Пират.Дилогия

– Что под кормою? – не понял Сильвио.

– Пороховой склад.

– Но я видел, как вахтенные несли туда мушкеты, именно в ту дверь, – Головешка убежденно тряхнул головой, черные глаза его засверкали, как будто до желанного освобождения оставалось уже очень и очень недолго. – И вообще – ключи нам не помешают.

– Пусть так, – согласился Громов. – Однако ж удастся ли нам их выкрасть?

Мартин неожиданно засмеялся, не очень радостно, но достаточно громко, так, что стоявший у трапа вахтенный, обернувшись, погрозил парню кулаком.

– Он выкрадет, – усмехнулся Сильвио. – И тогда, когда скажем. Можешь в этом не сомневаться, Андреас.

Ссыльные дружно замолкли – двое матросов, пройдя мимо них, настежь распахнули в палубе люк, как видно, исполняя приказ капитана проветрить трюмы. Резко пахнуло смрадом и запахом давно не мытых человеческих тел. Громов невольно поежился. Африканские рабы! Бедолаги… Как им в такую жару в душном трюме.

– А эти черные парни нас бы наверняка поддержали, – тихо пробормотал про себя бывший лейтенант.

– Этито дикари? – обернувшись, сидевший рядом Сильвио презрительно скривился. – И как ты собрался с ними договариваться? Они и языкато человеческого не знают, да и не люди вовсе.

Молодой человек отмахнулся – прав Головешка, по большому счету – прав. Люди, не люди – а как договоритьсято? Да и – верно – дикари, и кто знает, что у них потом на уме будет? Может, как в старом анекдоте про негритянскую активистку Анджелу Дэвис, которой во время визита в СССР очень понравилась фраза из кинофильма «Чапаев» – «вот с белыми покончим, и настанет счастливая жизнь». Ну или както так…

Никакими работами нынче ссыльных никто не тревожил – некому было особо приглядывать – правда, и покормить тоже забыли, да, похоже, никто ничего и не готовил сегодня – с камбуза дым не шел, а исполняющий обязанности кока матросик усвистал вместе со всеми в гавань. Так что бедолаги нынче остались без еды. Хорошо хоть еще вахтенный смилостивился, принес бочонок с теплой водою.

– Не пойму, зачем нас заковалито? – звякнув цепью, тяжело вздохнул Мартин. – Боятся, что сбежим? Так куда? Я слышал, в каждом порту тому, кто укажет беглых, – особая плата, так?

– Так, так, – потянувшись, протянул сквозь зубы Рамон Каменщик. – И тут так, и в Чарльстоне, да везде. В порт никак нельзя нам – где мы там спрячемся, ничего и никого не зная? Выдадут, схватят – тут и говорить нечего.

– Эх, – мальчишка завистливо скривился, покосившись на храпящего крестьянина, здоровяка Гонсало Санчеса. – Вот кому хорошо, так это Деревенщине – спит себе и в ус не дует.

– И нам бы неплохо поспать, – тихо промолвил Громов. – Кто знает, что еще ночью случится?

– Да! – встрепенувшись, Рамон повернулся к Мартину. – Ты, парень, про ключи не забудь.

Пташка лениво отмахнулся:

– Сделаю. Уж в этом не сомневайтесь.

И такой у него был при этом вид, настолько уверенный, что бывшего лейтенанта как раз и стали тревожить сомнения: а точно ли этот парень – портной?

Громову неожиданно приснилась бывшая жена, голубоглазая блондинка Лена. В белом, расшитом красными гвоздиками платье она сидела за компьютером и, деловито хмурясь, составляла отчет для налоговой, сводя дебет с кредитом. Сам Андрей устроился рядом, на диване, терпеливо дожидаясь ценных указаний супруги – кудато съездить, комуто чтото отвезти.

– Ивану Петровичу, из общего отдела, надо заслать, – Лена на миг отвлеклась от клавиатуры и пригладила волосы. – И Тюфяковым.

– Не надо Тюфяковым, – покачал головой молодой человек. – Мы их в ресторан зовем – забыла?

– Ах да, да, в ресторан, – супруга наморщила лоб. – Вспомнила… Пожарникито к нам в гараж когда явятся?

– А черт их знает, – покосившись на стоявшую над диваном на специальной полочке собственноручно сделанную модель фрегата, Андрей пожал плечами и предложил: – А и нечего их ждать, лучше самим наведаться, вопросы решить.

– Вотвот, наведайся, милый, – одобрительно кивнув, жена вновь повернулась к компьютеру. – Прямо сейчас и съезди.

– Нет, лучше ближе к вечеру – так им удобнее: уже можно и в кабак, и выпить.

– Вообщето так, – Лена задумчиво посмотрела на мужа… потом перевела взгляд на фрегат и както очень уж мило улыбнулась… как всегда делала, задумав какуюнибудь, с точки зрения Громова – гадость.

Вот и сейчас…

– Милый, ты ведь обещал свой корабль со стены убрать.

– Когда это я обещал? – молодой человек нахмурился, ожидая очередного «наезда» и последующей за этим ссоры, так оно обычно всегда и случалось.

Лена хмыкнула:

– Забыл уже… Я на это место картину повешу, которую мне Николай Николаевич обещал. Между прочим – настоящий Саврасов!

– Кто Саврасов – Николай Николаевич?

– Ой, Громов, не надо, а? Задолбал ты уже своими шутками.

– Я задолбал? – поднявшись с дивана, Андрей скрестил на груди руки. – Саврасов, говоришь… Такой же, как тот поддельный Дега? Помнишь, ты говорила «совсем небольшой эскизик»? И денег в эту разрисованную картонку втюхала – немерено, а потом оказалось…

– Ну ладно, ладно тебе, – примирительно буркнула супруга. – Подумаешь, прогорели тогда. С кем не бывает? А произведения искусства, между прочим – самое лучшее вложение капитала, пора бы знать! Так что здесь, над диваном – Саврасов! Ну милый… тебе что, трудно свой кораблик в спальню перенести?

– Да заставлено все в спальне, сама ж знаешь. А, впрочем, как хочешь, – прекрасно зная, что жену не переспоришь никогда, Андрей махнул рукой. – Переставлю, чего уж.

– Умм! – почмокала губами Лена. – Люблю тебя, милый.

Так она сказала… как и всегда… правда, в холодных голубых глазах этой молодой и красивой женщины никакой любви не было, а был лишь голый расчет. В этом – главное, в этом причина, а вовсе не в корабле – трехмачтовом фрегате под желтокрасным испанским флагом с крепостями Кастилии и полосками Арагона. Лучше б было, конечно, флаг заменить на английский или французский… ближе к исторической правде – в XVII веке испанские фрегаты моря не бороздили, а если кто и бороздил, так вовсе не фрегаты, а галеоны, плавучие крепости, исправно везущие в метрополию колониальное золотишко и серебро.