Письма солдат

— Господин прапорщик, я сегодня уже видел в документах вашу фамилию.

— Может родственник?

— Возможно. Если не спешите, я посмотрю в журналах.

— Конечно. Буду признателен.

На приемке работал не один человек, вставший за Кириллом Тихомиров спокойно перешел к другому столу. Унтер вышел из зала в конторку. Минут через пять вернулся со стандартным бланком извещения.

— Господин прапорщик, штабс-капитан Никифоров вам кем приходится?

— Иван Дмитриевич дядя родной, — на сердце нехорошо кольнуло. — Что с ним?

— Уже все хорошо. Через меня сегодня проходили рассылки родным, вот запомнился почему-то штабс-капитан отдельного саперного батальона.

— Кексгольмский. Так что с дядей? Не томи, унтер.

— В госпитале на Мартинике. В документах указана контузия, лечение без комиссования.

— Сильно? Как его угораздило?

— Не могу знать. Да, жив твой дядя! — улыбнулся клерк. — Видишь, пишут: «на излечении в госпитале дивизии». Значит, ничего страшного. Поваляется, отдохнет, да поедет обратно в свой батальон.

— Спасибо, тебе. Хорошая у тебя память, унтер.

— Не жалуюсь. Уже шесть лет как на почте работаю. Знаете, какие только имена и адреса не попадаются. Ваш тоже зацепил, не каждый день встречается офицер однофамилец автора мемуаров о Крымской войне и аж двух весьма неплохих архитекторов.

— Дальние родственники, — глаза Кирилла расширились. — Ну и память у тебя! Удивил.

— Удачи, прапорщик! Дай Бог чтоб твое имя в такие вот извещения не попало. Через нас ведь оповещения не только о раненых проходят.

— Спасибо тебе еще раз!

После разговора Кирилла отпустило. Рядом дядя. На этих островах. Да только встретиться не удается.

— Борис Феоктистович, скажи, есть шанс, что «Выборг» в ближайшие дни уйдет на Мартинику?

— В этом мире все возможно. Командование все может приказать, а мы исполнить. Только, Кирилл Алексеевич, не пойдет «Выборг» в ближайший месяц севернее Тобаго. Определенно могу тебе сказать, капитан первого ранга Кожин подтвердит. Пока авиаотряд не пополнят, пока всех безлошадных на самолеты не посадят, никуда нас не отправят.

Есть у людей обыкновение забывать плохое. Вот и Кирилл уже через час поднимал бокал с вином в уютном заведении на Фредерик-стрит. Летчики заняли целый угол ресторанчика, с алкоголем не усердствовали, зато заказали на пробу все из рыбного раздела меню.

По соседству отдыхами моряки с «Кикиморы». Крейсер вчера встал у причала по соседству с однотипным «Лешим». По звучавшим за соседним столом тостам, доносившимся обрывкам разговоров, Кирилл понял, что дела у моряков не радостные. Много говорили о ночном бое у Антигуа. Летчики «Выборга» знали, нашим в том сражении пришлось несладко. Один только, список погибших и поврежденных кораблей впечатлял.

— Давайте за тех, кто не вернулся на палубу, — Сафонов поднял бокал с красным вином. — Райских кущ соратникам, мира и достойной пенсии вдовам и сиротам.

Выпили не чокаясь. Следующий тост подняли за техников, механиков оружейников. За инженерные службы, благодаря которым летчики видят под собой облака.

Поздно вечером, нагулявшись по городу, умудрившись сцепиться с перепившими моряками с французского транспорта, компания разделилась. Две трети эскадрильи отправились в офицерские бордели. Остальные наняли два такси и поехали за город. Иван Кожедуб нашел в своем путеводителе раздел с местными водопадами. Пусть смотреть их лучше днем, но когда такие мелочи мешали молодым офицерам и унтерам с крылышками на петлицах?

Южная ночь, это нечто. В России даже подобие не найти. Высокое небо, незнакомые звезды. Вокруг тебя тропический лес. Шум воды. Из зарослей доносятся шорохи, мяуканье, шелест листвы. Ощущаешь себя в величественном соборе. Почти как кафедральный Николай Третий в Петербурге, только еще величественнее, с вознесенным в недосягаемую высь куполом.

Ночь теплая. Хотя после дневной жары, организм не сразу приспосабливается к перепаду. Зато вода теплая как парное молоко. Разумеется, молодых людей понесло купаться.

Кирилл долго с теплом вспоминал это увольнение. В эту ночь Порт-оф-Спейн раскрылся перед ним со своей особой стороны. Одна из лучших ночей в жизни. Увы, ненадолго. Жизнь бежит вперед. Вскоре Кирилл познал и гораздо лучшие, и настоящие адские ночи. Наступившая пауза в сражении не вечна. Все заканчивается. Конвои шли через океан как экспресс. Десятки судов каждый день вываливали на причалы тысячи тонн самых разных грузов. С переоборудованных лайнеров сходили на землю Нового Света тысячи молодых крепких парней со штурмовыми винтовками в руках.

Авиаотряд «Выборга» пополнили до штатной численности. Георгиевский авианосец принял топливо, провизию, воду, снаряды, авиационное снаряжение и вновь вышел в море. Наткнувшись на отчаянное сопротивление американцев, европейцы не отступили. Поднакопив силы, понабравшись кровавого опыта русские, немцы, французы с свежими силами снова перешли в наступление. Гряду Наветренных островов, пальмовый и сахарный рай захлестнуло цунами из огня и стали.

Глава 25 Мартиника

28 августа 1941. Иван Дмитриевич.

Ночью привезли капитана Кравцова. К госпиталю прилетела машина, осветила крыльцо фарами. Проснувшийся от шума мотора и топота в коридоре Иван Дмитриевич подскочил к окну. В свете фонарей разглядел знакомую фигуру ротмистра Вавилова, тащивших на носилках что-то длинное саперов. Санитар или врач в белом халате разговаривал с жандармом.

Вскоре по коридору затопали ботинки. Хлопнула дверь. В палату заглянул санитар, застыл глядя прямо в глаза Никифорова. Штабс-капитан шагнул было к двери, но санитар уже выскочил в коридор.

— Тяжелого привезли, сапер, — проворчал один из соседей, замотанный в бинты танкист. — Ночью только тяжелых привозят. Спи, соратник. Утром познакомимся.

— Не спится, — Иван Дмитриевич обулся и вышел в коридор.

У операционной топтались Вавилов и двое солдат. При виде штабс-капитана рядовые отдали честь.

— Вольно, саперы. Аристарх Германович, кто там?

— Еремей Сергеевич.

— Черт! Господи, милостив будь грешному. Что случилось?

— На мину наступил наш капитан. Левая нога в клочья. В животе осколки, из афедрона, простите, кровь хлещет, — ротмистр опустил голову. — Страшное дело. В батальоне перевязали, конечно, но что толку. Я машину схватил и погнал в Фор-де-Франс. Уже в дороге вспомнил, вы в этом же госпитале лежите.