Пластмассовый космонавт

Здоровяки в белых халатах мгновенно признали знаменитый на всю страну хриплый голос и испытали радостную растерянность:

– Как! Это вы?! Вот повезло нам! А можно автограф?

Расписавшись на пачке сигарет и больничном пропуске, Архипов повторил вопрос:

– Так куда вы его?

– У алкаша «белочка», в Абрамцево его везём, – радостно доложил один из санитаров.

Архипов зачем-то подошёл к будущему пациенту психиатрической лечебницы и некоторое время с каким-то жадным интересом рассматривал его безумное лицо. Санитары терпеливо ждали – счастливые от возможности угодить кумиру. Буйный больной тоже вёл себя на удивление смирно, то ли узнав кто перед ним, то ли обессиленный недавним приступом. Стоя почти вплотную, эти двое молча разглядывали друг друга.

Через пару минут бард кивнул Беркуту, и они зашагали дальше – через двор к шлагбауму.

– Смотри, какой великолепный светло-голубой свет! – снова восторженно заговорил о машине Архипов, когда они вышли с закрытой территории и увидели припаркованный у тротуара под уличным фонарём Мерседес. – «Оттенок высокого неба в ясную солнечную погоду». Как это у вас – у лётчиков и космонавтов говорят: «погода – миллион на миллион», верно?

Архипов вёл себя так, будто и не повстречался им на пути странный взъерошенный человек, крепко спеленатый психиатрической рубашкой. Лишь странная фраза «Глаза безумца могут оказаться всего лишь твоим собственным отражением», которую бард пробурчал себе под нос, открывая ключом дверцу автомобиля, выдавала, что он всё ещё продолжает держать сумасшедшего у себя в голове.

Архипов пригласил Беркута сесть за руль, сам же плюхнулся на сиденье рядом и включил магнитолу. В салоне зазвучал его собственный голос под гитару.

– Не то чтобы я в экстазе от самого себя, – будто немного смущаясь, пояснил бард, – просто привык во время езды слушать свои песни, чтобы находить несовершенства в текстах; таким же образом репетирую театральные роли.

– Профессионализм требует постоянной шлифовки, – выразил понимание Павел. А сам между тем осматривался в машине: удобные кресла, как в кабине истребителя, ему сразу понравились. И стилизованные хромированным металлом под реактивные сопла ракеты отверстия системы кондиционирования на приборной панели тоже приглянулись. И характер у машины похоже настоящий. Мужской характер. Недаром на шкале спидометра указана отметка в триста километров в час, что для города почти «космическая» скорость.

– Вот именно, – машинально подтвердил в ответ на его последнюю реплику певец. А сам заинтересованно разглядывал девушку в скверике на скамейке, которая тоже смотрела в их сторону. – Посмотри-ка, а она вроде ничего себе – симпатичный бабенц. Как думаешь, может нам пригласить её прокатиться с нами?

Девушка будто услышала эти слова, потому что поднялась со скамьи и без всякого приглашения направилась в их сторону. Павел с удивлением признал в ней ту самую незнакомку, что подкарауливала их с женой возле ателье, и потом присутствовала на открытой тренировке в Звёздном городке! Однако, ничего себе!.. Её появление снова стало для него интригующей неожиданностью.

– Добрый вечер! Желаете прокатиться по вечерней Москве с двумя интеллигентными джентльменами? – высунувшись из окна машины, обратился к загадочной незнакомке певец. – Обещаем, что приставать не будем.

Прелестная особа легко согласилась и заняла место на заднем диване. Архипов прищурил на неё глаза в зеркальце перед собой, словно кот на мышь. А она, не спрашивая дозволения, сунула себе в рот сигарету из пачки «Мальборо».

Певец услужливо щёлкнул зажигалкой.

– Я – Никита – представился бард. И небрежно кивнул на Беркута: – Он Паша. А вас как зовут?

– Таня, – ответила девушка.

– Учитесь здесь? – продолжал расспрашивать бард.

– Что-то вроде того, – уклончиво, с лёгкой улыбкой ответила пассажирка, выпуская изо-рта струйку дыма. – Так мы едем?

– Ну что, командор? – Архипов повернулся к Беркуту. – Машина в вашем полном распоряжении. Как я понял, леди желает прокатиться с ветерком.

