Пламя и крест. Том 1

– Это квартал, который построил Тибальд Кранкл, – пояснил он, когда они уже шли между доходными домами. – У нас его называют Тибальдия. Смотрите, господин. – Он указал на фасад.

На стене первого из одинаково выглядящих зданий закрепили каменную доску, на которой была запечатлена надпись, гласящая: «Тибальд Кранкл из Кобленца, рождённый ко благополучию города, из преданности и благодарности Господу за своё имущество, как образец особой щедрости построил и пожертвовал своим землякам, честным, но преследуемым нищетой, сто квартир вместе с мебелью и оборудованием».

– Очень благородно с его стороны, – заключил инквизитор.

– Здесь живёт всякий сброд, – сказал человек Гриена, – но, насколько мы разузнали, девушка порядочная. Не пьёт, не блудит, не путается ни со студентами, ни с клириками. С помощью хороших людей что-нибудь заработает и так бедует от зимы до зимы.

– Ведь она же была служанкой у знатной госпожи.

Человек Гриена фыркнул.

– Когда вы её сами увидите, то скажете, захотел бы кто-нибудь взять такую на службу. Разве только чтобы детей им пугала. Да ещё если вдобавок и знатные...

Он проводил Ловефелла до самого дома, кивнул ему головой и молча ушёл своей дорогой.

Инквизитор нашёл девушку в маленькой, но удивительно чистой и ухоженной квартирке. Когда он её увидел, уже не удивлялся словам своего проводника. Ибо Ирмина, может, и не выглядела настолько плохо, чтобы пугать ей детей, но кто бы захотел взять в горничные девушку, у которой одна щека была почти полностью покрыта шрамами от ожогов? Кто бы захотел взять в горничные неуклюже передвигавшуюся девушку, при каждом шаге переваливающуюся, словно утка (по-видимому, ей сломали бедренную кость, которая потом неправильно срослась). И, наконец, кто бы захотел взять в горничные девушку, у которой пальцы рук были так искривлены, будто она много лет болела ревматизмом.

Ирмина, увидев Ловефелла, испугалась и отступила на шаг.

– Здравствуй, Ирмина, – сказал инквизитор тёплым голосом и вызвал на лицо дружелюбную улыбку. – Меня зовут Арнольд Ловефелл, и я юрист, нанятый родственниками твоей бывшей госпожи.

– Госпожи Катерины? – Прошептала девушка.

– Именно так, – ответил он. – Мне было поручено передать тебе эту небольшую сумму.

Он вытащил кошелёк с несколькими серебряными монетами, поскольку это были все его наличные деньги, и положил его на стол. Ирмина долго смотрела на кошелёк, будто не знала, что это такое, а затем громко расплакалась.

– Ох, моя госпожа... Спасибо, спасибо...

– Мне также поручено, чтобы я попросил тебя ответить на несколько вопросов, касающихся известного тебе печального дела. Если только ты захочешь мне ответить.

Служанка подняла голову и посмотрела на него мокрыми глазами.

– Спрашивайте. Если это кому-то поможет...

– Будь уверена, поможет, – заключил Ловефелл, впрочем, вполне в соответствии с истиной. – Что тогда случилось, Ирмина? В то утро, когда арестовали твою хозяйку.

– Я убиралась, – сказала она тихо. – Как сейчас помню, укладывала подушки. И тогда они вошли в спальню. Моя госпожа и за ней черные плащи... – Она закрыла глаза, и только слезы бежали по её щекам. Ловефелл спокойно ждал. – Я закричала: «Отпустите мою госпожу! Убирайтесь! Она невиновна!».

Инквизитор мысленно улыбнулся, ибо эту часть истории можно было отнести к сказкам. Но, может быть, Ирмина сама уже верила в то, что она кричала на должностных лиц Святого Официума?

