почему? Гилби (идет к своему стулу.) Откуда мне знать, почему? Миссис Гилби. А что он пишет? Гилби (садится и сердито надевает очки). Вот что он пишет: "Дорогой мистер

Гилби. Весть о Бобби последовала за мной через Атлантический океан и

дошла до меня только сегодня. Боюсь, что он неисправим. Мой брат, как

вы легко можете себе представить, считает, что эта последняя эскапада

перешла все границы. Да и мое мнение таково. Бобби нужно дать

почувствовать, что подобные выходки не проходят безнаказанно..." "Как

вы легко можете себе представить"! А мы знаем не больше, чем

новорожденный младенец! Миссис Гилби. Что он еще пишет? Гилби. "Мне кажется, моему брату есть в чем и себя упрекнуть, и, стало быть,

говоря между нами, я думаю со временем простить Бобби, сделав ему

соответствующее внушение. Но сейчас нужно дать ему понять, что он в

немилости и наши добрые отношения кончились. Остаюсь преданный вам..."

(Снова не может справиться с волнением.) Хорошее дело - получить

пощечину от человека, занимающего такое положение! И этим я обязан

твоему сыну! Миссис Гилби. А я нахожу, что это очень милое письмо. Ведь он, в сущности,

говорит тебе, что только притворяется возмущенным и делает это для

блага Бобби. Гилби. О, прекрасно! Можешь вставить письмо в рамку и повесить над камином,

как диплом. Миссис Гилби. Не говори глупостей, Роб. Ты лучше радовался бы, что мальчик

жив. Ведь уже неделя, как он пропал. Гилби. Неделя! Ты хочешь сказать - две недели. Что за бесчувственная

женщина! Вчера минуло четырнадцать дней. Миссис Гилби. Ах, не говори так! Четырнадцать дней, как будто мальчик сидит

в тюрьме! Гилби. Откуда ты знаешь, что он не в тюрьме? У меня так расстроены нервы,

что я даже этому готов поверить. Миссис Гилби. Не болтай чепухи, Роб. Бобби, как и всякий мальчик, может

попасть в беду, но он не способен на низость.

Входит Джогинз, лакей, с визитной карточкой на подносе.

Джогинз - немного мрачный человек лет тридцати пяти,

если не старше; красив, хорошие манеры, железная

выдержка.

Джогинз (подавая поднос мистеру Гилби). Леди хочет видеть родителей мистера

Бобби, сэр. Гилби (указывая на миссис Гилби). Вот родительница мистера Бобби. Я от него

отрекаюсь. Джогинз. Слушаю, сэр. (Подает поднос миссис Гилби.) Миссис Гилби. Не обращайте внимания на хозяина, Джогинз, он это не серьезно.

(Берет визитную карточку и читает.) Однако! Гилби. Ну, что еще случилось? Миссис Гилби (читает). "Мисс Д. Дилейни. Милочка Дора". Тут так и написано