Певцы Родины

строгое, острое чувство времени, яркий колорит.

Дорогие читатели! Мы надеемся, что небольшие рассказы о художниках,

собранные в этой книге, помогут вам еще раз раскрыть окно в мир прекрасного,

пробудят чувство любви к нашей великой Родине, заставят еще пристальнее

вглядеться в ее историческое прошлое и светлый сегодняшний день Отчизны,

Карл Брюллов

"Если бы вашему Эрмитажу, - писал Карл Брюллов, сравнивая коллекцию

Дрезденской галереи с петербургским собранием, - хоть одного крикуна из

здешних, то он стоил бы всех сокровищ Европы, Азии, Африки и Америки". Эти

слова, взятые из архива Брюлловых, относятся к поре, когда братья Карл и

Александр, получив благословение петербурского "Общества поощрения

художников", путешествовали по Европе.

Молодые живописцы отправились в дальний путь, как пишет современник,

"искать не вдохновенья, а усовершенствования". Они тщательно изучали,

смотрели, сравнивали...

Вот отрывок из письма Карла, написанного из Рима:

"...Вдалеке от родины, от друзей, от всего, что делало нас счастливыми

в продолжение 23 лет, каково нам - вы, может быть, после сего письма и

будете иметь вообразить себе...

Хотя здесь вместо сосен растут лавры и вместо хмеля виноград - все

мило, прелестно!
– но без слов, молчат и даже кажется все вокруг умирающим

для тех, кто думает о родине".

Как много душевной чистоты и сдержанности кроется за этими словами!

Юный Брюллов воспитывался в стенах Петербургской академии художеств.

Молодой художник мечтал прославить отчизну своими творениями. Честолюбивым

мечтам суждено было сбыться. Но от великого дня триумфа русского художника в

Европе его еще отделяли долгие годы напряженного труда и учебы.

В Риме Брюллов снял мастерскую, в которой поместил слепки, напоминавшие

ему классические произведения древности: Аполлона Бельведерского, Венеру

Медицейскую, Меркурия Ватиканского, фрагменты фигур Аякса и Геркулеса.

Молодой живописец получил хорошую школу, но в Риме он впервые так

близко подошел к изучению великих шедевров классики и с поразительной

зрелостью делает первые глубокие выводы.

В письме к брату Федору, также художнику, он писал:

"Первое, что я приобрел в вояже, есть то, что я уверился в ненужности

манера. Манер есть кокетка или почти то же; делая соображения из всего

виденного во всех галереях, на дороге встречавшихся, вижу, что метода,

употребляемая древними мастерами, не без причин".

Тонкое чувство формы, поражающя пластичность картин Брюллова -

результат любовного изучения классики. Еще в академии художник сорок раз

рисовал сложнейшую группу Лаокоона, двенадцать раз копировал Веласкеса.

Шли годы. Живопись Брюллова становилась прозрачнее, колорит картин

напряженнее, краски свежее. Он пишет свои Картины "Итальянское утро" и

"Итальянский полдень", в которых сюжет взят не из мифологии или Библии, а

просто из жизни. Это шокирует почтенных членов "Общества поощрения

художников", и они лишают Брюллова стипендии. Но, к счастью, к тому времени

его мастерство настолько окрепло, что он решает идти своим путем.

"Всадница" - прекрасная картина Брюллова - сразу поставила его в ряд с

крупнейшими живописцами Европы. Виртуозно написанная, она вызвала сенсацию в

Риме. Вот один из отзывов прессы тех дней:

"Отличный живописец, которого до сих пор мы знали только по некоторым

прелестным рисункам, исполненным акварелью, в этом году появился с большой

картиной, написанной масляными красками, и превзошел всеобщие ожидания. Эта

картина, портрет в настоящую величину, изображает очень красивую девушку на

лошади, в саду, и написана господином Карлом Брюлловым по заказу графини

Самойловой. Манера, которою исполнен этот портрет, заставляет припомнить

прекрасные произведения Рубенса".

За девять лет, проведенных в Риме, Брюллов достиг в своих портретах и

картинах высокого живописного класса. Но молодой художник, верный своей

мечте, продолжает упорно работать, изучать мастеров Ренессанса, чтобы

создать произведение монументальное, способное прославить русскую школу

живописи.

Стендаль в своих знаменитых "Прогулках по Риму" писал о посещении

Ватикана, где любовался стансами Рафаэля, и в частности "Афинской школой":

"Наши спутницы с первого же взгляда уловили оттенки в выражении

действующих лиц этой картины благодаря копии в размере подлинника, которую

пишет какой-то русский художник-Яркие краски русской копии послужили нам

прекрасным комментарием, отлично поясняющим текст старинного автора..."

Этот "какой-то русский художник", поразивший Стендаля, был Карл

Брюллов.

Успех

"...Брюллов, усыпляя нарочно свою творческую силу, с пламенным и

благородным подобострастием списывал "Афинскую школу" Рафаэля. А между тем в

голове его уже шаталась поколебленная Помпея, кумиры падали, народ бежал по

улице, чудно освещенной вулканом". Эти слова Пушкина очень точно рисуют

страстную увлеченность художника, вынашивавшего замысел "Последнего дня

Помпеи" - своей будущей знаменитой картины.

Катастрофа, постигшая древний город, целиком захватила все помыслы

живописца. Он так описывает свои первые впечатления от посещения Помпеи:

"...Нам открылась откопанная часть сего несчастного города. Мы взошли;

у входа сидели сторожа-проводники; один из них предложил нам свои услуги и

сказал, что это место был малый форум, или место, где сбирался народ для