Павел сорвал с шеи галстук-селёдку, в котором ощущал себя, словно на привязи, похожим на клерка; больше ничто его не сдерживало, можно было стартовать…

Свободные от транспорта ночные улицы позволяли вволю потешить себя. Стоило немного надавить педаль акселератора и мерседесовский мотор стремительно разогнал машину до спортивной скорости. Но даже, когда стрелка на спидометре приблизилась к отметке 200, ход автомобиля оставался очень плавным – почти не чувствовалось тряски, в салон почти проникал приглушённый гул двигателя. Диковинная для советского водителя коробка-автомат создавала удивительное ощущение комфорта и свободы «пилотирования». В повороты автомобиль входил уверенно, без заносов.

– Ну, как тебе сидится в новом кузове? – подмигнул ему Архипов и с хлопком откупорил немецкое баночное пиво. – Хороший тест-драйв я тебе устроил?

– Одно слово – Европа! – согласился Павел, хотя и без щенячьего восторга. Это в молодости его сильно заводила скорость. Когда же тебе почти полтинник, уставшая от жизни душа уже не так резво реагирует на подобные раздражители. Да и удивить его скоростью трудно, всё-таки за плечами у него 2 мировых авиационных рекорда в полёте на скорость по замкнутому маршруту. И это не считая автомобильного рекорда, установленного им на спортивной версии серийного автомобиля «Победа» ГАЗ М-20. Дело было на испытательной трассе под Москвой много лет назад. Вот это была машина, так машина! Не «Серебряная стрела» конечно, но на тех, кто её в то время видел, она производила неизгладимое впечатление. Для советских людей 1950-х годов, не избалованных дизайнерскими изысками, обтекаемый ракетный «фюзеляж» гоночной «Победы» казался чем-то фантастическим. Тогда о его рекорде много писали в прессе, и он даже всерьёз подумывал о карьере профессионального автогонщика. Но в итоге любовь к небу и мечта о космосе всё же перевесили…

Так что возможности мерседесовского двигателя Беркута не потрясли, хотя он и отдал должное прекрасным разгонным качествам мотора и добротной немецкой подвеске.

А вот Архипов напротив – вёл себя, как мальчишка, глаза его горели:

– Учти, тачка отлично прокачена. Мой приятель-хоккеист заказал её на фирме в спортивной комплектации. Как раз машина для профессионального пилота навроде тебя. Не автомобиль – ракета!

Павел вежливо кивал, хотя на самом деле его гораздо больше занимала девица на заднем сиденье. Что привело её в этот сквер напротив его дома? Вероятно, она снова караулила его. Акцент выдавали в ней иностранку, хотя русским она владела свободно, непринуждённо болтая со знаменитым бардом. А может она из Прибалтики? И её цель вовсе не он, а Архипов? Ведь тысячи женщин по всему СССР мечтают познакомиться с самым популярным певцом. А прошлая их встреча возле ателье и в Звёздном городке была хитроумно задуманной подготовкой именно к этому свиданию с музыкальной знаменитостью.

Загадочная особа сама разрешила все его сомнения:

– Я американская журналистка, – объявила она Беркуту, – хочу сделать о вас репортаж.

«Вот так-так! – изумился Павел. – Не девица – лезвие судьбы! Способная одним своим приближением «рассечь» в клочья самую успешную карьеру. И всё-таки он даже не вздрогнул от слов пассажирки, ибо подсознательно был готов к чему-то подобному.

Между тем девица предложила мужчинам по сигарете из своей пачки. Архипов небрежно взял, а когда Беркут отказался, усмехнулся:

– Напрасно. У них в Штатах популярный рекламный слоган есть: «Выпусти дым ей в лицо, и она последует за тобой на край света». – И подмигнул девице:

– Последуете?

– Поглядим – невозмутимо ответила она.

– Где же вы так наблатыкались говорить по-русски? – заинтригованно поинтересовался Архипов.

– В Вашингтонском Институте русского языка «наблатыкалась», – небрежно ответила певцу американка, даже не удостоив его взгляда.

Музыкальную знаменитость столь прохладное отношение задело. Любимец миллионов женщин не привык выглядеть пустым местом в очаровательных глазах, потому азартно принялся охмурять «нестандартную» красотку.