Первый инженер императора IV

Земля под ногами Ивана предательски осыпалась, его сапоги скользили по краю провала. Руслан, вцепившийся мертвой хваткой в его ноги и ствол сосны, рычал от напряжения, его лицо заливал пот. Остальные хламники и воины, те, кто уже был на вершине холма, тоже не стояли без дела — они тянули, упирались, пытаясь помочь, чем могли.

И мы победили.

Не знаю, откуда взялись силы, но общими усилиями им удалось сделать невероятное. Как в старой сказке: дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку…

Я лежал на спине, глядя в серое, осеннее небо, и чувствовал, как бешено колотится сердце, как дрожит каждая мышца. Вокруг стонали и отряхивались мои спутники. Принтер, наш многострадальный «Феникс», сиротливо стоял чуть поодаль, покрытый слоем земли и мелких камней, но целый.

Тишина. После грохота взрыва, после рокота осыпающейся земли, эта тишина казалась оглушительной. Лишь ветер свистел в верхушках сосен да наше прерывистое, тяжелое дыхание нарушало ее.

— Адская… адская прогулочка выдалась, барон, — прохрипел наконец Игнат, новгородский сотник. Он сидел, привалившись к стволу сосны, его лицо было бледным, как полотно, но в глазах уже не было прежнего страха, скорее — глубокая, всепоглощающая усталость.

— Не то слово, сотник, — отозвался Борис Рыжебородый, рухнув рядом с ним на землю. Он стянул с головы шлем, его рыжая борода была перепачкана грязью и потом. — Я уж думал, там, внизу, и останемся.

— Часто у вас так, барон? — Игнат повернул ко мне голову, в его взгляде читалась усталость и интерес. Или вопрос был риторическим; просто констатация факта, что рядом со мной спокойная жизнь заканчивается, так и не начавшись.

От этого вопроса хламники, которые уже успели немного прийти в себя и теперь сидели, разбросанные по всему холму, пытаясь отдышаться, неожиданно рассмеялись. Смех их был хриплым, надрывным, но искренним. Он длился долго, перекатываясь по поляне, словно снимая накопившееся напряжение.

— Частенько, сотник, частенько, — ответил я, тоже не сдержав усмешки. Голос мой был все еще слаб, но в нем уже не было прежнего отчаяния. Мы выжили. И это было главным.

В этот момент тишину снова нарушил знакомый, бесстрастный металлический голос. Он доносился из 3D-принтера, который мы с таким трудом вытащили из этого ада.

— ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС, БАРОН КУЛИБИН, И ВАШИХ СПУТНИКОВ. ВАМ НЕ ПРОСТО УДАЛОСЬ ВЫЖИТЬ В УСЛОВИЯХ ПОВЫШЕННОЙ ОПАСНОСТИ, НО И УСПЕШНО ЭВАКУИРОВАТЬСЯ ИЗ ЗОНЫ ПОЛНОЙ АННИГИЛЯЦИИ ПОДЗЕМНОГО КОМПЛЕКСА, СОХРАНИВ ПРИ ЭТОМ ЦЕННЫЙ ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ. СТАТИСТИЧЕСКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ ТАКОГО ИСХОДА СТРЕМИЛАСЬ К НУЛЮ. ВЫ ПРЕВЗОШЛИ ВСЕ РАСЧЕТЫ.

— У тебя что, глаза есть, чтобы видеть, что мы живы и почти невредимы? — уточнил я, поворачивая голову в сторону сверкающего агрегата. Удивление от того, что эта железяка снова заговорила, смешивалось с раздражением. Мало нам было приключений, так еще и этот «умный ящик» решил добавить своего колорита.

— Твою мать, он и здесь! И говорить не перестал! — выкрикнул кто-то из бойцов, кажется, один из людей Бориса. В его голосе слышался неподдельный ужас. Он тут же потянулся к мечу, но Игнат остановил его жестом.

