Пётр и Павел. 1957 год

– А-а… Понятно…

Ох, уж эти церемонии!.. Никогда не знаешь толком, как себя вести, а в результате зажимаешься и чувствуешь страшную неловкость.

– Что Пётр?.. Что-нибудь срочное? – Валентина Ивановна попыталась снять напряжение.

– Даже не знаю, как сказать… И да, и нет… Из Москвы какая-то комиссия приехала, и Петя боится, что к шести не успеет в "Нефтехимик". Просил на всякий случай приготовить его парадный костюм, а со стола в кабинете захватить в ДК зелёную папку. Не понимаю только, почему в конце разговора как-то мрачно пошутил: "Если до шести меня не схватят за шкирку и не дадут пинка под зад".

Валентина Ивановна заволновалась:

– Только этого нам не хватало!.. Сначала пожар, теперь комиссия!.. И всё в день рождения!.. Как будто нарочно сговорились!.. Недаром я сегодня сон видела!.. Будто пришла ко мне целая куча малышей, а я их манной кашей кормлю… Не к добру это!.. Ох, не к добру!..

– А малыши-то здесь при чём? – удивился Алексей Иванович.

– Младенцев во сне видеть – хлопоты. Так оно и есть!..

– Валечка!.. Ты что, во сны веришь?!..

– А то как же!.. И не смотри на меня так!.. Сам видишь – сбываются!.. – И обернулась к Зинаиде. – Савва где?..

– Петя обещал прислать его, но когда не сказал.

Валентина Ивановна сняла телефонную трубку, набрала номер:

– Лёка!.. Это я… Что там у вас стряслось?.. Какая комиссия…

Запнулась, отняла трубку от уха и с тревогой посмотрела на сноху.

– Представляешь, не может говорить!.. Видать, у них там серьёзная заваруха началась!.. Хоть бы Савва поскорее приехал!..

В гостиную влетел сияющий Матюша, за ним – смущённая Капитолина.

– Слушайте все!.. Мы с Капой папе стих сочинили!..

Я прошу, снимите шляпу,Моего поздравьте папу!Знают взрослые и дети:Лучше папы нет на свете!И сегодня в этот деньСлавить папу мне не лень!Я его люблю ужасно,Потому что он прекрасный!

Здорово получилось, правда?.. Я сегодня этот стих со сцены прочитаю, чтобы папа обрадовался!.. И все-все-все мне будут хлопать и кричать «Ура!»… Хорошо я придумал?!.. Правда?.. – но здесь, в гостиной, почему-то никто в ладоши не захлопал и особой радости не выказал. – А почему вы все такие недобрые? Так нельзя!.. Вы что, забыли?.. У папы сегодня праздник – юбилей!..

– Погоди, милый, – остановила его Зинаида. – Тут у нас серьёзный разговор…

– Что?!.. – у Матюши от обиды и разочарования мелко-мелко задрожал подбородок. – Опять я не вовремя?.. Опять все вы заняты?.. Когда же это кончится?!..

Мать обняла его, прижала к себе:

– Тихо, тихо, мой маленький!.. Ты меня не понял, дарить папе стихотворение, написанное на клочке бумажки, нельзя. Ты вот что, иди к себе, нарисуй цветную открытку, красиво перепиши стихи… И поверь, они у тебя, в самом деле, замечательные!.. Капа, возьми Матвея.

– Пойдём, дурачок, красивый подарок делать, – домработница взяла его за руку.

– Вам правда понравилось? – Матвей не знал, радоваться ему или огорчаться.

– Тебе же сказали, а ты не веришь. Идём, идём!.. – Капитолина почти силой повела мальчишку из гостиной. Навстречу им – Савва.

Валентина Ивановна чуть ни вскочила со своего кресла.

– Ну, наконец-то!.. Я и не знаю, что подумать!.. Рассказывай!..

Матвей вырвался из рук Капы.

