Пиратский граф

— Ваша роль в этом? — поинтересовался я.

Епископ замялся, так что пришлось его успокоить.

— Ваше преосвященство, у вас есть моё слово.

— Да брат, — он кивнул, — я был просто прикрытием этого всего со стороны церкви, поскольку большое движение людей из порта в имение и затем обратно, невозможно скрыть от горожан, то я говорил всем, что это паломники, которые совершают путешествия в Святую землю. Мне верили.

Я задумался. По меркам светских властей, а тем более церкви, подобная схема тянула на смертную казнь и возможно даже через сожжение на костре. Торговля рабами не была запрещена в Европе, но это касалось только не христиан, а тут же, всё было наоборот. К туркам, злейшим врагам церкви и всего христианского мира вывозилась крещёная паства и особенно молодые христианки, так ценимые в гаремах Османской империи. Становились понятны причины богатства местных дворян и купцов, а также того, почему королю ничего из этого не доставалось. Официальный грузопоток через порт Аликанте был крайне низким, поскольку основной бизнес был, мягко говоря, нелегальным.

— Продолжайте называть имена ваше преосвященство и то, какая роль у них была в этой схеме, — я снова посмотрел на епископа, который молчал, видя, что я думаю, — на улице уже поздно, а я бы хотел ещё проследить, чтобы вы хорошо устроились в тюрьме, дабы ко мне не было претензий с вашей стороны.

Епископ закивал и стал сыпать именами, датами и событиями, так что я всё запоминал и впитывал в себя, сразу сортирую в голове людей по степени их значимости и опасности.

Когда он закончил, нам пришлось разыграть сценку его ареста и под вой его любовницы, грустного и печального епископа со связанными верёвкой руками провели по улице так, чтобы это было видно многим. Спектакль удался, жители даже вышли и повозмущались на самоуправство наёмников, которые арестовывают священников. Пара ударов по спинам плетью и возмущение улеглось, так что мы отправились в тюрьму, где устроили епископа с максимальной роскошью и удобствами прямо в комнате нового начальника тюрьмы, который недавно заменил старого, который почему-то внезапно решил покончить с собой, спрыгнув со скалы в море.

По оставленной записке было понятно, что муки совести за свои преступления привели его к этому. Так что человек, который пришёл на весьма хлебное место только благодаря мне, теперь был готов на всё, только чтобы на нём остаться. И такая необычная просьба, как поселить у себя на время целого епископа и никому об этом не рассказывать, ничуть его не удивила, а даже обрадовала. Так что, оставив двух довольных обществом друг друга мужчин в окружении еды и вина, я отбыл домой, поскольку и самому пора было поужинать.

Глава 9

Во дворе наших домов, обнесённых растущей вверх каменной стеной, меня дожидался всадник, который при виде моей повозки направился к нам, едва не попав на копья весьма недружелюбно настроенных швейцарцев.

— Ваше сиятельство! — закричал испуганно он, — я просто хочу с вами поговорить! Это срочно и не терпит до завтра.

— Пропустите, — махнул я рукой и когда он подъехал я узнал старейшину еврейской общины города, и по совместительству их же раввина.

— Исаак Яглом, — сказал я, показывая, что узнал его.

— Совершенно верно ваше сиятельство, — радостно вскрикнул он, косясь на копья наёмников, — я тот человек, который благодарен вам за участие в деле Давида.

— Что вы хотите Исаак? — поинтересовался я, — время позднее, что такого не может потерпеть до завтра?

— Мой родственник нотариус, ваше сиятельство, — тихо сказал он, — рассказал мне совершенно удивительные вещи об одной заключённой недавно сделке.

Я тяжело вздохнул. Как я не уговаривал епископа не привлекать к нашему соглашению нотариуса, он настоял на своём и мне пришлось согласиться, поскольку в противном случае он отказывался вообще со мной говорить. И вот теперь я пожинал плоды болтливости этого нотариуса.

— Мне казалось ему заплатили достаточно, чтобы он держал язык за зубами, — спокойно сказал я, показывая Бартоло, чтобы вынес меня из повозки.

— Это так и есть, ваше сиятельство, — закивал головой иудей, — просто это дело касается всей иудейской общины города, а вы знаете как к нам относятся христиане, чтобы я мог пустить подобное на самотёк.

— Ханс, найдите этого нотариуса и отрежьте ему язык, — попросил я спокойно швейцарца, смотря за реакцией на это иудея.

Тот вздрогнул, но лишь на мгновение.

— Ваше сиятельство я сэкономлю вашим людям время, — сказал он, — я попросил Иосифа отправиться в длительное путешествие в Кастилию, так что думаю он уже как пару часов находится в пути.

— Проверь, — кинул я капитану и тот отошёл к своим людям, отдать приказ.

— Что же Исаак Яглом, — заметил я, показывая ему в сторону моего дома, — вы определённо завладели моим вниманием. Ужин?

— Не откажусь, но не буду есть не кошерную еду ваше сиятельство, прошу меня просить, — склонил он голову.

— С этим в моём доме проще, — хмыкнул я, — Бартоло позови Иосифа.

Парень кивнул и бросился внутрь, так что когда мы зашли в дом, нас уже ждал мой учитель.

— Синьор Иньиго, — он поклонился мне с вопросительным взглядом.

— Поделишься едой со своим братом? — спросил я его.

— Конечно сеньор Иньиго, попрошу вашего повара приготовить тоже, что он обычно готовит для меня, — поклонился он и пошёл на кухню, чтобы предупредить повара о необходимости дополнительной порции еды.

— Весьма необычно видеть в свите кастильского дворянина иудея, — осторожно заметил Исаак, пока мы проходили в гостиную и устраивались за столом.

— Это мой учитель, — ответил я переходя на иврит и видя, что это не стало для него удивлением.

— Прекрасное произношение, ваше сиятельство, — покачал головой Исаак, — мой дядя был прав.

— Дядя? — поднял я бровь.

— Авраам Сениор, или как мы его ласково называем Авраам-старший, — улыбнулся Исаак, — прислал мне письмо, где весьма красочно описал, какой вы замечательный человек ваше сиятельство и как он был рад знакомству с вами.

— Если вы были столь же рады, как и он знакомству со мной, — хмуро заметил я, вспомнив дедушкиного знакомого, с которого поимел сто двадцать шесть флоринов за перевод записки, — почему не пришли ко мне в первый же день?

— Ваше сиятельство, вы должны понимать, — еврей растерянно развёл руками, — мы все здесь в Аликанте связаны одной цепью. Так что я не мог прийти к вам первым, не рискуя всей общиной, а жизнь моих людей для меня является главным смыслом жизни.

— Какая ваша роль в этой схеме? — поинтересовался я.

— Банкиры, ростовщики, аукционеры, не более того, — спокойно ответил он.

Нам пришлось замолчать, поскольку стали вносить разогретую для меня еду, а ему принесли ещё горячую, только что приготовленную. И хоть мы разговаривали на иврите, я не хотел, чтобы была хотя бы малейшая возможность, что нас могли подслушать. Так что дождавшись, когда мне всё приготовят, я выпроводил людей из комнаты, снова оставшись один на один с евреем.

— Имена? — попросил я и он без запинки перечислил всех, кого мне упомянул епископ, добавив к ним ещё несколько неизвестных мне.