Плохие парни по ваши души. Книга 2

Мир сошел с ума. Точно.

Неужели жизнь продолжится без меня?

Моя душа будет навечно заточена с Тьмой и Исрафилом в Тардесе, и уже ничего не спасет меня.

Это навсегда...

В самом деле — навсегда.

Но у Джейн должен быть шанс. Я буду чертовски рада, если сумею помочь ей избежать возвращения в Тардес. Это не смоет кровь Миднайта с моих рук, не сотрет с души клеймо самого тяжкого греха, тем не менее, груз вины уже не будет таким непосильным.

Я выжидаю момент, когда Исрафил оказывается в наиболее уязвимом положении, когда Тьма прижимает его к стене, и прикладываю все свои гребаные усилия, чтобы освободить Джейн Мортис от бремени уз.

Я срываюсь на крик от жгучей боли, пронзающей меня, затрагивающей каждый нерв. Я слышу крик Джейн, и наши сдавленные вопли сливаются в унисон. Но ее связь с Исрафилом слабнет. Все получается. Я двигаюсь в правильном направлении. Нужно постараться. Еще чуть-чуть. Совсем немного.

Каждая мышца в моем теле приходит в состояние сильного напряжения, и я чувствую себя натянутой струной, которая вот-вот порвется. Я падаю на колени, обхватив себя руками, и скрючиваюсь, потому что Тьма уступает Вестнику, и его неукротимая, испепеляющая мощь ниспадает на меня.

Я кричу, кричу и кричу. Бесконечно и надсадно. Срывая голос до хрипоты. Я падаю, сворачиваясь калачиком и мечтая сжаться до размеров песчинки, чтобы вместе со мной уменьшилась невероятная боль.

Я обрываю связь. Нить, соединяющая человека и первородное зло, лопается, исчезая.

Душа Джейн больше неподвластна Исрафилу, который приходит в исступленное бешенство и начинает свирепствовать внутри моего несчастного тела, оскверняя бесконечной чернотой мою израненную, тлеющую душу. Я слабо различаю боль, вспыхивающую с новой силой, с той, что была несколько секунд назад.

«Нельзя сдаваться», с мольбой взываю к себе.

Нужно подняться на ноги и продолжать идти вперед... черт. Да хоть ползти! Брешь, ведущая в Тардес, находится совсем близко.

Я действую с крайней осторожностью, не прекращая убеждать себя, что совершенно не боюсь идти навстречу смерти.

Мне не страшно. Не страшно. Не страшно.

Саркастические замечания Миднайта были бы сейчас как раз кстати — они всегда поднимали мой сопернический дух. Как бы ни было тяжело, я находила силы, чтобы доказать, что не слабая.

— Прости меня, — шепчу я, всхлипывая, и заново построенная на лжи уверенность в моем решении превращается в руины.

Я не хотела делать Миднайту больно. Мне так жаль. Так жаль.

— Боже, — я глушу рыдания, закрывая рот ладонью, и замираю на секунду.

Жмурю глаза.

Это действительно конец.

Мне же зачтется то, что я, вроде как, спасаю мир? В одиночку, черт возьми.

Я собираю себя по крупицам, чтобы сделать последний рывок.

До разлома нужно сделать всего лишь несколько шагов.

И я проделываю их.

Эй, Бог, если ты есть, запомни хорошенько то, что сейчас происходит. Запомни мое имя. Запомни мой без преувеличения геройский поступок. Потому что прямо в это мгновение, когда я прохожу сквозь брешь, — я как никогда великолепна.

ГЛАВА 26

ЭЙДЕН

— ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ НЕДЕЛИ СПУСТЯ —

Когда сегодняшним утром я наблюдал за любимой девушкой, покидающей маленький, непримечательный городок, хотелось только поблагодарить всех тех, кто был причастен к тому, чтобы она жила. Ничего главнее быть не может. Мне пришлось одолжить у своего знакомого машину на пару часов, чтобы припарковаться у дома мэра незамеченным и смотреть на то, как Джейн Мортис загружает свои вещи в Джип. Мое сердце уже не кровоточило, но я по-прежнему чувствую боль. Знаю, это пройдет.

