Песочный принц в каменном городе

Красивые кубики. Яркие.

Когда все сотрудники были в сборе, я взяла этот маркер, подошла к их пустующей, идеально чистой, настенной доске и сказала:

— Отныне заказы принимаются до шести вечера.

Нарисовала на доске «18,0».

— В офис вы приезжаете к пяти — максимум, а пить кофе можно параллельно написанию заказов. Второе: в таком виде, на огрызках, — бросила на стол клочки бумажек, которые они мне принесли вчера и которые я большим усилием воли еще не бросила в корзину для мусора, — принимать не буду. Есть специальная форма, которую попрошу запомнить и заполнить. Третье, так как сегодня мы потратим время на обучение, и это значительно задержит процесс, все сидят до тех пор, пока я не выбью последнюю накладную. Потом разбирают их, сами степлируют и раскладывают по маршрутам. Маршрут составляет водитель. Все понятно?

Картина из открытых ртов забавляла, но с серьезного настроя я не сбилась.

— Вопросов нет. Замечательно. Спасибо за понимание.

Я удалилась в отведенный мне кабинет, но у двери задержалась, прислушиваясь к реакции. Если директор филиала скажет уходить, он дурак — завтрашняя отгрузка не состоится, а моя сумка с вещами даже не разбиралась.

— Правильно, — услышала его голос. — Нужен порядок.

Таки директорами дураки не становятся. Я облегченно выдохнула и села за компьютер, ожидая первопроходцев, которые начали подтягиваться буквально в течение получаса.

Могут, когда хотят.

— Знаете, — Тарас, директор филиала, зашел в кабинет, где я усердно била по клавиатуре. — Давно так надо было. Наш офис-менеджер, к сожалению, не мог ими управлять.

Я промолчала, хотя и тянуло сказать, что это не входило в ее обязанности. Мне вообще было откровенно жаль эту девочку — ежедневно сидеть до двух ночи? Увольте. Мне хватило одного раза.

Я ждала, что Тарас найдет ей замену или хотя бы найдет ее, потому что жить в гостинице, в чужом городе, мне не нравилось. Да и вечера теперь были свободными, и слишком много времени тратилось на обдумывание: как там этот, как там тот, и где тот, о ком лучше не думать.

Женька мне нравился, и хотя до его исчезновения наши отношения можно было охарактеризовать как дружеские непонятные, уверена, это было взаимно. На второй день в Николаеве, когда телефон притворился мертвым, я сделала еще одну попытку ему дозвониться и снова потерпела фиаско. Уверенность сникла.

Хорошо, мы не любовники и не друзья, он не обязан мне перезванивать, только подумала так, как мобильный встрепенулся.

— Ты где? — услышала голос Женьки. — Николаев? Я там завтра буду.

— Зачем? — задала я глупый вопрос и тут же получила отпор.

— У меня свои дела, но если хочешь — встретимся, поболтаем.

Если хочешь… Я вспыхнула, но ответила беспечно:

— Не то, чтобы сильно, но если настаиваешь…

Он рассмеялся.

— Давай заеду в офис к восьми, я знаю, где он находится. Не засиживайся, как ты любишь, а то еще обратно возвращаться.

То ли от предвкушения встречи, то ли заказов было больше, освободиться пораньше не удалось. Женька поднялся в офис.

— Эй, без фанатизма, — зашел ко мне в кабинет, нагнулся, чмокнул в щеку, и как ни в чем не бывало, удалился. — Я жду внизу.

Ждет. Меня. А я?

Я выбила накладные, отпустила агентов, но выйти не спешила. Не знала, как себя вести. Что скажу? Что у нас вообще общего, кроме Артема, которого, я, кстати, не хочу вспоминать.

Женька снова зашел в офис.

— Привет.

Подошел ко мне. Провел рукой по щеке, прикоснулся к губам.

— Привет.

— Иди ко мне, — потянул на себя, прижал, губы у моего уха. Я слышала дыхание — ровное, глубокое, сердцебиение — спокойное, шепот — едва различимый. — Иди ко мне. Моя девочка, моя маленькая девочка… Я соскучился.

Я обняла его, положила голову на плечо и вдруг заметила в дверях мужскую фигуру.

— Жень…

Он обернулся, но мужчина уже вышел из тени. Тарас.

— Наша офис-менеджер нашлась, — сказал он. — Завтра выйдет на работу.

Тарас засыпал меня благодарностями, а после сказал:

— Повезло Лене. Я скажу, чтобы выписал тебе премию. А это от меня. Нормально будет?

Тарас протянул конверт, я вскрыла — триста гривен.

— Спасибо.

Надеюсь, Тарас не обратил внимания на Женькин смешок.

— Немного, — сказал чуть смущенно. Значит, обратил. — Но больше бюджет не позволяет. Завтра уедешь? Если хочешь. Я бы мог показать тебе город.

— Мы поедем сегодня, — ответил Женька, — ночевать будем уже дома.

Прощаясь с Тарасом, подумала: интересно, у кого дома? Взгляды Женьки, которые он умудрялся бросать, не переключая внимания от дороги, выглядели многозначительно.

— Расслабься, — сказал Женька с теплотой в голосе, словно прочтя мои мысли.

Я попыталась подчиниться.

Мне всегда хотелось встретить мужчину, которому захочется подчиниться, который сам будет принимать решения, для которого я буду маленькой девочкой.

И еще мне ужасно хотелось его обнять. Прямо сейчас, когда машина мчится с неимоверной скоростью.

— Ты всегда так доверяешь водителю?

Я отвела взгляд от дороги.

— Ты полностью отключаешься, — сказал Женька. — Смотри, грузовик, — навстречу, действительно, неслась машина, — и если я немного поверну руль, мы разобьемся, а ты этого даже не увидишь.

Промолчала, но стало страшно. Женька способен на это. Почему я решила, что способен? Потому что редко шутит, потому что с ним всегда все серьезно, потому что глаза у него сузились, потому, что он, действительно, повернул руль, и когда до столкновения оставались доли секунды, резко дал вправо. Машина развернулась, шины взвыли, бесконечные минуты, мы замерли.

Живы. Пока.

Наши глаза встретились, и я отчетливо увидела смерть. Она была рядом, сидела с нами на заднем сиденье, она пряталась в его глазах.

Я провела рукой по его лбу, ресницам, подбородку, прикоснулась к губам — сухим, жарким. Стало трудно дышать, не смотря на систему хот-фрост, — от его близости, от жара его тела, от его глаз, от его поцелуя. Требовательного, не просящего, настойчивого, долгого. Оказывается, я совсем не умею целоваться, не знала, как реагировать, что делать, плыла по течению, таяла, потому что раньше целовала я.

Я не могла оторваться, не могла отпустить, не могла оттолкнуть. Мне было то жарко, то холодно, хотелось сбросить одежду и наоборот, застегнуться на все пуговицы, хотелось быть ближе и как можно дальше. Хотелось бежать.