Петербургское действо

Вскор посл своего прізда, Гольцу удалось изъ всхъ иностранныхъ резидентовъ занять не только первое мсто и сдлаться другомъ государя, но ему удалась самая хитрая и въ то же время самая простая интрига. Послы иностранные и резиденты всхъ великихъ державъ перестали быть принимаемы государемъ. Только одинъ англійскій посолъ Бейтъ бывалъ иногда, но не имлъ и тни того вліянія, какимъ пользовался Гольцъ.

Австрійскій и французскій посланники, Бретейль и Мерсій, имвшіе огромное значеніе при Елизавет, какъ резиденты союзныхъ державъ, теперь какъ бы не существовали. Гольцъ убдилъ государя, что вс посланники должны относиться въ Жоржу почти такъ же, какъ къ нему, императору Гольцемъ и былъ придуманъ первый визитъ пословъ въ принцу. Такъ какъ это было противъ всякихъ правилъ и принятыхъ обычаевъ въ дипломатическомъ мір, то вс послы отказались являться въ принцу. Государь разгнвался, принималъ пословъ, но обходился съ ними крайне рзко. Подошла Святая. Гольцъ опять замолвилъ словечко о визит и на этотъ разъ, когда послы снова отказались отправиться съ поздравленіемъ къ принцу, тотъ же Гольцъ тонко надоумилъ государя не принимать въ аудіенціи ни одного резидента, покуда они не исполнятъ его приказанія.

Послдствіемъ этого былъ тотъ мирный договоръ между Россіею и Пруссіею, который готовился въ подписанію государя.

Между тмъ, Гольцъ закупилъ всхъ окружающихъ государя и придворныхъ, и вельможъ высшаго общества, — однихъ своимъ умомъ и любезностью, другихъ просто червонцами. Вскор онъ пользовался уже такимъ вліяніемъ на государя, что самъ принцъ Жоржъ часто просилъ его замолвить словечко о чемъ-нибудь, касающемся внутреннихъ длъ.

Гольцъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы не замтить все увеличивавшагося ропота на дйствія новаго императора. Онъ боялся за Петра едоровича и его популярность, потому что съ его личностью было связано спасеніе Фридриха и Пруссіи. Онъ зорко слдилъ за всми, кто не былъ искреннимъ, откровеннымъ другомъ Пруссіи, въ особенности за тми, кого онъ не могъ купить ни ловкостью, ни деньгами.

Но какъ иноземецъ, хотя и талантливый, Гольцъ ошибся; и т, кого онъ считалъ самыми вліятельными и въ то же время врагами своими, въ сущности не имли никакого значенія; тхъ, кто усиливался всякій день, былъ тайнымъ заклятымъ врагомъ и правительства, и новыхъ сношеній съ Фридрихомъ, Гольцъ не примтилъ. Да могъ ли онъ думать, что въ этой большой имперіи, въ этой столиц на самой окраин имперіи, все зависло отъ преторіанцевъ? Могъ ли Гольцъ думать, что маленькій кружокъ офицеровъ на углу Невскаго и Большой Морской, въ маленькомъ домик банкира Кнутсена, есть главный врагъ его?

Гольцъ продолжалъ ежедневно заводить новыя знакомства и новыхъ друзей. Однажды онъ встртилъ на одномъ вечер блестящую красавицу, иноземку, какъ и онъ, вдобавокъ говорящую не хуже его самого на его родномъ язык; и онъ ршился познакомиться съ ней.

Дло было не трудное. Фленсбургъ, съ которымъ онъ былъ въ отличныхъ отношеніяхъ, оказался хорошимъ знакомымъ красавицы. Хотя очень не хотлось адьютанту принца ввести опаснаго соперника въ домъ женщины, въ которую онъ былъ влюбленъ самъ, но длать было нечего.

Черезъ два дня посл разговора Маргариты съ Фленсбургомъ, баронъ явился къ ней, просидлъ очень мало, но усплъ понравиться Маргарит.

Посщеніе такого вліятельнаго лица, почти друга государя, не могло не быть лестнымъ графин. На другой день Гольцъ, подъ предлогомъ спросить у свтской львицы, кто лучшій золотыхъ длъ мастеръ въ Петербург, явился опять, но просидлъ гораздо дольше. Маргарита, для большого заказа, который Гольцъ хотлъ сдлать, рекомендовала ему брилліантщика женевца Позье.

Черезъ два дня посл этого Гольцъ опять пріхалъ съ рисункомъ большого букета, который предполагалось сдлать изъ брилліантовъ на сумму пяти тысячъ червонцевъ. Онъ сталъ просить графиню сдлать ему одолженіе и заказать для него этотъ букетъ у Позье.

Маргарита, по невол, изумилась и ей захотлось знать кому готовится такой щедрый подарокъ.