– Савва!.. Я папе стих написал!.. Вернее мы с Каппой, вдвоём!.. Послушай!..

– Да погоди ты со своим стихом!.. – разозлилась бабка. – Тут поважнее дела есть!..

– Ты мне чуть погодя стишок прочитаешь, – успокоил парня Савва, увидев, как у того опять запрыгал подбородок. – Погоди маленько… Ну, Валентина Ивановна, поздравляю вас!..

– Как не стыдно издеваться над старухой?!.. – она вся кипела от негодования. – Комиссия из Москвы собирается с Петра стружку снимать, и ты туда же – с поздравлениями!

– Кто вам сказал, что у Петра Петровича неприятности намечаются?.. Ничего подобного!.. Приехал помощник завотделом ЦК… Фамилию я с трудом разобрал… Из-за закрытой двери плохо слышно… Чудная у мужика фамилия, то ли просто Друзь, то ли самый обыкновенный Груздь… Ну, один другого не слаще. Так вот, этот самый… "гриб"… Ну, вы меня поняли… Привёз письмо за подписью самого Геннадия Андреевича. А в письме, во-первых, поздравления с юбилеем, а во-вторых, благодарность Петру Петровичу за долгий и самоотверженный труд. А также отдельно конверт. Я так полагаю, премия. А вы говорите… Да я бы счастлив был, если бы с меня таким образом "стружку снимали"!.. Добровольно под рубанок бы лёг!..

– Ну, слава Богу! – Валентина Ивановна перекрестилась. – А я, дура старая, переполошилась!.. Думала… Эх, да что говорить!..

– Более того, Пётр Петрович просил передать, что в половине третьего они с… этим самым "грибом"… обедать домой приедут. Просил, чтобы вы побезпокоились…

– Что же ты молчал?! – набросилась на него Зинаида, потом в ужасе схватилась за голову. – Уже четверть второго!.. Ведь это надо бы поскорее!.. Капа, за мной! – и они стремглав вышли из гостиной.

– Хорошенькую фурфуську Пётр Петрович всем врагам нашим вставит! – резюмировал довольный Савва. – Представляю, какую кислую физиономию Кахетинский скорчит!..

– Надо бы и мне приготовиться, – засуетилась Валентина Ивановна. – Поеду, что-нибудь поприличнее на себя надену.

Матюша был тут как тут.

– Чур, я бабушку повезу!.. Чур, я!..

– А тебе всё игрушки… Дурачок…

– Ба, поехали!.. Би-бип!.. Бип!..

Он затарахтел, зафырчал, изображая машину, и повёз бабушку из гостиной. В комнате остались Богомолов и Савва.

– Так, значит, вы и есть тот самый знаменитый Савва?

– Почему знаменитый?

– Мне Валя только что много про вас рассказывала.

– Да?.. Ну, надо же!

Он произнёс это равнодушно, таким тоном, словно хозяйка дома только и делала, что о нём говорила, и он к этому привык и даже тяготится своей известностью.

– Вы сейчас обратно в горком?.. – неожиданно спросил Алексей Иванович.

– А что? – вместо ответа спросил Савва.

– Мне необходимо Петру Петровичу записку передать. Можно?

– Почему нет?..

– Я быстро, – Богомолов сел к столу, достал из кармана записную книжку, авторучку, вырвал листок и стал писать.

Чуть сощурив глаза, Савва внимательно разглядывал незнакомого старика.

– А вот вас я не знаю, – проговорил медленно, не скрывая своего любопытства. – Кто вы, и как сюда попали?

– Я брат Валентины Ивановны Алексей, – ответил Богомолов, не отрываясь от своего занятия. – А вошёл я в дом через парадную дверь.

Савва смутился:

– Извините, не признал…

– Это ничего, не страшно, – успокоил его старик.

– Я ведь прежде вас никогда не видал… Только на фотографиях… Да и те старые.