Песня Волчьей луны

– Я ваша истинная пара? – уточнила Арьяна.

Ирвин кивнул. Принцесса устало посмотрела в окно – поезд шел через туннель, чтобы вскоре остановиться на Большом Ханосском вокзале, и там в игру вступит государь Киган, добрый старший брат. Времени было немного, Ирвин должен был успеть все решить.

– Совершенно верно. Если говорить так, как принято у вас на родине, вы моя вторая половина, – произнес он. – И я не собираюсь отпускать вас.

Песни не было. Ни звука. Ирвин вдыхал прохладный воздух своей свободы и никак не мог им надышаться.

– Меня отдают в жены вашему брату, – напомнила принцесса. Ирвин усмехнулся. Телеграмма, которую вчера прислали из Варандана, вызвала во дворце бурю. Киган рвал и метал; ему, конечно, придется смириться, хармиранский князь не принадлежит себе, как и варанданская принцесса, но тут были нюансы, с которыми следовало считаться.

– У моего брата уже есть жена. Пусть не по закону, а по старинным обычаям, но есть, – усмехнулся он. Лицо Арьяны дрогнуло – северная гордячка на мгновение превратилась в ребенка, которого жестоко обидели взрослые. Ирвин улыбнулся и добавил: – И двое детей. Он, конечно, откажется от нее и от них, чтобы ваш государь отец не наслал на нас новую чуму. Но жизнь ваша будет незавидна. Когда мужчина мечется между двумя женщинами, из этого обычно не выходит ничего хорошего.

Арьяна сжала губы. Приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Снова сжала губы. Пальцы нервно пробежались по колену дорожного брючного костюма.

– Не понимаю, почему ваш отец решил так поступить с вами, – мягко продолжал Ирвин. – Мне кажется, он просто выбросил вас из жизни. Вы чужеземка. Пусть спасительница нашего будущего, но все же. Вам будет здесь несладко, и он это понимал.

Принцесса посмотрела ему в лицо – после минутной слабости взгляд снова обрел металлическую твердость. Ледарин, поднятый из земных глубин, был такого же голубого цвета.

– Я не его дочь, – сухо ответила Арьяна. – Он признал меня как родную, но теперь вот нашел способ избавиться.

– Даже так… – задумчиво произнес Ирвин. – В вас случайно нет хармиранской крови? Я просто удивляюсь, почему моя истинная пара – чужестранка.

– Нет, во мне нет хармиранской крови, – откликнулась принцесса. Пожалуй, Киган влюбится в нее: очень уж стойко она держалась, а брату всегда нравились сильные женщины, в которых сила сочеталась с нежностью. Кигану, в общем-то, некуда деваться. Лучше любить, чем терпеть и превозмогать - а брат всегда делал так, как лучше.

– Вы не просто разменная монета. Вы спасительница моей родины. Ваши с Киганом дети объединят обе страны, Хармиран станет частью Варандана и утратит независимость, а Варандан приобретет залежи ледарина. Ваш отец дальновиден, но тут в игру вступаю я, – сказал Ирвин. – Потому что я не отдам брату истинную пару и никогда не сяду на трон. Что будем с этим делать, ваше высочество?

Металлический блеск в девичьем взгляде сделался ярче.

– Я начну с того, зачем приехала, – ответила принцесса. Поезд замедлил ход – вышел из туннеля к перрону, и Ирвин увидел государственные флаги, почетный караул, толпу – впереди чиновники и военные, за ними простой люд, который пришел хоть одним глазком увидеть спасительницу детей. – И прошу вас не мешать мне.

– Ни в коем случае, ваше высочество, – улыбнулся Ирвин. – Позвольте сопровождать вас к князю и народу.

Они вышли из купе – телохранительница посмотрела на Ирвина так, словно ожидала увидеть убоину вместо принцессы. Пройдя по коридору мимо проводника, который торопливо открыл двери и опустил лесенку, Ирвин спрыгнул на перрон, мельком уловив тот ошарашенный, совсем не владыческий взгляд, которым его одарил брат, и протянул руку.