Гольцъ разсмялся и вымолвилъ:

— Я не могу этого сказать. И вообще я многаго не могу сказать вамъ, хотя бы и желалъ, до тхъ поръ, графиня, покуда вы не согласитесь заключить со мной наступательный и оборонительный союзъ въ томъ дл, которому я принадлежу и тломъ, и душой. Согласны ли вы на честное слово вступить со мной въ этотъ союзъ?

Маргарита, смущаясь, согласилась.

Молодой человкъ протянулъ ей руку. Маргарита протянула свою. Гольцъ изысканно вжливо поцловалъ хорошенькую ручку, пожалъ и прибавилъ, смясь:

— Вмст на жизнь и на смерть?

— Святая Марія! Это даже страшно! кокетливо отозвалась Маргарита.

— Слушайте меня теперь, сказалъ Гольцъ. — Букетъ этотъ я поднесу графин Воронцовой! Зачмъ? Выслушайте.

Гольцъ началъ говорить и первою же половиной рчи дипломата Маргарита была совершенно поражена.

Онъ началъ не съ своего дла, не съ букета. Онъ сталъ говорить о ней самой, графин Скабронской, о ея положеніи, о томъ, какъ природа щедро одарила ее и какъ выгодно поставила среди грубаго петербургскаго общества, и, наконецъ, о томъ, чмъ можетъ бытъ при его содйствіи такая красивая и умная женщина. A чмъ? Ему прямо, сейчасъ, сказать неловко!

И Маргарит показалось, что въ словахъ Гольца она увидала свои собственный изумительно схожій портретъ со всми своими тайными помыслами и желаніями, а и что Гольцъ еще не ршался досказать, именно и было той сокровенной тайной, которая преслдовала Маргариту за послднее время.

Гольцъ, очевидно, и эту тайну проникъ или… додумался до нея на основаніи французской поговорки: les beaux 'esprits se rencontrent.

— Правъ ли я, или ошибаюсь? закончилъ Гольцъ. — И хотите ли вы, при моемъ искреннемъ и усердномъ содйствіи, достигнутъ того, чего вы можете, должны достигнуть? О нкоторыхъ подробностяхъ я покуда умолчу изъ опасенія. Извините.

И вдругъ Гольцъ прибавилъ, упорно глядя въ лицо молодой женщины:

— Скажите, въ пребываніе ваше въ Версал познакомили вы съ madame de Pompadour? Вотъ женщина! Править всей Европой…

Гольдъ такъ глядлъ въ лицо красавицы, что Маргарита невольно вспыхнула. Тайна ея была раскрыта, и кмъ-же? Пришельцемъ, человкомъ, съ которымъ она только-что познакомилась. Маргарита была такъ поражена этой бесдой съ новымъ и страннымъ другомъ, что почти разсянно выслушала вторую часть рчи Гольца.

Онъ совтовалъ ей поболе вызжать, бывать на всхъ вечерахъ и балахъ, познакомиться со всми посланниками и ихъ семействами, но при этомъ длать, говорить и узнавать то, что онъ ей поручитъ.

— Вы будете моимъ тайнымъ секретаремъ и я увренъ, что вы можете дйствовать успшне многихъ нашихъ посольскихъ молодыхъ людей, потому что вы женщина, а главное — красавица.

Уже собираясь узжать, Гольцъ, полушутя, вымолвилъ:

— И такъ мы съ вами друзья и союзники на жизнь и на смерть. Ахъ да, я забылъ прибавить, что у друзей и союзниковъ кошелекъ общій. Какія бы деньги вамъ ни понадобились на всякаго рода траты, скажите только слово.

Видя, что графиня Скабронская вспыхнула, слегка выпрямилась и глянула на него гнвно; Гольцъ протянулъ ей рук

— Вашу ручку, графиня, и сядьте опять. Мы много бесдовали и вы меня все-таки не поняли.

И Гольцъ, убдительно, краснорчиво, даже горячо развивъ всю ту же мысль, объяснилъ Маргарит еще подробне, что именно онъ ей предлагаетъ, чего будетъ требовать, и закончилъ словами:

— Прежде всего я буду просить васъ заказать этотъ букетъ и уплатить деньги, наблюдая полную тайну. Деньги эти, какъ и т, что вы будете получать, — не мои. Поймите, графиня. Это деньги прусскія, государственныя, это то же жалованье. Подобныя суммы тратитъ всякій дворъ въ иностранныхъ земляхъ. Всякая европейская держава теперь тратитъ самыя большія суммы при русскомъ двор и при турецкомъ. Сколькихъ денегъ стоила Людовику XV или Маріи Терезіи — Россія, мы съ вами въ годъ не сочтемъ. Вы ахнете, если узнаете, какихъ суммъ стоило Франціи и маркизу Шетарди вступленіе на престолъ покойной императрицы и сколько сотенъ тысячъ за полстолтія были поглощены нмецкими проходимцами, правившими русской имперіей.