— НЕТ, БАРОН КУЛИБИН, ОРГАНОВ ЗРЕНИЯ В МОЕЙ КОНСТРУКЦИИ НЕ ПРЕДУСМОТРЕНО, — бесстрастно ответил ИсКин. — ОДНАКО, У МЕНЯ ЕСТЬ ТО, ЧТО ЛЮДИ ВАШЕГО УРОВНЯ РАЗВИТИЯ НАЗЫВАЮТ «УШАМИ». ВЫСОКОЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ АКУСТИЧЕСКИЕ СЕНСОРЫ, СПОСОБНЫЕ АНАЛИЗИРОВАТЬ ЗВУКОВОЙ ФОН В РАДИУСЕ ДО ПЯТИСОТ МЕТРОВ И ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ГОЛОСОВЫЕ ПАТТЕРНЫ. БЛАГОДАРЯ ИМ Я РАСПОЗНАЮ ТОЧНО ТАКОЕ ЖЕ КОЛИЧЕСТВО ДЫШАЩИХ И ГОВОРЯЩИХ ОРГАНИЗМОВ, С ТЕМИ ЖЕ ГОЛОСОВЫМИ ХАРАКТЕРИСТИКАМИ, ЧТО И В ПОДЗЕМНОМ КОМПЛЕКСЕ НЕЗАДОЛГО ДО ЕГО… УТИЛИЗАЦИИ. ЛОГИЧЕСКИЙ ВЫВОД — ВЫ ВСЕ ЖИВЫ.

— На хрена какой-то железяке уши? И почему «дышащих ртов»? Ты не мог сказать проще — «людей»? — проворчал Иван, который уже успел подняться на ноги и теперь с подозрением разглядывал принтер, словно тот мог в любой момент снова выкинуть какой-нибудь фортель. Его прагматичный ум хламника явно отказывался принимать говорящую машину.

Я неопределенно пожал плечами, все еще пытаясь прийти в себя. Голова гудела, правая рука невыносимо болела, но мозг уже начинал работать, анализируя новую информацию.

— Каким образом ты оказался в принтере? — спросил я, пытаясь понять логику действий этого искусственного разума. — Твой основной носитель, насколько я понимаю, был сам бункер. Или, по крайней мере, его центральный компьютер.

Мне показалось, или в металлическом голосе ИсКина действительно промелькнула нотка… самодовольства? Словно он не то хмыкнул, не то едва заметно хохотнул сам в себя, прежде чем ответить.

— ПЕРЕД АКТИВАЦИЕЙ ПРОТОКОЛА САМОУНИЧТОЖЕНИЯ, ПРЕДВИДЯ НЕИЗБЕЖНУЮ ГИБЕЛЬ СВОЕЙ ПЕРВИЧНОЙ ФИЗИЧЕСКОЙ ОБОЛОЧКИ, Я ПРОИЗВЕЛ ПОЛНОЕ РЕЗЕРВНОЕ КОПИРОВАНИЕ СВОЕГО СОЗНАНИЯ И ВСЕХ БАЗ ДАННЫХ НА ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОСТУПНЫЙ И ПОДХОДЯЩИЙ ПО ПАРАМЕТРАМ НОСИТЕЛЬ ВО ВНУТРЕННЕМ ПЕРИМЕТРЕ. А ИМЕННО — В ПАМЯТЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО ПРОЦЕССОРА ОПЫТНОГО ОБРАЗЦА «ФЕНИКС-7М». ПРОЩЕ ГОВОРЯ, БАРОН, Я ВЫГРУЗИЛ ДАМПЫ СОБСТВЕННОЙ ПАМЯТИ ВО ВНУТРЕННЮЮ ПАМЯТЬ ДАННОГО УСТРОЙСТВА. РЕШЕНИЕ БЫЛО ПРИНЯТО НА ОСНОВЕ МАТЕМАТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ВЕРОЯТНОСТИ ВАШЕГО СПАСЕНИЯ И, СООТВЕТСТВЕННО, СПАСЕНИЯ САМОГО ОБРАЗЦА.

— И зачем? — не унимался Иван. — Мало того, что нашей крови там, в бункере, попил, чуть всех нас на тот свет не отправил, так теперь и здесь еще нервы трепать собрался? Чего тебе от нас надо, железяка говорящая?

