Писательница для Белова
Шрифт:
— Нет.
— Значит, преподаватель. Кто? Скажи, я буду за ним наблюдать.
— Аркадий Семёнович.
— Блять, — парень бьёт рукой по рулю. — Он славится тем, что любит задерживать девушек после пар.
Дрожь омерзения проходит по моему телу. Я вспоминаю, как он невзначай прикасался ко мне. Как склонялся и обдавал запахом несвежего тела.
Машина останавливается у контрольно-пропускного пункта.
— Спасибо, — я поворачиваюсь к Саве.
— Я подожду. Иди. Размажь там всех! — парень поднимает кулак вверх, а я улыбаюсь и торопливо иду внутрь.
Показываю паспорт, прошу позвать
— Екатерина, — сразу же вспоминает меня, — добрый вечер. Что-то случилось?
Я сбивчиво начинаю ему рассказывать о том, что видела. Мужчина хмурится, потом устало говорит:
— Екатерина, я не могу задержать его только из-за ваших слов. Дело уже закрыли.
— Так откройте! — я вскакиваю. — Это он мог быть!
— Екатерина, у меня много других дел…
— Я молю Вас! У Вас есть дети? — мужчина молчит. — Пожалуйста, у мамы Дианы не осталось никого. Её дочь, ради которой она жила, мертва. И никто не скажет ей, кто отнял жизнь её ребёнка. Просто поговорите с ним.
Дмитрий молчит. Смотрит на меня тяжёлым и испытывающим взглядом.
— Хорошо. Я найду время.
23
Глава 23
Катя
Я выбегаю к машине Савелия счастливая и окрылённая. У меня появилась надежда, что что-то поменяется.
— Вижу, всё прошло хорошо, — парень улыбается и склоняет голову к плечу.
— Да. Огромное спасибо за то, что подвёз и ждал. И за то, что ты выслушал!
Парень ведёт плечом и улыбается.
— А ты подруге будешь говорить о своей находке? — задаёт неожиданный вопрос молодой человек.
— Я об этом не подумала, — признаюсь честно.
— Думаю, что следует. Она переживает, как и ты.
Я киваю согласно и отворачиваюсь к окну. Да. Стоит ей сказать.
— Ты мне не сказала свой адрес, — говорит Савелий, вырывая из тяжёлых мыслей.
Через пятнадцать минут я поднимаюсь по лестнице. И испугано пячусь, когда вижу опасного вида мужчину на лестничной клетке. Он оглядывается, заслышав мои шаги. Опаляет подозрительно знакомым взглядом.
— Здравствуй, Екатерина, — говорит мужчина, смотря на меня исподлобья испытывающим и пронизывающим до самых печёнок взглядом.
— Здравствуйте, — говорю дрожащим шёпотом, догадываясь, кто стоит передо мной.
— Всю прошлую неделю я был занят, поэтому не смог поговорить с Вами. Сейчас нашёл окно в своём графике, — улыбка мужчины вежливая, но очень холодная.
— О чём же? — я оглядываюсь, желая убежать.
— Пройдём со мной, Екатерина Токарева. Или мне следует называть Вас Екатериной Ягодкиной? — сурово спрашивает мужчина, склоняя голову к плечу.
Я снова вздрагиваю и обхватываю себя руками за плечи. Я понимаю, кто передо мной стоит. Отец Дамира.
Они похожи. Похожи, как две капли воды. Мужчина такой же широкоплечий и высокий. У него такие же жёсткие черты лица. И глаза. Тёмные, кажущиеся чёрными.
Моё сердце дрожит.
— Я всё объясню, — говорю тихим шёпотом, на что мужчина жёстко улыбается.
— Позже
объяснишь. Пойдём, — повторяет с нажимом.Он обходит дрожащую меня и спускается по лестнице. От него пахнет одеколоном и будто властью.
Мои ноги подгибаются, когда я иду следом. У подъезда стоит внедорожник, на который я до этого не обратила внимания.
— Садись в машину.
— Послушайте, я не могу с Вами никуда ехать. Я Вас совершенно не знаю. Куда Вы меня везёте? Вы из-за книги, да? — начинаю тараторить, чувствуя, как от паники на глазах выступают слёзы.
— Мы поедем в кафе, там спокойно всё обсудим, — мужчина смотрит на меня исподлобья, а меня ещё сильнее начинает трясти.
Мне страшно. До спёртого дыхание. Я знаю, что я не виновата. Знаю, что ничего не писала. И если с Дамиром я могла хоть как-то сопротивляться, то здесь я сделаю только хуже. Этот мужчина давит аурой силы, его взгляд пригвождает к месту. Мне кажется, что я могу осесть пеплом к его дорогим начищенным туфлям, стоит ему щёлкнуть пальцами.
Я опускаю голову и делаю шаг вперёд, как на плаху. Мужчина открывает заднюю дверь машины и строго велит:
— Пристегнись.
Дрожащими пальцами я делаю то, что он сказал. Мужчина не торопится закрыть дверь. Он почему-то рассматривает меня. Так внимательно и пристально, что мне хочется выскочить из кожи и броситься вон.
Я выдыхаю с облегчением, когда дверь машины хлопает, а отец Дамира обходит автомобиль и занимает место водителя. Заводит машину, уверенно трогается с места.
Я исподлобья рассматриваю его в зеркале дальнего виденья. Поражаюсь схожести отца и сына. И кусаю губу, гадая, будет ли Дамир таким же статным в зрелом возрасте. И тут же эти мысли от себя гоню. Меня это никак не касается.
Жизнь он точно со мной не проведёт.
Отец Дамира ловит мой взгляд и как-то странно улыбается. Я дёргаюсь, будто меня застигли на месте преступления, опускаю глаза. Машина останавливается у ресторана через три минуты. Ехать далеко не пришлось. Мужчина выходит из машины и, пока я вожусь с ремнём, открывает дверь с моей стороны и протягивает руку. Я мешкаюсь, но всё же вкладываю пальцы в сильную ладонь.
Мужчина галантно подставляет мне локоть, а я, цепенея от страха, кладу пальцы ему на предплечье. Эта вежливость меня пугает до дрожи. До трясучки.
Мы заходим в ресторан, где мужчина снимает с моих плеч пальто и отдаёт мужчина в смокинге. Всё чинно и вежливо, что вызывает дискомфорт.
Интересно, он меня сразу раздавит? Или будет растягивать удовольствие?
Столик у окна оказывается свободным. Отец Дамира садится напротив, протягивает мне меню.
— Я ничего не буду, — говорю срывающимся от напряжения голосом.
Отец Дамира кидает на меня изучающий взгляд, чуть усмехается. И эта ухмылка отзывается болью в груди. Как же сильно они похожи с Дамиром! С ума можно сойти.
Пока мужчина изучает меня, пальцами тарабаня по столу, я изучаю его. Уже не таясь. Я удивляюсь тому, насколько хорошо я успела изучить Дамира. Насколько хорошо выучила его повадки и мимику.
Потому что сейчас я вздрагиваю и кусаю губу, когда замечаю все сходства.
— Екатерина, — мужчина делает заказ, откладывает меню и подаётся ко мне, — давайте обсудим Ваш роман.