– Добро пожаловать в Хармиран, ваше высочество, – с легким поклоном произнес он. На его руку пришлось опереться – пальцы Арьяны были ледяными. Киган наконец-то очнулся – подошел к своей невесте и хотел было поздороваться и представиться, но принцесса довольно жестко оборвала его:

– Не будем тратить время на церемонии, государь. Где дети?

– Их свозят в генеральный госпиталь, – ответил Киган, и его правая щека едва уловимо дрогнула: после того, как сыновья заснули беспробудным сном, у князя начался нервный тик. Арьяна кивнула.

– Хорошо, – отрывисто сказала она. – Я привезла лекарства. Едем.

Ее пальцы пришлось выпустить – Арьяна взяла Кигана под руку, и они, сразу же окруженные охранниками в темно-синих мундирах, быстрым шагом двинулись через толпу в сторону княжеского кортежа. Люди, взволнованные и напуганные, напирали со всех сторон, тянулись к принцессе – хотели прикоснуться к той, которая привезла спасение для детей. Когда они нырнули в сумрак княжеского мобиля, и Ирвин закрыл дверь, то князь хмуро осведомился:

– Ты как здесь оказался?

В последние дни на широких княжеских плечах лежало слишком много дел и горя. Ирвин вздохнул и ответил:

– Не буду ходить вокруг да около. Она моя истинная пара. Когда она рядом, я не слышу Песню.

Киган со вздохом откинулся на мягкую спинку сиденья. Посмотрел на Арьяну – девушка не отвела взгляда, и Ирвин отчетливо ощутил себя третьим лишним. Ненужным.

В конце концов, фактическая жена князя не имеет значения с точки зрения закона. Она фаворитка, не более. Да, они принесли клятвы любви и верности на развалинах древнего храма Солнечного бога, покровителя волков, князь признал своих детей, но престол и ледарин в недрах княжества унаследуют только те, кто родится в законном браке. Шейла это прекрасно понимала – она никогда ничего не требовала, она знала, что не равна князю по праву рождения, и просто жила рядом с ним, чтобы уйти, когда это потребуется.

– Безумие, – коротко ответил Киган.

– Согласен. Но пока она рядом, ты видишь меня человеком, а не зверем.

Киган устало провел ладонями по лицу. Сколько дней он не спит? На мгновение Ирвин испытал острую обжигающую жалость: у него не было никого, кроме брата, они любили друг друга, но теперь все могло рухнуть.

– Я не отдам ее, – твердо произнес Ирвин, и Арьяна посмотрела на него так, словно советовала помолчать и не решать за нее ее судьбу. – Мне, видишь ли, дорог мой здравый рассудок. А тебе – твоя семья. Нам осталось решить, как выбросить из этого уравнения ее отца с его планами на единое королевство.

– Нам осталось спасти ваших детей, – жестко ответила Арьяна. – Давайте сначала разберемся с этим.

***

Когда Арьяна сделала последний укол, то в окнах зарозовел рассвет, а первый ребенок, который получил лекарство, открыл глаза и зашелся в богатырском реве. Засуетились медсестры и няни, огромный зал, в котором на одинаковых белых кроватях лежали дети, наполнился шумом шагов и голосов, и Арьяна услышала легкий хлопок дагерротипического аппарата: корреспондент сфотографировал мальчика, который плакал так, как положено плакать проголодавшемуся ребенку. К нему уже несли бутылочку подогретого молока.

Почти не чувствуя своего тела от усталости, Арьяна подошла к окну. Отсюда открывался потрясающий вид на столицу – дома, дворцы и замки лепились к горе, залитой первыми рассветными лучами, и Арьяна подумала, что огромный город красив. В нем, таком разноцветном, легком, похожем на картинку в книге со сказками, ей предстоит жить до конца дней.

Невольно вспомнилось, как она получила диплом медицинской гранд-сестры и ассистировала в больницах, когда такая же сонная чума тяжелыми совиными крыльями накрыла Варандан. Тогда говорили, что это не простая болезнь, которую завезли откуда-то из других стран – несколько крупных ученых уверяли, что сонную чуму вывели в лабораториях под личным контролем его величества. Любое королевство отдаст все, что угодно, за лекарства для своих детей – а королю Якобу бин Адару останется лишь подсчитывать прибыль. Вот и теперь Варандан прирос плодородными землями, а князь Киган считает, что легко отделался.