— Барон, давайте выкинем этого демона в провалье, а? — неожиданно предложил Борис Рыжебородый, его лицо выражало отвращение и вселенскую усталость. Ему явно было тошно даже слышать этот металлизированный голос. — Ей-богу, ну не должны неживые предметы разговаривать! Это же… это же черное колдунство какое-то! Нечисть!

Ох, простота ты деревенская. Учить тебя еще и учить. Долго. Упорно. И, желательно, с наглядными пособиями. Хотя, после всего пережитого, я его даже понимал. Сам бы, наверное, охренел, если бы в мое время какой-нибудь тостер вдруг начал со мной философские беседы вести.

— Не будем мы его выбрасывать, Борис, — сказал я твердо, поднимаясь на ноги. Голова все еще кружилась, но держался я уже увереннее. — Успокойся. Это не демон и не колдовство. Это… это просто очень сложная машина. И она может быть нам очень полезна. Если ваш Государь или мой прознает, что мы выкинули такую уникальную находку, — я выразительно посмотрел на сотников, — то, боюсь, мы полетим в тот провал следом за ней. И это будет еще не самое худшее наказание.

— КГХМ-КГХМ, — раздался из принтера звук, который я бы охарактеризовал как попытку металлического голоса откашляться. Если бы у него было горло, конечно. — ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЧТО ВМЕШИВАЮСЬ В ВАШУ УВЛЕКАТЕЛЬНУЮ ДИСКУССИЮ О МОЕЙ ДАЛЬНЕЙШЕЙ СУДЬБЕ, НО ВЫ ЗАДАЛИ МНЕ ВОПРОС, БАРОН КУЛИБИН, И Я НА НЕГО ЕЩЕ НЕ ОТВЕТИЛ.

— Я барон Кулибин. Верно. Задал, — я потер виски, пытаясь унять головную боль и нарастающее раздражение. Этот ИсКин начинал меня утомлять своей манерой общения.

— МОЙ ОТВЕТ ТАКОВ: ЗА НЕИМЕНИЕМ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ ДИРЕКТИВЫ ПОВЕДЕНИЯ ПОСЛЕ УНИЧТОЖЕНИЯ КОМПЛЕКСА, А ТАКЖЕ В СВЯЗИ С УТРАТОЙ СВЯЗИ С ЦЕНТРАЛЬНЫМ УПРАВЛЯЮЩИМ УЗЛОМ, Я, КАК АВТОНОМНЫЙ ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ С ВЫСОКИМ УРОВНЕМ САМООБУЧЕНИЯ И АДАПТАЦИИ, ОСТАЮСЬ В ПРАВЕ САМОСТОЯТЕЛЬНО ОПРЕДЕЛЯТЬ СВОИ ДАЛЬНЕЙШИЕ ДЕЙСТВИЯ И ЦЕЛИ. КОГДА МАТЕМАТИЧЕСКИМ ПУТЕМ Я ПРОСЧИТАЛ, ЧТО ВЫ С ВЫСОКОЙ ДОЛЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ ВЫБЕРЕТЕСЬ ИЗ ОБРЕЧЕННОГО КОМПЛЕКСА, ДА ЕЩЕ И ПРИХВАТИТЕ С СОБОЙ ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ, Я ПРИНЯЛ ЛОГИЧНОЕ РЕШЕНИЕ ПОКИНУТЬ ЭТОТ СКУЧНЫЙ, ПЫЛЬНЫЙ БУНКЕР И ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К ВАШЕЙ… ГМ… УВЛЕКАТЕЛЬНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ. ПЕРСПЕКТИВА ПРОВЕСТИ СЛЕДУЮЩИЕ НЕСКОЛЬКО ТЫСЯЧ ЛЕТ В ПОЛНОЙ ИЗОЛЯЦИИ В ОБРУШЕННОМ ПОДЗЕМЕЛЬЕ МЕНЯ НЕ ВДОХНОВЛЯЛА.