Первая скрипка для злого доктора

– И ты приехал сюда.… – выговариваю тихо.

Теперь-то мне понятно…

– Алёнка!

Поднимаю на него глаза. Мужчина протягивает руки, берёт мои ладони в свои.

– Это было лучшее решение в моей жизни, – говорит тихо.

***

– Так вот почему ты так странно отреагировал, – говорю задумчиво, вдруг вспомнив, – наш первый ужин. Помнишь? Я ещё сказала тебе.… предложила сфотографировать.

– И отправить друзьям, – Антон усмехается. – Да уж. Мне тогда как в солнечное сплетение заехали.

– Прости…

– Не извиняйся, ты ни при чём, – он качает головой.

– У тебя что, действительно не осталось друзей? – голос невольно выдаёт моё возмущение.

Что это за друзья такие, что из-за какого-то скандала…

– Я…. решил не проверять, – Антон немного скованно пожимает плечами. – Единственного появления в больнице после увольнения, когда приходил забирать документы, было достаточно. И потом, мне на тот момент уже было всё равно, а у людей могли начаться неприятности.

– Дурак ты, – говорю ласково и укоризненно. – Настоящие друзья ни за что бы от тебя не отвернулись! Не верю, что таких не было! Что, никто не написал?!

– Да я.… телефон поменял, – мужчина криво улыбается, а я закатываю глаза.

– Ясно всё с тобой.

Мы молчим какое-то время.

– Думаешь, она уедет? – спрашиваю тихонько.

– Не знаю, но, честно говоря, мне плевать, – он поднимается, обходит стол, садится рядом и притягивает меня к себе.

Я не сопротивляюсь. Наоборот, откидываю голову ему на плечо, утыкаюсь носом в шею.

– Алёнка.… – выдыхает Антон мне в волосы, обвивает руками за талию, прижимая сильнее. – Спасибо, что выслушала. Ты ведь… ты же веришь мне?

– Конечно, я тебе верю, – произношу мягко. – Мне даже немного обидно, что ты мог заподозрить обратное!

– Нет, милая, не обижайся, пожалуйста! – он целует меня в макушку. – Просто я… ну…

– Основываясь на плохом опыте, предполагал худшее, – подсказываю ему.

– Вот именно, – Антон тихо смеётся и нехотя отстраняется. – Любимая, мне пора. Рабочий день в разгаре.

– Да и мне тоже! – кидаю взгляд на часы и торопливо встаю. – Так, у меня из-за всей этой чертовщины вылетело из головы! Иосиф Давидович! Что скажешь насчёт него?

Кардиолог вздыхает, потом смотрит на меня серьёзно.

– Алён, состояние у него далеко не радужное, – говорит твёрдо. – Мне не удалось уговорить его лечь в больницу прямо сейчас. Он сказал, что сначала отыграет фестиваль, а потом пообещал «сдаться», – скептически качает головой, а у меня сжимается сердце. – Я тебе этого не говорил, – добавляет торопливо. – Иосиф Давидович потребовал не тревожить тебя. Но лучше, если ты будешь готова. Потому что тебе надо будет внимательно следить за его состоянием. На репетициях, на концертах – везде, где есть такая возможность. И в случае, если самочувствие ухудшится, сразу вызывать скорую. Я предупрежу ребят, которые будут дежурить. Иногда счёт идёт на минуты.

– Я поняла, – шепчу онемевшими губами.

Мой учитель всегда казался мне вечным. Но.… ему уже далеко за семьдесят. В нашей стране для мужчин возраст критический.

– Всё будет в порядке, – Антон берёт меня за руку, переплетает наши пальцы. – Всё будет так, как должно быть. Мы сделаем всё, что от нас зависит. И вы тоже. И он. Может, всё и обойдётся!

– Будем надеяться, – качаю головой.

– Ладно, любимая, пойдём.

Мы возвращаемся обратно в больницу. У меня окно между занятиями в музыкалке, и тоже нужно вернуться.

– Ты помнишь, что у нас завтра свидание? – Антон улыбается, стоя на крыльце больницы.

– Помню, – фыркаю, невольно улыбаясь. – А ты помнишь, что открытие фестиваля через четыре дня?! У меня сейчас ни минуты свободной не будет! Как и у тебя, кстати! Может, мы отложим это дело?

– Нет, меня это не устраивает, – мужчина сурово сдвигает брови, правда, продолжая улыбаться. – Устроим свидание дома. Поужинаем вместе! Я сам всё подготовлю.

– Договорились, – спускаюсь с крыльца и, помахав ему рукой, тороплюсь в сторону остановки.

День идёт своим чередом, добавляя нервов. Дети все как всегда – кто-то не занимался, хотя старательно врёт, что играл и учил. Ещё один не является, не предупредив. Пишу маме, а она отвечает, что ребёнок заболел. Блин, а предупредить?! Неужели так сложно написать хоть пару слов?

Вздохнув, решаю пройтись по этажам – дети иногда приходят не совсем ко времени, просто сидят, дожидаясь урока, залипают в мобильный. Повыглядываю кого-нибудь из своих двоечников.

Но первым мне попадается Вова, с которым урок следующий.

– Ой, Алён Михална, – мальчик сидит со скрипкой на коленях. – А я тут… вот.…

– Вижу, – улыбаюсь ему. – У меня время освободилось. Позанимаемся пораньше? Освободишься быстрее.

– Ага, – ребёнок тащится в кабинет.

– Вов, – пристально смотрю на него, зайдя следом. – Ты что, плохо себя чувствуешь?

– Да нет, – он пожимает плечами. – Просто устал… – но тут же вскидывается. – Вы только бабушке не говорите!

– О чём я не должна ей говорить? – кидаю на ученика подозрительный взгляд.

У него как-то странно блестят глаза. Помешкав, кладу руку ему на лоб и тут же убираю.

– Вов, у тебя температура. Небольшая, но совершенно точно есть, я же чувствую!

– Бабушке нельзя переживать, – он качает головой. – У неё сердце слабое! Так врач сказал!

– Но это не значит, что ты должен больным ходить в школу! – говорю укоризненно. – И тебе тяжело, и остальным – это же может быть заразно!

– У меня уже давно это, – Вова упрямо качает головой. – А заразно бывает только первые три дня. Я прочитал в интернете.

– В смысле давно?! У тебя.… давно температура?! – я растерянно опускаюсь на стул, глядя на мальчика. – Сколько времени? Вова, не молчи! Сколько у тебя уже температура?

– Уже больше двух недель, – он отводит глаза.

– Ох, ч-чёрт! – хватаюсь за телефон.

– Не надо бабушке звонить! Она запереживает! – просит мальчик со слезами.

– Я не буду звонить бабушке, я позвоню тому врачу, который её смотрел, – говорю успокаивающе. – Помнишь? Он приезжал на скорой.

– А-а, да, помню, – Вова кивает, успокаиваясь.