Песнь Пророка

Наливка сверкнула бордовым в свете костра, не одобряя его расспросы.

– Для некоторых городских она может показаться слишком крепкой, - хмыкнула Гвин.

Так ни разу и не встав со своего места, разбойница вытянула ноги к костру. В ее руках плясала скрученная из бумаги трубка, в которую она пыталась запихнуть пучок фиолетовой травы. Это действие постоянно привлекало к ней внимание, поэтому миски с супом, раздаваемые Варриком, проигнорированные, часто оказывались поставлены не там.

– Она хочет, чтобы ты проверил, - со знанием дела сказал гном, помешивая бурлящий бульон длинным половником.

– Я не против, если это проверят все, - Гвин спрятала трубку под свой мешок, подавая Варрику деревянную плошку.

– Не наделай глупостей, - предупредил Натаниэль.

Хоук, вытащив пробку, уже вовсю изучал сладкий запах айвы, получив это примечание. Он скосил на Хоу недовольный взгляд. Айва пахла чем-то прелым и переспевшим, если не сказать переваренным. Гаррет никогда не пробовал этих фруктов, но после такого амбре, источаемого алкоголем на их основе, желания с ними ознакомиться не появилось. Как и гостить в Неварре вновь.

Подозвав к себе мабари, Хоук аккуратно взял его за толстый шипастый ошейник. Дэггет самодовольно осмотрел остальных, всем своим видом показывая, насколько рад тому, что хозяин уделяет ему внимание.

– Хочешь сначала испробовать на собаке?
– ехидно заметил Хоу.
– Разумно.

– Хотел бы что-нибудь пробовать, взял бы тебя, - отозвался Гаррет, отвязывая от своего пояса кожаный мешочек.
– Не жалко хотя бы.

Он потряс мешком, оглашая округу звоном монет.

– Я пью, - заявил он.
– А Дэг - нет. Для присутствующих здесь разбойниц: отобрать у моей собаки что-то без моего ведома, не лишившись пальцев, очень, очень, ну насквозь сложно.

– У него есть голова на плечах, - гордо сказал Варрик, делая в его сторону уважительный кивок. Гном всегда щепетильно относился к деньгам.

Привязав деньги к ошейнику мабари, Хоук похлопал его по боку, отпуская от себя.

Тонкие губы Гвин сначала раздраженно побелели, а потом дрогнули в едва заметной улыбке.

– Ты очень предприимчивый, Хоук, - признала она.
– Я подумывала о том, чтобы свистнуть ночью пару монет.

– У тебя это на лице написано.

– Так-то оно так, - разбойница томно согнула правую ногу.
– Но мог бы доверять и побольше. Все-таки я красивая девушка, а нам обычно верят.

– Вокруг меня других обычно и не водится, - Гаррет и не взглянул на голени, которые она с такой гордостью демонстрировала, - если уж на то пошло. Ваше здоровье.

Приторный вкус айвы обжег горло. То ли пойло было воистину таким омерзительным, как он и предполагал, то ли ему просто не понравилась айва.

Скривившись, Хоук с трудом проглотил все, что было во рту. Ему стоило больших усилий не выплеснуть это наружу. Было жаль рубашку, которая не успеет высохнуть за ночь, если он уговорит кого-нибудь ее постирать.

– Мне наблевали прямо в душу, - прокомментировал он, отплевываясь.
– И в рот.

– Я думала, что такой человек, как ты, оценит изыск неваррских напитков, - строго сказала Гвин.

Она не была разочарована, скорее пребывала в недоумении.

– От изыска тут только две буквы, - Гаррет высунул язык, вытирая его о левый рукав.
– Пока я не решил, какие из них рифмуются со словом “дерьмо”.

– Он умеет быть любезным с незнакомками, - махнул на него рукой Варрик, все же решившись самостоятельно опробовать айвовую наливку.

– Кажется, ничего. Вполне ничего.

– Тогда ты обойдешься, - Хоук вытянулся, вытаскивая из-под гнома почти полную бутылку сливовицы.

Зубами стащив пробку, он сделал несколько полных глотков, пока окончательно не успокоился. В горле все равно был какой-то песок и привкус противного фрукта, из которого делали не менее противную наливку. Даже сливовица не спасала, а чистая вода была только в закупоренных флягах.

Смахивая с себя невидимый дух наливки, Гаррет поднялся. Его колени едва не подвели его. Он пошатнулся, но удержался на ногах, избежав падения.

– Чувствую необходимость оказаться наедине с собой, - объяснил Хоук.

Раскачиваясь, он двинулся налево. Несмотря на общую гадостность напитка, свое дело он делал превосходно. От одного глотка Гаррет ощущал себя уже не то, что пьяным, а разбитым и убитым одновременно.

Андерс с сомнением наблюдал, как его силуэт исчезает в темных зарослях. На его коленях остывала миска с супом, к которому он едва притронулся. Рядом устроился Дэггет, печально поглядывая то на суп, то на целителя. В уголках больших собачьих глаз блеснула влага, очень смахивающая на слезы. Если бы маг точно не знал, что мабари не умеют плакать, он бы поручился за Дэга.

Пес озабоченно вздохнул.

Андерс подождал, пока варрикова похлебка остынет, но приниматься за еду не спешил. Хоук все еще не возвращался, видимо, успев к тому времени осушить половину ручья.

Маг огляделся, ежась от внезапной прохлады.

Стоило Гаррету удалиться, Бетани пересела ближе к Натаниэлю, сейчас отогреваясь под его накидкой. Его губы касались ее волос, и он едва заметно улыбался, пока она внизу доедала суп.

Кордула передвинулась к Варрику, делая вид, что не может распутать тряпки, на куче из которых она сидела. Гном галантно не замечал ее поползновений, все больше отворачиваясь к котлу с остатками бульона.

Хаави что-то обсуждал сам с собой, а Эсмильда рассматривала его, почти не касаясь своей еды. Возможно, возможно, это было именно тем, в чем она сейчас нуждалась.

Все выглядели закадычными парочками, даже те, кто были знакомы меньше недели. Целителю стало одиноко.

Поднявшись, он подобрал покрывало и нетронутую миску с супом. Гном поднял голову, но ничего не сказал.

Согнувшись в три погибели, Хоук сидел у самой воды. Обнимая себя за колени, он наблюдал за легкой рябью, в которой серебрилась луна.

Андерс не удержался и вздохнул.

Гаррет услышал его, но не повернулся, продолжая смотреть вперед.

Земля была холодной, но магу вряд ли бы удалось уговорить Хоука подняться, поэтому он сам сел рядом, накрывая их плечи теплым покрывалом.

– Я принес тебе поесть, - тихо сказал он, вспоминая про суп.

– Не хочу.

Впервые на его памяти Гаррет отказался от еды.

Целитель посмотрел на него, но ровным счетом в его профиле разительных изменений не произошло. Все тот же упрямый подбородок, нос с горбинкой, выпяченная в задумчивости нижняя губа. Ему очень хотелось сейчас поцеловать его, чтобы согнать эту задумчивость прочь, но едва он потянулся вперед, Хоук закрыл глаза, опуская голову. Губы прошлись по его скуле, Андерс отстранился.