Письма живых

— Так то, по конституции. Только теперь получается, раскольников сам царь благословил.

— Благословить он не может, — Иван Дмитриевич с сослуживцами никогда не обсуждал вопросы веры. На службы армейских священников ходил, как и все, причащался, святые дни чтил. Свою принадлежность истинной русской церкви он не афишировал. Бог на небе сам разберётся.

— Виталий Павлович, чем вас старообрядцы не устраивают? Русские, Богу молятся, Троицу чтут, спиртным брезгуют, налоги платят, дела ведут по совести. Чем не угодили?

— Церковь не наша, — упрямо гнул Соколов. — Патриарха не признают. Собираются сами по себе, чужих не любят. Что они там удумать могут? Если они русские, то почему в наши церкви не приходят?

— Так у нас разные православные. Вон, в Константинопольской губернии свой патриарх.

— Так это же другое.

— Так сами сходите в старообрядческую церковь, постойте, послушайте, — мягко доброжелательным тоном продолжил Никифоров. Затем повернулся к водителю. — Вон, Савелий, ты рассказывал, у вас в соседнем селе старообрядцы живут. Страшные люди?

— Ни в коем разе, ваше благородие. Держатся на особь, но слова худого не скажут зря, в помощи не откажут. Пьяных у них нет, даже свадьбы на трезвую играют, работают много, поля, фермы ухоженные, дома у всех хорошие, все дети в школах учатся. Я до армии с артелью кровельщиком работал, так половина заказов от старообрядцев и лютеран. Живут скромно, но с достатком, сами богатством не кичатся. У всех если не трактор или хорошая машина, так пара добрых лошадок обязательно.

— Видите, Виталий Павлович, что глас народный глаголет.

— Все равно царю не дело с раскольниками якшаться.

— На нет и суда нет, — спорить Никифоров не собирался. Только сделал вывод, не раскрывать лишнего при Соколове.

Машина уже пробиралась по улочкам городка. Движение оживленное, людей и машин как на Невском в будний день. «Жук» саперов дважды вставал в пробках на полукилометровом участке узкой улицы старинного колониального городка. Никифоров уже раздумывал выйти из машины. Ей Богу, пешком быстрее получится. Остановило только нежелание показывать дурной пример своим саперам.

В управлении порта все тот же водоворот из людей, шум, гам, беготня. Уже неоднократно бывавший здесь по делам капитан Соколов чувствовал себя как рыба в воде. Выхватив у Никифорова бумаги, он прямиком направился в нужный кабинет на втором этаже. Как и везде много народу, но интенданты работали быстро. Поручик по интендантству пробежал взглядом по документам и выписал пропуска на склад. Попутно он попытался заставить Соколова не глядя подмахнуть документы.

— Я верю вам на слово, господин поручик, однако еще больше верю своим глазам, — зампотех аккуратно сложил бумаги в папку. — Показывайте.

— В зоне «9 АС 11», — взгляд интенданта поскучнел. Там покажут и передадут.

В коридоре Никифоров придержал соратника за локоть.

— Вы пока принимайте и смотрите, а я загляну еще по делам. И Виталий Павлович, не забудьте сдать металлолом.

— Это не металлолом. Он ездит.

— Да ради Бога! Пусть в Гвиане или Бразилии ездит у тамошних пейзан. Мне чтоб с отчетностью все было по нулям. Помните, я обещал вернуть старье.

Цель Никифорова располагалась в старинном доме в глубине порта. Здесь обосновалось интендантство 26-й армии. Еще точнее, отдельный кабинет где безраздельно властвовал старый знакомый Ивана Дмитриевича.

— Здравствуйте, господин полковник, — Никифоров сразу открыл дверь и шагнул внутрь, адъютант в приемной даже не успел ему помешать.

— Здравствуйте, — худощавый мужчина в мундире поднял взгляд на визитера и окаменел.

Секунда, другая, полковник с грохотом опрокинул стул, развел руки и бросился к улыбающемуся Никифорову.

— Иван Дмитриевич! Ты!

— Привет, Игорь Иванович, узнал, старый ты чернильный пень!

— Проходи, не стой, присаживайся, — полковник Фомин повернулся к замершему в дверях адъютанту: — Петр Александрович, будь добр, сообрази нам чай с ромом.

— И тебя не минула чаша сия, — изрек Никифоров обнимая и хлопая по спине своего старого друга, в бытность свою начальника Строительного управления в министерстве Народного просвещения.

— Вот не думал, что встречу. Иван Дмитриевич, ты здесь, на Гваделупе! Живой, здоровый, капитан отдельного батальона, — острый взгляд мигом срисовал эмблемы и значки кексгольмца.

— Твоими молитвами, Игорь Иванович. Это с твоей подачи мне настойчиво посоветовали: «Отдохнуть годик другой, пойти в армию добровольцем»?

— Возможно и с моего толчка. Не буду запираться. Помню ту историю. Неловко получилось. Кто ж знал то, что все так затянется, мы в такой афедрон влезем?

— Я тоже думал, что через год армия сама от меня избавится. Но ты то как попал на службу?

— Не поверишь. Добровольцем. И без всяких толчков в спину. Понял, что не могу сидеть в столице, уговаривать подрядчиков работать, пока друзья на другой стороне шара кровь проливают. Было конечно еще одно дело, — Фомин отвел взгляд в сторону.

Подпоручик принес горячий электрический самовар, заварник, чашки с блюдцами. Поставил на стол блюдце с нарезанным лаймом. Жестом фокусника извлек из-за бумаги в шкафу початую бутылку рома.

— Спасибо, Петр Александрович, присоединяйся. Видишь, Земля вроде огромная, а старых знакомых и коллег где только не встретишь.

— Я дверь запру, чтоб кто случайный не заглянул.

— Не нужно. Мы на службе. Лучше сядь ближе к двери в пол оборота, чтоб первым принять залетного.

Фомин как хозяин разлил всем чай из заварника, разбавил кипятком, долил ром на два пальца.

— Врачи советуют хину добавлять, если желаете, — короткий взмах руки в направлении подоконника где выстроилась вереница склянок и жестянок.

— Так вот, в военно-учетном столе меня по состоянию здоровья сразу определили в тыловики, а по выслуге на службе присвоили подполковника. Так вот уже больше года тружусь над снабжением армии. Сначала Франция, затем Гвиана. Теперь вот тылы ближе к фронту подтаскиваем, — бывший начальник управления, а ныне начальник над снабжением опустил чашку на стол. — Прости, Иван Дмитриевич, если чем обидел. Сам понимаешь, никто тогда не знал и не догадывался. Все думали, на Певческом мосту грозные ноты напишут, царь нахмурится, кулаком погрозит, этим все и закончится.