Пьесы для художественной самодеятельности. Выпуск II

Б о г а т ы р е в (в телефон). Богатырев слушает! Да… да… Сейчас прийти? Хорошо, иду! (Кладя трубку.) В многотиражку вызывают. Трифонов, редактор. По поводу материала. Подожди, я недолго. (Уходит.)

Н а д я (одна, горестно). Угадал ты, Павлик, совсем это не растерянность. (Разглядывая свои ладони.) Бугор Сатурна… «Счастья у тебя много, Наденька, очень много»…

В дверь бесшумно проскальзывает Я к о р е в а, пристально вглядывается в Н а д ю.

Пауза.

Я к о р е в а (подходя к Наде). Умница, ясочка! Жми, жми — уломаешь! Он же до сих пор по тебе сохнет, все для тебя сделает!

Н а д я (изумленно). Вы как здесь появились, тетя Тоня?

Я к о р е в а. Да уж появилась. Неважно как. (Подсаживаясь.) Хвалю, девушка, верно действуешь. Молодчина!

Н а д я. За что вы меня хвалите, тетя Тоня?

Я к о р е в а. За то, что милого обороняешь, за преданность, вот за что! А и паршивец все же, этот Павлушка: придрался к случаю, чтобы личные счеты свести.

Н а д я. То есть как придрался к случаю? Какие личные счеты?

Я к о р е в а. Те самые. Неизвестно мне, что ли… Ведь когда ты ему показала от ворот поворот, он ох, как на Леню озлобился! Войти в его положение можно, конечно: девушку увели.

Н а д я (она ошеломлена сообщением). Неужели Павлик личные счеты сводит? Вы думаете?.. Нет, нет, ни за что не поверю.

Я к о р е в а. Молодая, людей не знаешь. Что особенного? Подходящий момент, нетрудно долбануть, вот он и развернулся. К тому же надеется: вдруг снова к нему колесо повернется.

Н а д я. Какое колесо?

Я к о р е в а. Ох, ты глупенькая… Расчет у Богатырева простой, насквозь виден: Ленечку замарать, запачкать, ты от Лени открестишься, а он тут как тут со своей любовью! (Сокрушенно.) Но чтобы так уж пакостить, по всему заводу грязь разносить… И где он только подобрал все эти слухи и сплетни?

Н а д я (глухо). Не знаю, как в остальном… ничего не могу сказать. Но… это не слухи, тетя Тоня. И не сплетни. Это правда.

Я к о р е в а. Что, что? Ты что мелешь?

Н а д я (упавшим голосом). Ой, тетя Тоня, вот именно что правда. Все, о чем говорит Павлик, так оно и есть на самом деле. Я это точно знаю.

Я к о р е в а. Ты? Точно? Откуда?

Н а д я. Мне Леня сам сказал. Я с ним говорила.

Я к о р е в а (опешив). Вон как? (Пауза, про себя.) Разоткровенничался… Зачем разоткровенничался? (Вдруг, шагнув к Наде, резко.) Слушай, ясочка, а дальше… Только правду! Не от тебя ли, милая, дальше весь этот разговор пошел?

Н а д я (тихо). От меня, тетя Тоня. Я… Мне… ну, в общем, да, от меня!

Я к о р е в а. Так вот, значит, откуда оно все взялось. Тебе доверились, а ты… Эх, Леня, Леня, простачок.

Н а д я. Да «простачок»… Ваш распрекрасный Ленечка, знаете, кем оказался… (Закусив платок, с трудом сдерживает слезы.)

Я к о р е в а. Ваш? Погоди, погоди, почему ваш? (Ахнула.) Вот оно что!.. (Обняла Надю.) Стало быть, опять Ленька к Сербовой переметнулся, да? Вот баба клятая, и чем она его привораживает!

Н а д я (освобождаясь от объятий). Ой, да ничего вы не поняли, ну ни капельки!

Я к о р е в а. Но-но! Ревность, милая, всем понятна. Знаю, у самой бывало. Только скажу тебе, девушка, — любовь не так поворачивать надо, злобой-злостью ничего не возьмешь. (Придвигается и вновь обнимает ее.) Сейчас не время против парня идти, наоборот, к себе его привлекай! И хороший ты мой, распрекрасный, все, что хочешь, для тебя сделаю! И делай! Дорожкой расстилайся! А уж когда он, шленда, у тебя вот где будет… (Сжала кулак.)

Н а д я (снимая с плеча ее руку). Вы любили когда-нибудь, тетя Тоня?

Я к о р е в а. Еще бы! Не раз. Я и сейчас — живая женщина.

Н а д я. И вы терпели, когда о вашей… о вашем отношении к человеку кто-нибудь вот так же, по-жабьи, квакал?

Я к о р е в а. Что-о? Это я квакаю? Я жаба, по-твоему?

Н а д я (вскакивая). Жаба! Жаба! Жаба разнесчастная! Подождите, еще собрание будет общезаводское, там всех вас на чистую воду выведут, про все ваши подлости люди узнают!

Я к о р е в а. Стой, стой… Значит, ты заодно с Павлушкой, вместе пакостничаете! Может, ты еще есть самая заводила, а? (Вдруг хлопнула себя по лбу.) Ой, голова я, голова! Ну, конечно, Павлушка под ее дудку пляшет! Не иначе!

Н а д я (кричит). Да, да, под мою! Идите отсюда! Разговор, окончен.

Я к о р е в а (елейным тоном). Ладно, ладненько, до свидания. Но только, милая, разговор не окончен. Весь разговор еще впереди, он с тобой еще будет, не беспокойся! (Поспешно уходит.)

Н а д я взволнованно шагает по комнате.

Появляется Б о г а т ы р е в.

Н а д я. Долго ты. Я уже собралась уходить.

Б о г а т ы р е в. Задержал Трифонов. (Сел на диван, ероша волосы.) Похоже, Надя, все складывается так, как тебе хотелось. Между прочим, ты еще не обедала? Пойдем вместе в столовую.

Н а д я (останавливаясь, с ненавистью глядя на Богатырева). Никуда я с тобой не пойду! Ни-ку-да! И еще: как бы все ни складывалось, товарищ Богатырев, лично тебе это ничего не даст! Я тебя не люблю и никогда не полюблю!

Б о г а т ы р е в (он ошарашен). Что такое?.. С чего ты вдруг эту песню завела?

Н а д я. Вот так и запомни! Не люблю и любить не буду! Ничего тебе не поможет!

Б о г а т ы р е в (вспылив). Да ну тебя к лешему! Знаю! Давно запомнил! Тоже новость сообщила…

Пауза.

Б о г а т ы р е в (глядя в сторону, угрюмо). Чего мы с тобой лаяться начали, Надя? Глупо. Не время, не место, да и причины нет. Или я что-то проморгал — есть причина?