Плохие парни по ваши души. Книга 2

— Это ее выбор.

Парень вскидывает ладони вверх, сразу после спрятав одну свободную руку в кармане серых джинсов.

— Конечно, — его губ касается мягкая улыбка. — Джейн здесь не место. Надеюсь, ее ждет насыщенная жизнь.

Я улыбаюсь вслед за ним.

— Уверен в этом.

Росс втягивает воздух в себя и прислоняется боком к моей машине прямо возле водительского окна.

— Ну, что, путешественник, — начинает парень оптимистично, — увидимся мы с тобой снова, или уже нет?

От его вопроса мое сердце больно кольнуло, но я никак не выдаю своего состояния. Я пожимаю плечами и опускаю уголки губ вниз.

— Кто знает…

Росс тоже делает вид, что, в принципе, ему все равно. Безразлично, по большей мере. Но мы оба знаем, что это неправда.

— Извини еще за то, что отбил твою девушку, — продолжает брат список своих провинностей передо мной.

Это вызывает у меня искреннюю усмешку.

— Кто-то всерьез решил наладить отношения, — протягиваю я беззаботно.

Росс отвечает в тон.

— Нет, что ты, — смеется он невесело. — Просто почуял запах буженины, — парень приближается к окну, я отвожу голову. — Да, я был прав, ты неплохо собрался в дорогу.

Я откидываюсь на спинку сиденья и киваю брату на соседнее свободное кресло.

— Если хочешь, могу угостить.

Росс сощуривает голубые глаза.

— В чем подвох?

— Расслабься, — говорю ему, заводя мотор. — Я знаю, что ты не мастак в зарабатывании денег.

Брат обходит тачку и садится на пассажирское сиденье. Он быстро пристегивает ремень безопасности, а потом, когда я отъезжаю с занятого заранее места, тянется за пакетом вкусной еды.

— Доезжаем до границы города, и я тебя высаживаю, понял? — серьезно обращаюсь к нему.

Росс уже рвет упаковку с вяленым мясом. Животное!

— Салфетки возьми, — нарочито с отвращением подсказываю. — Ты услышал меня?

Он облизывает губы и предлагает вкусность мне. Я, естественно, не отказываюсь.

— Я не глухой, — спокойно информирует брат и практически в одиночку съедает все, что было рассчитано на двоих.

Хотя сначала — на одного.

Зверь.

Я врубаю на полную мощность песню Нирваны. Росс хватает свою бутылку с водой и выпивает ее почти залпом. Так же упускает возможности подпевать одной их любимых песен. Он изредка бросает на меня любопытные взгляды, а я — на него. В какой-то момент голову посещает хорошая, светлая мысль: мой брат вернулся. Он не был виновен в содеянном не им, а психом из Тардеса, атаковавшим его мозг.

Он нуждался в моем прощении, чтобы снова улыбнуться.

Мы поем песни вместе, едим чипсы, глотаем куски нарезанной буженины, неприлично пачкая салон моей машины. Я включаю группу, по которой при жизни тащилась Иветт. Но, слушая Sum 41, ни один из нас не прослезился. Я спокойно объявляю Россу о том, что Иветт обожала эту композицию, и мы дослушиваем ее до самого конца, вырубаем приемник к чертовой матери минут на десять. Молчание отзывается в нас грустью. Мы говорим об Анне и о том, что она сделала для нас… ради всех нас. Потом я снова включаю музыку, чтобы мой брат улыбнулся. Как прежде. Иветт бы хотела этого.

Через сорок две минуты автомобиль стоит под знаком: «Вы покидаете Дайморт-Бич», а мне кажется, что все это сон, что я не мог так просто до него доехать. Было такое ощущение, что этого никогда не произойдет. Росс без слов выходит из машины. Он, как и меньше часа назад, обходит капот, встает рядом со мной. Для его удобства я высовываю свою физиономию из окна.

— Будь счастлив, придурок, — он хлопает меня по плечу.

Я заставляю себя не плакать. В нашем дуэте эмоциональную роль взял на себя я, но не позволю себе расчувствоваться сейчас.

— Ты тоже, сволочь, — смеюсь я, в ответ толкая брата. Конечно, не вкладывая в это действие никакой физической грубости.

— Можешь не сомневаться, — уверенно и авторитетно заявляет Росс.

Я непродолжительно киваю, собираюсь нажать на газ, чтобы прощание не переросло в драму. Не хочу, чтобы наше «пока» было наполнено банальностью. Лучше уехать сейчас. Оставив все на полуслове.

Разогнав сомнения, подобно тому, как расплываются тучи на небе, я устремляю взгляд строго вперед и срываюсь с места. Так и должно быть. Никто ни на кого не в обиде. Росс держался молодцом. Но в боковом зеркале, прежде чем умотать, я мог видеть, как его губы дрожали.

Я не сказал ему этого, но мне будет не хватать старшего брата.

МИДНАЙТ

— ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ —

— Почему я постоянно думаю о тебе?

Она наклоняет голову вбок и ласково улыбается. Ее изящные плечи приподнимаются, и губы продолжают оставаться безмолвными.

Мой вопрос вновь останется без ответа?

Конечно.

Она не заговорит со мной, как бы сильно я ни желал этого, как бы ни пытался заставить ее произнести хоть слово.

Я поднимаю руку и тянусь к ее красивому лицу с утонченными, мягкими чертами. Кончиками пальцев касаюсь ровной, алебастровой кожи. На ее щеках лежит фарфоровый румянец, и это самое милое, что я когда-либо видел в своей долгой жизни. Пухлые, алые губы приподняты в улыбке, сверкающие, бледно-зеленые глаза, обрамленные смолистыми ресницами, робко смотрят на меня.

Сквозь мое тело проходит волна мурашек, когда я накрываю ладонью ее скулу, большим пальцем касаясь нижней губы. Светловолосый ангел, снизошедший с небес в мои проклятые объятия, нежно трется о мою ладонь и просит о ласке.

— Я скучаю, Анна, — произношу сдавленным голосом.

Девушка замирает, опустив ресницы.

Я осторожно приближаюсь к ней и, прикрыв глаза, невесомо целую в губы. Они бархатистые и горячие, оттого невыносимее становится боль в груди. Я ощущаю прерывистое дыхание Анны и отстраняюсь, чтобы вновь взглянуть на нее. Она прекрасна. Так красива, что это сводит с ума.

— Ты неожиданно вспыхнула ярчайшей звездой в моей жизни, а затем бесследно и тихо исчезла, погрузив все во тьму.

Только здесь я могу быть честен с собой. Лишь здесь я способен донести то, о чем не сказал, когда была возможность. Мы не ценим настоящее, думая, что времени навалом, и лучшее ожидает нас впереди. Но время не ждет, стремительно сочится сквозь пальцы, оставляя нас наедине с сожалениями о том, что не сумели воплотить в реальность.

Это мрачное место, наполнившееся ослепительным, нежно-серебристым сиянием, находится в моем сознании.