– Я хотела броситься на одного. – Она сжала руки в кулаки и зашипела, потому что это движение, по-видимому, причинило ей боль. – Но госпожа приказала, чтобы я принесла вино. Такой была спокойной моя госпожа. Это была великая дама, вы знаете?

– Именно так мне о ней и рассказывали, – ответил Ловефелл. – Может, ты запомнила имя кого-нибудь из инквизиторов?

– Имя? – Повторила девушка. – Да, моя госпожа, обратилась к одному из них по фамилии. Сказала: «Вы не имеете права этого делать, мастер Ийдоф», или как-то так.

«Зеедорф», – подумал Ловефелл, который знал имена всех инквизиторов в Кобленце. – «Рупрехт Зеедорф, назначенный недавно руководителем Инквизиториума в Кайзербурге. Он ещё не уехал из города, но готовится к переезду».

– Потом обнаружили комнатку... Я даже не знала, что в доме есть что-то подобное. – Ирмина беспомощно пожала плечами, как будто надеялась, что, зная о тайнике, могла бы что-то исправить. – Вход в неё был за стенкой шкафа. Да, умная была моя госпожа... Я всегда хотела быть такой как она. – Она посмотрела на опухшие руки. – А теперь? Кто меня захочет?

Она поднялась, расшнуровала платье и без стыда обнажилась перед Ловефеллом до пояса. На груди и животе у неё были застарелые широкие шрамы и дыры, по-видимому, от раздирания щипцами. Её тело выглядело как неровно смятое тесто.

– Вы видите, что они со мной сделали? Сажали меня и на козла, всё мне поразрывали внутри. До сих пор у меня иногда так болит, что пальцы грызу от этой муки. – Она махнула рукой и начала медленно одеваться. – Старая история.

– Я думаю, они прекрасно знали, что ты не была ведьмой, – сказал Ловефелл.

– Вы думаете, им было до этого дело? Они хотели узнать, где я спрятала ценности из дома госпожи. И узнали, сволочи. Такой старый, с бородой, всё время спрашивал и спрашивал. Потом меня мучили, чтобы я сказала больше, но я уже всё отдала. Всё, что имела. – Она отчаянно зарыдала.

– И, в конце концов, тебя оставили в покое?

– Почти полгода лечилась. Да и что им теперь с меня? В руках ничего не могу удержать, да и хожу как утка. Сами видели...

– Не знаешь, что случилось с парнем? С её сыном?

– Дьявольское отродье! – С ненавистью зашипела Ирмина. – Собственную мать выдал на погибель! Всё как на ладони выложил чёрным плащам.

Ловефелла не удивило это признание. Когда он только начал слушать Ирмину, он уже был уверен, что это не она сообщила Инквизиториуму о преступлениях Катерины. А если не она и не Гриен, то кто ещё остался? «Может, когда-нибудь я узнаю, зачем ты это сделал, Мордимер», – подумал он. – «Или уже когда ты был ребёнком в тебе горел столь пылкий огонь святой веры, или ты хотел отплатить матери за какие-то обиды? Мнимые или действительные. А может, ты просто хотел, чтобы тобой заинтересовалась? Может, ты хотел, чтобы она заметила тебя, чтобы убедилась, что ты вообще существуешь?»

– Рассказывай дальше, – попросил он Ирмину.

Девушка жалобно вздохнула, и её лицо прояснилось.

– Но это, в конце концов, был её щенок, – добавила она тихо. – Поэтому я отправила его в монастырь, где мой крёстный был монахом. Брат Себастьян. Он принял его в домочадцы, хотя обо всём знал.

Теперь у Ловефелла все кусочки сложились в полную мозаику.

– А значит, это была ты, – сказал он. – Это ты отправила мальчика к Братьям Меча.

– Ну, а что было делать? В конце концов, это её щенок, – повторила она. – Я знала, что госпожа Катерина хотела бы этого. Ведь она любила парня, но знаете, как бывает... Молодая была, хотела развлечений.