Плохие девочки не плачут. Книга 3

— Я так хочу тебя, — сбивчиво бормочет Леонид. — Давай сейчас.

— Давай потом, — невольно отстраняюсь.

Мы на кровати. Голые и готовые. Сминаем простыни, истекаем желанием.

— Но ты тоже хочешь, — ухмыляется с видом победителя.

— Хочу, — жарко шепчу в его рот. — Но этого мало.

Этого действительно мало. И я понятия не имею почему. Вроде бы не фригидная сука. Между ног пылает пожар, кожа покрыта испариной. Только одна проблема — Леонида жаждет моё тело, а не я сама.

Перенесёмся в первый рабочий день на заводе.

Металлургический комбинат удивительно напоминает декорации Мордора. Вместо горных хребтов огромный высокий бетонный забор с колючей проволокой, пущенной по верху. Туда ещё бы ток подвести, дабы счастье было полным. В остальном же картину слегка портят раскидистые кроны деревьев, птичья трель и стайки собак, с громким лаем гоняющие стайки кошек. Какое же сосредоточение Зла, если тут до сих пор не погибло в муках всё живое? Но стоит пройти чуть дальше, ступить на территорию любого из цехов, и сомнения во власти тьмы над светом моментально исчезнут. Адские жернова прокатного стана впечатляют с порога. Смрадная вонь и оглушительный грохот, всполохи пламени и матерные возгласы подрядчиков, раскалённый лист металла несётся прямо на тебя.

Хочется перекреститься, послать мечты о карьере в труднодоступное место и позорно бежать с поля боя. Свалить подальше из мерзкого болота. Броситься на поиски настоящих приключений.

Перенесёмся в Киев, в новый офис компании “Berg International”, в ту памятную ночь, когда я заключаю договор с Дьяволом.

— В одной клетке со зверем, — хищно ухмыляется фон Вейганд, неумолимо приближается, парализует тяжёлым взглядом.

Я кричу. Захожусь в отчаянном вопле. Дёргаюсь, извиваюсь, тщетно пытаюсь вырваться из стальной хватки.

Покажи мне травматический шок.

Вспышка.

Покажи мне первобытный ужас.

Вспышка.

Осколок стекла впивается в ладонь, терзает нежную плоть, рвёт на части, проникает под кожу, вынуждая окропить кровью жуткий контракт.

— Ты сама этого хотела, — сухо и без эмоций заявляет фон Вейганд.

Покажи мне испепеляющую ненависть.

Вспышка.

Покажи мне страсть, сжигающую дотла.

Вспышка.

Покажи мне темноту.

Вспышка.

Перенесёмся в солнечное утро, когда Стас нежно и ласково убирает непослушный локон с моего лица, будит меня мягкими скользящими поцелуями, осторожно проводит кончиками пальцев по обнажённому плечу.

— Люблю, — признаётся тихо. — Люблю так сильно, что самому не верится.

— Ой, ладно, — сонно отмахиваюсь, стараюсь отшутиться: — Ты же адвокат.

— Разве адвокаты не способны на любовь? — хмыкает.

— Успешные — нет, — лениво потягиваюсь. — Запомни, успешные люди всегда должны оставаться бесчувственными подонками. Иначе их быстро сомнут.

— Меня не сомнут, — заверяет мгновенно.

— Ну, смотри, — предупреждаю решительным тоном. — Если потеряешь свой огромный капитал, сразу дам тебе отставку.

— Откуда у начинающего адвоката может взяться огромный капитал? — задаёт резонный вопрос.

— Чёрт, — отталкиваю его, резко поднимаюсь и скрещиваю руки на груди. — Почему ты сразу не сказал, что никакого капитала нет? Я не намерена выходить замуж за нищеброда.

— Чудо моё, — сгребает меня в объятья. — Какое же ты маленькое чудо.

— Скорее чудище, — поправляю мягко.

— Я никогда не оставлю тебя, слышишь? — говорит Стас. — Я буду рядом.

На душе становится мерзко.

Не могу ответить взаимностью, не могу отказать и взять курс на попятную. Скоро свадьба. Приглашения отправлены, наряд невесты приобретён. Мы опережаем план.

Это не брак по расчёту. Это брак от безысходности, что ещё хуже.

Перенесёмся в мой день рождения, в тёмную комнату пустующего отеля. Перенесёмся туда, где меня душит кляп, где мои руки крепко скованны железом, а моё тело полностью обездвижено липкими щупальцами животного страха. Перенесёмся в тот момент, когда фон Вейганд ледяным тоном заявляет:

— Самое изысканное удовольствие — ломать психику человека.

Покажи мне униженную мольбу о пощаде.

Вспышка.

Покажи мне агонию на смертном одре.

Вспышка.

— Будешь моей собакой. Моей течной сучкой. Абсолютно голая, в кожаном ошейнике, на цепи, на четвереньках, — произносит совершенно спокойно и обыденно. — Будешь лаять, выполнять команды, приносить в зубах плеть.

Покажи мне истерику на грани помешательства.

Вспышка.

Покажи мне непоколебимую веру в лучшее.

Вспышка.

— Не осмелишься бунтовать, — обещает сладко, смакует каждую фразу. — Вылижешь мой член. Вылижешь пол под ногами. Вылижешь всё, что я прикажу.

Покажи мне похвальную покорность.

Вспышка.

Покажи мне рабское смирение.

Вспышка.

— Ты будешь тем, чем я скажу, — бьёт словами наотмашь. — Не человеком, не животным. Вещью.

Покажи мне отчаяние.

Вспышка.

Покажи мне надежду.

Вспышка.

Перенесёмся в то золотое время, когда я на полном серьёзе уверена, что фон Вейганд обычный шеф-монтажник, рядовой немецкий трудяга.

Я больше не выписываю незнакомые слова в пухлую тетрадку. Я мечтаю день и ночь.

Перестаю прилежно зубрить новые термины. Плюю на работу. Перевожу текст через пень-колоду, лишь бы от меня отвязались. На автомате набираю документ, забрасываю ногу на ногу, закрываю глаза и отдаюсь преступным грёзам о жёстком сексе. Сжимаю бёдра. Крепко и резко. Ритмично. В такт воображаемым толчкам.

О да.

Да. Да. Да.

Да, бл***.

Каюсь. Грешна. Занимаюсь непотребством прямо в офисе по планированию проектов. Теряю остатки стыда и совести.

Кстати, в реале женщины не дрочат как в порно. Не натирают клитор до мозолей, не вопят, эротично округляя губы.

Между прочим, женщины, вообще, не дрочат. Они же воздушные создания, а не какие-нибудь жалкие забулдыги. Не примитивные мужики, короче.

Перенесёмся в родовой особняк Валленбергов. В промозглую затхлость подземелья. В жуткую камеру, куда по наивности я сама себя отправила.

Наивная идиотка опять нарывается на летальные последствия.

Покажи мне мою нацистскую фантазию.