Росс, насколько я понял из рассказов отца, не смог смириться с ее потерей. В конечном итоге мы оба не смогли ее удержать. Я — безумно-влюбленный в Джейн изначально. И мой брат — так яро ее ненавидящий, но позже сумевший полюбить.

Сначала я очень переживал, но потом смог отпустить ситуацию. Я попробовал стать фаталистом. Что суждено — то и случится. Ну, и вся такая хрень. На самом деле, я не такой, но мне пришлось посмотреть на все происходящее и произошедшее под другим углом. Потому что если бы я этого не сделал, то сошел бы с ума от той несправедливости, которой окружен. Просто… не потеряй бы Джейн тогда память, она не влюбилась бы в Росса, и его не потянуло бы к ней с такой страстью. Брат не стал бы расценивать их связь, как отношения, которым есть место быть в этом мире.

А потом… потом я представляю, что Джейн нет. Что она умерла в ту ночь вместе с Лорой. Моя душа наполняется бескрайней темнотой, слезы подступают к глазам, а сердце сжимается. И тогда я понимаю, что готов распрощаться с девушкой, которую люблю больше жизни, только чтобы она дышала. Надеюсь, что Росс в этом плане тоже не эгоист. Мы должны думать о ней, заботиться о ней. Пусть и на расстоянии.

Я узнал, что Джейн возвращается в Чикаго. Я буду приезжать несколько раз в год и наблюдать за ней со стороны. Я буду видеть ее счастливое лицо, когда она закончит колледж, ее печальные слезы, когда она разочаруется в очередном парне. Ее блаженную улыбку, когда она повстречает того, кто станет носить ее на руках (ведь Джейн этого достойна). Я хочу счастливо смеяться вместе с ней, когда она будет бегать со своими детьми по двору. И если однажды наши взгляды пересекутся, я не стану отводить глаз. Пусть помнит лучшее обо мне. Пусть знает, что эта любовь не пройдет.

В настоящее время, уже под вечер, утренние воспоминания, связанные с Джейн, еще свежи. Мне кажется, в моей памяти навечно запечаталось ее милое, красивое лицо и румянец на щеках. Ее вымученная улыбка при прощании с мэром и его женой.

Я бросаю в чемодан рубашку за рубашкой, несколько футболок, которые мне однозначно пригодятся. Но беру с собой далеко не все, не хочу перегружаться. К чему это? Лучше быть легковесным. Куда я еду? Я сам не знаю ответа на этот вопрос. Просто собираюсь выехать за черту города, а дальше руль в моих руках будет решать, куда сворачивать. Поддамся интуиции. Поселюсь в каком-нибудь небольшом городе. Не в таком провинциальном, как Даймор-Бич, но и не в мегаполисе.

К черту их! Это будет место средних размеров с различными развлекательными центрами и кинотеатрами.

Я обещаю себе стать счастливым. Думаю, у меня должно получиться. Я уже попросил отсрочку у начальства, пока не определюсь, где захочу жить. А в Дайморт-Бич напарником для Росса отправят другого ангела смерти. Надеюсь, он не такой занудный, как я, и чувство юмора имеется. Этого я лишен.

Мы с Россом продолжаем играть в игру, в которой еще не было победителя. Мы игнорируем друг друга. Без шуток. Я не готов его простить. Плевать, что он избил меня в том кафе. Но смерть Иветт, пусть и по вине Исрафила, стала для меня серьезным потрясением. Я просто не могу все забыть и заговорить первым. Это сильнее меня. Мне суждено уехать, а Росс останется. Или тоже переберется куда-нибудь.

Все изменится. Но каждый из нас был осведомлен, что время на месте не стоит, оно несет с собой перемены.

Я оборачиваюсь, прежде застегнув чемодан. Отец стоит на пороге моей комнаты, прислонившись плечом к проему открытой двери. Он не плачет, нет, но его глаза выражают грусть. Я молча подхожу к нему, и мужчина тут же стискивает меня в объятиях.

— Прости, сынок, — изрекает папа, не разнимая рук.

Я спешу перебить его, но он не дает этого сделать.

— Я потерял слишком много времени. Я потратил его не на своих детей. Но я был вынужден.