Пиратский граф

— С вашими методами синьор Иньиго, и правда это кажется детскими играми, — немного обиженно признался он, — часто общаетесь с палачами?

— Познакомился к Неаполе с двумя мастерами короля Альфонсо V, — кивнул я, видя, что пленник внимательно слушает наш диалог, — просто профессионалы, нет слов. Представляешь из более чем двух сотен допрашиваемых ни один не промолчал.

— Да уж, представляю себе, — он покачал головой и перевёл взгляд на пленника, — говори.

— Меня нанял сеньор Карлос Сан-Мигель-де-Салинас, — сказал тот, — меня и ещё троих человек. Мы всегда работаем вместе.

— В какую цену оценили мою голову? — заинтересовался я.

— Пятьсот флоринов сеньор, — чуть тише ответил он.

Я всплеснул руками.

— Почему так дёшево-то?! — искренне изумился я, — я определённо стою дороже!

— Это мы тоже поняли сеньор, — кивнул он, — когда стали пытаться подобраться к вам ближе. Но ваши слуги шарахаются от всех незнакомцев, денег не берут, а охраны всегда кругом столько, что близко не подобраться для того, чтобы дать вам яд. Пришлось прибегнуть к более рисковым средствам, которые подставляют нас.

— Арбалет и аркебуза, — кивнул я, задумавшись, — как она попала к вам? Я не видел огнестрельного оружия в Кастилии и Италии.

— Из Нюрнберга сеньор, — ответил убийца, — немцы называют их ручной кулевриной.

— А где твои сообщники? — поинтересовался я.

Он замолчал и склонил голову, явно не собираясь об этом говорить. Я разумеется не сомневался, что он заговорит под пытками, но другое дело зачем? Люди, которые так оригинально подходят к убийству других людей, мне определённо могли пригодиться и самому.

— Вот что, — решил я, показывая всем, кроме Ханса выйти из конюшни. А когда территория очистилась, я продолжил.

— Напишешь записку своим дружкам, и предложишь им убить этого Карлоса Сан-Мигель-де-Салинаса, — сказал я, — если справятся, я заплачу вам тысячу флоринов и отпущу тебя на волю.

Изумление на лице Ханса и даже самого убийцы было неподдельным.

— Вы хотите перекупить контракт сеньор? — удивился он, — но мы так не работаем. У нас есть честь!

— Честь у убийц?! — настала моя очередь удивляться, — вот уж новости, так новости.

— И тем не менее сеньор, — он даже с какой-то гордостью об этом говорил, — именно поэтому мы лучшие в Кастилии и берём за работу дорого.

— Так вы ещё и не местные, — хмыкнул я, — что же, тогда я дам вам пятьсот флоринов, верните их нанимателю, если вы такие уж щепетильные. Скажите, что убить меня не получилось, после чего убьёте его и получите ещё тысячу.

Капитан наёмников с огромным удивлением посмотрел на меня, а убийца задумался.

— Выглядит справедливо, — наконец принял он решение, — я согласен сеньор.

— Ханс ночная прогулка пока отменяется, — обратился я к швейцарцу, — обеспечь написание записки и доставки туда, куда он скажет.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — склонил он голову.

— А тебе мой новый друг, лучше начать молиться богу, — повернулся я к убийце, — поскольку если твои дружки решат тебя кинуть и пропадут с моими пяти ста флоринами, я тебе сильно не позавидую. Твоя смерть растянется на недели, я прикажу отрывать от тебя щипцами мясо каждый день по кусочку и залечивать раны. Причём всё это будет продолжаться до тех пор, пока ты не сдохнешь от боли или инфекции.

Сказал я ему мирным, спокойным тоном, заставившим его вздрогнуть и сразу же мне поверить.

— Я постараюсь написать им об этом сеньор, — хмуро заметил он.

— Ну вот и отлично, — согласился я, — Ханс оставлю всё в твоих руках.

— Слушаюсь сеньор Иньиго, — поклонился мне швейцарец.

Когда мы вышли из конюшни, нам навстречу ковылял обеспокоенный Бернард.

— Сеньор Иньиго! — он обеспокоенно посмотрел на меня, — как вы?! Не ранены?

— Так, — я поманил свободных наёмников к себе, и показал пальцем на Бернарда, — этого связать и унести в его комнату, а будет сопротивляться ещё и не развязывать пару часов.

Видя, как к нему с широкими и добрыми улыбками на лицах направляются друзья, швейцарец испуганно отступил назад.

— Бернард, — ласково позвал его один из друзей, — просто стой на месте и дай нам выполнить приказ сеньора Иньиго.

Несмотря на рану и зная бывших своих людей, огромный швейцарец мухой метнулся обратно в дом, под громкий ржач наёмников.

— Позовите ему доктора, пусть осмотрит рану, — приказал я, — если разойдутся швы, я действительно прикажу привязать его к кровати, чтобы не шатался по дому и не бередил её.

Меня со смешками заверили, что всё это сделают и я с Алонсо наконец смог погрузиться в повозку и направиться к тюрьме, где меня ожидали встречи с разными людьми.

Глава 11

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство, молю вас о пощаде! Я всё осознал и во всём готов покаяться! — в ноги мне, едва его ввели в кабинет, повалился итальянский дворянин, ассимилировавшийся в Аликанте, который тыкал мне на первом кортесе за опоздание.

— Сеньор Николо Гатти, — с мягкой улыбкой приветствовал я его, — я рад, что вы готовы к разговору.

— Ваше сиятельство, спрашивайте меня о чём угодно, — едва не рыдал он, протягивая ко мне в мольбе руки, — я готов на всё.

— Ваши прегрешения в мошенничестве с налогами, сеньор Гатти, — спокойно заверил я его, — будут прощены в обмен на ваши письменные показания на всех людей, которые замараны в схожих преступлениях. Вы готовы получить свободу в обмен на показания против преступников, обманывающих короля?

— Да ваше сиятельство! — быстро закивал он, — я обвиню всех негодяев!

— Не сомневаюсь сеньор Гатти, — поскольку я знал, что он не участвовал в работорговле, то был мне не сильно интересен, я наказал его за длинный язык, и ладно. Может что и напишет интересного.

— Оставляю вас в руках начальника тюрьмы, а как нотариус заверит ваши показания, можете быть свободны и идти домой.

— Благодарю вас ваше сиятельство! — он зарыдал от радости при этих словах, всё время мне кланяясь.

— До встречи сеньор Гатти, — я помахал рукой и его вывели из кабинета.

— Всего несколько недель в тюрьме, а какие результаты, — вздохнул я, когда мы с Алонсо и начальником тюрьмы остались одни.

— Я сделал, как вы и просили сеньор Иньиго, — обратился ко мне сеньор Габино, — я узнал, что он боится крыс и посадил его в ту камеру, которая ими кишит.