Письма солдат

— Не лучшая была идея бросать в бой эти скорлупки, — заметил контр-адмирал.

— Лучше было выделить им отдельный участок атаки, — парировал офицер штаба.

После ночного ада лейтенант-коммандер не сдерживался. Он имел свое мнение на счет лихого кавалерийского наскока. Тем более, по предварительным рапортам как минимум четыре катера ночью погибли под форштевнями своих эсминцев.

— Что со спасательными работами?

— Идут, сэр.

— Хорошо. Если нужно, направьте еще катера, пусть прочешут каждый квадрат по три раза.

Томас Кинкейд несмотря на мрачный и усталый вид внутри радовался победе. Даже с учетом гибели двух крейсеров, чертовым русским досталось круче. Адмирал сам с мостика горящей «Филадельфии» видел, как взметнулись фонтаны у борта вражеского линкора, как тонули крейсера и эсминцы европейцев. По кратким опросам пленных собиралась картина разгрома вражеской эскадры.

Кинкейд еще не получил радио от адмирала Кинга. Командующий флотом не посчитал нужным портить настроение младшему флагману.

— Сэр, получено радио с гидросамолета! — на мостик «Бенсона» взбежал старшина радист.

— Давай, сынок.

— Макаров уходит на чистый ост, — довольным тоном прокомментировал контр-адмирал.

— А значит, что? — Кинкейд подмигнул своему штабу. — Он идет прямо под огневой рубеж. Застрельщик выходит на позицию

«Выборг» и «Полтава» ночью держались к востоку от Барбуда. Утром легкое соединение получило приказ идти на соединение с авианосцами контр-адмирала Державина. Неугомонный Владимир Дмитриевич все же сумел за ночь восстановить боеспособность своих поредевших эскадрилий. Повернись колесо Фортуны на другой градус, вице-адмирал Макаров мог бы попытаться с помощью этих сил взять реванш за ночную нелепу. Тем более, немцы явно вознамерились пощипать хвост адмиралу Кингу.

Под гору скатился один из тех камушков, которые могут менять историю. Малейшее колебание, случайная флуктуация…. Кто знает, что творилось в голове у командующего, когда он распорядился ложиться на курс отхода и прикрывать поврежденные корабли? Все же славен Вадим Степанович наследственной живостью характера и былинной склонностью к неудержимому буйству. Однако, не случилось. История в очередной раз загадочно улыбнулась и сплела нити судеб в одной ей ведомый узор.

— Подъем! — крик дневального матроса заставил прапорщика Никифорова и его товарищей по каюте скатиться с коек.

На авианосце почему-то решили не объявлять громкую тревогу. Летчиков будили старым дедовским способом.

А нет, зашипел динамик на подволоке.

— Летному составу срочно собраться в ангаре. Общее построение. Повторяю: летному составу собраться в ангаре.

Одевались на бегу. Кирилл умудрился нацепить портупею с пистолетом поверх летной куртки. Сообразил только в ангаре. Ноги сами несут по стальным коридорам, перебирают ступеньки трапов. Встречные матросы прижимаются к стенке, пропуская летчиков.

Первая эскадрилья в сборе. Люди застегиваются и оправляются. Лица заспанные, щеголяют щетиной. Мимо строя катят «Сапсан». Приходится уступать дорогу. Механики, матросы палубной команды выталкивают самолет на площадку лифта. Наскоро раскрепляют шасси башмаками.

— Господа, поздравляю с наступившим днем! — полковник Черепов окидывает неровные линии летчиков хмурым взглядом.

— Не вижу радости на лицах. Это хорошо.

На перешептывания, короткие реплики командир авиаотряда внимания не обращает. Начало не радостное, в таком виде полковник еще не представал перед своими людьми. Кирилл бросает взгляд на часы — до подъема флага четверть часа.

— Как видите, механиков подняли ночью. Вам дали возможность выспаться. Даю еще полчаса привести себя в порядок. Завтрак отменяется, вместе посидим в столовой после вылета.

— Господин полковник, — звучит голос поручика Оболенского, — ставьте задачу.

— Задачи нет. Есть просьба. Господа, вольно.

Полковник уперся рукой о пиллерс летной палубы. Летчики собрались в круг. Со штурмовиками меньше четырех десятков, не все истребители вернулись на родную палубу из последних вылетов. Пятеро в лазарете, сели раненными на побитых машинах.

— Не хочу говорить о последних событиях. Хорошего мало. В общем, ночью нашим линкорам досталось у Антигуа. Ползут к Тринидаду. Преследования нет, но с подлодки заметили авианосец.

— «Рейнджер»?

— Он самый. Прет полным ходом, по расчетам через полчаса выйдет в район выпуска самолетов. Если уже не форсировал турбины. На корабле полная авиагруппа, восемь десятков самолетов. Кто еще не встречался с «Уалдкетами» напоминаю, истребитель не хуже «Сапсана». Вооружение, как у наших старых моделей, кабина бронирована, машина живучая.

— На вертикали уступает «Сапсану», маневренность хуже. Скорость ниже, — высказался Кирилл.

— Вы с ними дрались?

— Встречался у Фарер. Серьезный противник, но бить можно. Горят хорошо.

В динамиках заиграл гимн. Многие рефлекторно вытянулись при звуках «Боже царя храни». Можно часы сверять, ровно восемь по меридиану. После вчерашнего, летчиков намерено не будили. Как потом случайно выяснилось, личное распоряжение командира «Выборга».

— К делу. Почему столько небритых рож? Штабс-капитан Витте, как вы умудрились потерять шарф? А если прямо сейчас садиться в истребитель? Вы командир эскадрильи, пример для подчиненных, или из сельской авиакомпании?

Григорий Витте опустил голову в плечи. Оправдываться было нечем. Шарф для военного летчика не эпатаж, а жизненная необходимость. В бою головой приходится крутить как пропеллером, воротник гимнастерки и куртка стирают шею в кровь.

— Командиров эскадрилий и замов жду в авиарубке через пять минут. Остальным разойтись.

Константин Александрович демонстративно поднял руку с часами.

— Тридцать минут на личные дела. Сбор на палубе у трубы.

Кирилл одним из первых стартовал с места. Полчаса, это много, когда все в твоем распоряжении, и очень мало, когда заветный отсек заблокирован изнутри собратом по каюте.

— Я первый в гальюн, — со смехом на бегу оттолкнул Сергея Тихомирова.

Разумеется, уложились все. Ровно в назначенное время на палубе застыл строй летчиков. Все гладко выбриты, форма в порядке, лица светятся. Последнее разумеется только для прессы. Лица истребителей хмуры. Штурмовики мрачно смотрят прямо перед собой.

— Господа, «Рейнджер» обнаружен. Дистанция сто сорок миль. В эскорте только эсминцы и крейсер. Не буду повторяться, на американце восемь десятков моторов. У нас за кормой поврежденные линкоры, подранки черпают воду пробоинами.