Пламя над бездной (другой перевод)

Когда они спустились с пурпурных высот и стали чиркать по верхушкам облаков, Равна перестала скрывать тревогу. Странник заложил особенно залихватскую петлю и нырнул в яму; девушка заметила с таким видом, словно ей внутренности подвело:

– А может, тебе пока приземлиться? Стоило бы отложить это дело… – ух ты! – пока ты не научишься летать лучше.

– Да-да. Мы скоро, э-э, вылетим из грозового фронта.

Он снизился, пролетел в облаках несколько десятков километров на восток и вышел в область ясной погоды. К тому же так удалось сократить маршрут. Чертыхаясь про себя, Странник твердо решил полетать в свое удовольствие еще немножко… ну, на обратном пути.

Другая пассажирка заговорила всего во второй раз за два часа полета.

– А мне понравилось, – молвила Зеленожка. Голос из вокодера просто очаровывал Странника: узкополосный, но с высокими атоналями от прямоугольных выбросов. – Это как… это словно ездить сразу под прибоем и чувствовать, как море колышет ветки.

Странник очень старался получше узнать наездницу. Существо это осталось единственным наездником на планете, и понять его было тяжелее, чем двуногих. Большую часть времени Зеленожка словно дремала, вновь и вновь забывая происходящее с нею. Равна объяснила, что за долговременную память отвечает примитивная тележка. Вспомнив, как друг Зеленожки катился сквозь огонь, Странник поверил. На звездах водятся создания даже удивительней двуногих, и мысль об этом дразнила воображение Странника.

У горизонта показалось темное колечко. И еще одно, наружное.

– Очень скоро мы тебя поместим в настоящий прибой.

– Там острова? – спросила Равна.

Странник сверился с картами на дисплеях и солнцем.

– Да, действительно. – Но это не имело значения. Западный океан протянулся более чем на двенадцать тысяч километров, а вся тропическая зона была утыкана атоллами и островными цепочками. Эта группка просто несколько изолированней остальных; ближайшее поселение островитян почти в двух тысячах километров.

Они пролетели над ближайшим островом. Странник описал круг, любуясь мангровыми зарослями и коралловыми рифами. На отливе обнажились тонкие скелетные корни. Удобной посадочной площадки нет; Странник подлетел к следующему атоллу, более крупному, и тут как раз внутри кораллового кольца нашлось отличное ровное местечко. Он зашел на глиссаду и коснулся песка совершенно беззвучно.

Равна Бергсндот посмотрела на него с явным подозрением. Ой-ой.

– Эй, а у меня ведь уже лучше получается? – невинно спросил он.

Необитаемый островок в бескрайнем море. Исходные воспоминания размылись; это прежний его элемент, Рам, был уроженцем островных королевств. Но все, что он помнил, совпадало: высокое солнце, дурманяще влажный воздух, жара, которую чувствуешь даже лапами. Рай. Аспект Рама, сохранявшийся в нем, радовался сильнее всех. Годы словно растаяли; частью себя Странник вернулся домой.

Они помогли Зеленожке спуститься на песок. Равна утверждала, что тележка – примитивная имитация оригинала, а колеса добавлены для вящего сходства. Тем не менее Странник впечатлился: каждая из четырех шин сидела на собственной оси. Наездница сумела подняться на гребень рифа почти без помощи Равны или стаи. Но у вершины, где тропические заросли сгущались, а корни мангров тянулись поперек любой тропки, пришлось им с Равной немного повозиться, подтолкнуть и втащить.

Потом они перевалили через гребень и увидели океан.

Часть Странника устремилась вперед: найти самый удобный спуск и подбежать к воде. Очень хотелось скорее понюхать соленую воду и гниющие водоросли. Стоял почти полный отлив, и под солнцем сверкал миллион прудиков – некоторые не крупней лужицы в кольце валунов. Три элемента Странника носились от лужи к луже, разглядывая кишащую внутри жизнь. Самыми странными созданиями на свете показались ему эти существа, когда он впервые ступил на острова. Были тут панцирные и улитки, всех форм и цветов, не понять, то ли животные, то ли растения, и если их занесет далеко на сушу, они, наверное, в мангровые заросли обратятся.

– Где ты хочешь устроиться? – обратился он к наезднице. – Если сейчас пройти до самой линии прибоя, то при высоком приливе ты окажешься на метр под водой.

Наездница не ответила, но все ветки ее жадно изгибались, тянулись к воде. Колеса тележки проскальзывали и крутились, отчего-то утратив координацию.

– Давай подвезем ее ближе, – предложила Равна, помолчав.

Они достигли сравнительно ровного участка рифа, утыканного дырами и ямками глубиной не больше пары сантиметров.

– Пойду поплаваю, поищу удачное местечко, – заявил Странник. Все элементы стаи кинулись вниз, туда, где сходились кораллы и море. По частям не поплаваешь, хе-хе. В общем-то, немного на суше сорвиголов, умеющих плавать и думать одновременно. Большинство жителей материка полагают, что вода несет безумие. Странник знал теперь, что причина проста: в воздухе и воде звук распространяется с разной скоростью. Думать с погруженными в воду мембранами – это вроде как радиомантии напялить: требует обучения и тренировок, а некоторым так просто и не дается. Но среди островитян всегда встречались искусные пловцы, умевшие медитировать в воде. Равна даже выдвинула гипотезу, что Когти произошли от китов!

Странник выбежал на край рифа и посмотрел вниз. Прибой показался ему не таким уж и приветливым. Скоро выяснится, сколько правды в его воспоминаниях и том, что нашептывает дух пловца-Рама. Он стянул куртки.

«Одновременно. Лучше всем одновременно». Он собрался и неуклюже нырнул. Смятение. Головы над водой и под водой. «Держи все под водой». Он бултыхался, каждые несколько секунд выставляя наружу морду и освежая элементу воздух. «Я это еще могу!» Шестерка скользила в роях мальков, ныряла поодиночке между зелеными подводными зарослями. Вокруг шипело море, и звук этот походил на мыслешум исполинской спящей стаи.

Спустя несколько минут он отыскал удачное ровное местечко – повсюду песок, надежно укрыто от ярости бурь. Он поплыл обратно, где море разбивалось о камень и кораллы… и чуть себе лапы не переломал, выбираясь на берег. Вывести на сушу всех одновременно не удалось, пару мгновений он провел разделенным.

– Эй, давайте сюда! – крикнул он Равне и Зеленожке. Они пошли к нему, поднялись на белый скальный выступ, а он сидел, зализывая порезы от кораллов. – Нашел местечко спокойней этого… – Показал на брызги пены.

Зеленожка подъехала к краю, помедлила. Ветви ее заколыхались взад-вперед, словно обводя жестом береговую линию. «Может, ей помочь?» Странник подошел было, но Равна только села рядом с наездницей и оперлась о колесную платформу. После секундной паузы Странник тоже подошел и присоединился к ним. Они так сидели некоторое время: девушка смотрела в море, наездница непонятно куда, а стая – во все стороны… Тут было спокойно, даже вопреки (или благодаря?) гулким ударам и туманным брызгам прибоя. Странник почувствовал, как замедляется биение сердца, и понежился на солнце. На всех его шкурах, просохших от морской воды, мелким порошком осела соль. Сначала приятно было себя вылизывать, но… да уж, насчет высыхающей соли дурные воспоминания не солгали. Ветви Зеленожки лениво шевелились; они были слишком редкие и тонкие, особой тени не давали, но так было комфортней и приятней.