Пионерская правда

– Говори! – самоотверженно потребовал Мальчиш.

– Я хочу знать, что ты видел во сне! – резко и прямо, как неподкупный экзаменатор, задал свой вопрос ЧК.

– Не скажу! – насторожился Кибальчиш, втуне подозревая, не измена ли это, и не Мальчиш ли Плохиш перед ним в эту минуту, собирающийся выведать у него Военную Тайну и затем – за банку варенья и коробку печенья – самым диверсионным и самым подлым манером применить бертоллетову соль с целью подзорвать все пиротехнические склады уже вот-вот подступающей к мальчишам на подмогу Красной Армии?!

– Падал? – поинтересовался Чёрный Костюм.

– Нет! – не дрогнул Кибальчиш.

– Ну, нет – так нет… – ЧК помолчал, потом уточнил:

– Но упал назад в траншею или вперёд на бруствер?

– Какой ещё брусвир? – покрутил Мальчиш у виска, подумав, что его первоначальная оценка Чёрного Костюма как достойного умного врага была явно поспешно завышенной. И всё равно Мальчишу казалось странным, что ЧК что-то знает. Это и пугало его, и заманивало смело продолжать разговор.

– Немецкий-то знаешь? – крайне аккуратно, стараясь не задевать внутреннего достоинства Красноармейца, полюбопытствовал ЧК. – Vielleicht auf Deutsch? [18]

– Ну– у… И чё? – хитро прищурился Мальчиш, не желая выдавать в эту ответственную минуту своих познаний немецкого.

– Бруст-вер. Brust знаешь? – Грудь. А Wehr – защита. Защита груди! От выстрелов. От летящих пуль и осколков снарядов.

18

Нем. Может быть, по-немецки?

– О! Веер! – искренне порадовался и даже как-то по-весеннему просветлел Красноармеец. – Это я в Большом театре видал у же– енщин нектрых с бино– оклями. Мне даже доста– алось ветерку. Когда с Ма– амой ходили, – Красноармеец посмотрел снизу вверх на ЧК сквозь кулачки-окуляры.

– Почти как веер. Так и говорится. Долго. Если для дам, – стараясь вернуть разговор в строгое деловое русло, приосанился Чёрный Костюм. – Так в какую сторону завалился-то?

– Не помню! – решительно отрезал Кибальчиш, сделав полшага вперёд – в направлении Чёрного Костюма.

– По-ня-атно. Значит назад упал, в траншею, – констатировал, хоть и как-то примирительно, Чёрный Костюм.

– А вот и не упал! Не упал! – гордо топнул Мальчиш.

– Ну, не упал, значит падал. А раз падал, значит упал. А кровь видел? – Чёрный Костюм изобразил искреннюю товарищескую заботу, присев перед Мальчишом на корточки и рассматривая его лицо.

– Нет! – Мальчиш автоматически, против воли, схватился за живот рукой и на секундочку глянул вниз.

– По-ня-атно – ви-идел, – сделал с лёгким вздохом свой вывод Чёрный Костюм и, слегка оживившись, мимолётно глянул поверх буйной головы зардевшегося Красноармейца – на Мать, подошедшую бесшумно сзади.

– Как пуля летела, видел? Ладно, неважно! Выстрел-то видел?! – форсировал дознание ЧК, слегка улыбнувшись краешком рта в ответ на расплывшуюся младенческую улыбку, которую допрашиваемый им Красноармеец больше не мог сдерживать, уже признаваясь себе внутренне в том, что только что был уличён во лжи:

– Ну-у…

– Так, теперь вопрос: Дымок видел? – спросил ЧК.

– Ну-у… – угрызения совести мешали Мальчишу думать над правильным ответом или над тем, как бы соврать похитрее.

– На что похоже-то было, на какое время?

– Да ва-аще-е, какой-то дре– евний, ста-арый-ста-арый, про-ошлый-про-ошлый-пазапро-ошлый ве– ек, каро– оче, – Мальчиш вяло и криво качнул назад рукой, сам не заметив, что только что в чём-то признался.

– Этого ты как раз и не должен помнить! Если потом вспомнишь, то никому не говори. Всё можешь говорить, но про дымок – не говори! Даже когда шампанское будешь открывать. Если скажешь – тогда всё! В общем, ты меня понял, – разъяснил ЧК.

– Не понял! – не сдаваясь, зло ответил Мальчиш, а на самом деле грустно посетовал в сердце: «Было полбеды, а теперь кругом беда. Много буржуинов, да мало наших». [19] Э-хх! – и он почувствовал себя так одиноко…

– Ну, не понял – так потом поймёшь. Иди! – подытожил разговор Чёрный Костюм.

19

Гайдар А. Военная тайна.

И Мальчиша, всё ещё не желавшего прерывать этот только что затеянный им же самим серьёзный деловой разговор «на равных», поймав момент его безнадёжной и по-идиотски улыбчивой задумчивости, когда Чёрный Костюм, привставая с корточек, напоследок задал Матери, преданно вставшей за спиной сына, вопрос: «Что с ним?» – Та почти что силой увела в детскую, сопроводив его невольную увольнительную привычным дисциплинарным напутствием ждать и свято верить в Её скорое возвращение к любимому сыночку. Он устало присел на свою детскую кроватку и скучно ссутулился, как маленький кораблик, хоть и пытавшийся по своей революционной заносчивости что-то там резать, но в итоге потрёпанный на бушующих волнах гражданской войны и утомлённо прибившийся к берегу [20] .

20

Булгаков М.А. Белая гвардия.

Вдруг дверь в детскую отворилась, и Мать с порога с язвительным ехидством и свысока обратилась к его поглупевшему на несколько сот лет сознанию:

– Ну? Что?!

Он, полный сомнений, как ёжик в тумане [21] , вышел в коридор.

– О чём беседовали-то, помнишь? – продолжила Мать.

– Мы в каком веке живём? – попытался очнуться он.

– Неважно! В двадцатом. Ну?! Что помнишь?!

– Помню… э-это-о… Про сон! – встрепенулся он, почёсывая свою русую макушку.

21

Козлов С. Ёжик в тумане (сборник сказок и советский мультфильм).

– А ещё что ты помнишь? – поинтересовалась Она с некоторой насмешливой снисходительностью, но и с заботой Старшей Медсестры, говорившей в настоящую минуту с раненым в голову, которую Она теперь, в силу своего профессионального долга, но и в силу своей нескрываемой симпатии к раненому в голову, попавшемуся Ей в бережные, но хваткие руки, – вынуждена будет лечить и перебинтовывать.

– Что-о? – он никак не мог понять, чего от него хотят.

– Всё, что было! Вспоминай по порядку. Вспоминай, если сможешь вспомнить, – и Она ушла, вероятно, за перевязочным материалом, уверенным, цепким движением своих длинных, чётко наманикюренных в красный лак пальцев прикрыв прямо перед носом Ветерана Крымской войны и за собой дверь в детскую.