По дорогам Вечности

– Между прочим, я его тогда правильно отметелил, хоть ты и не разговаривала со мной после этого два дня, - заметил Саймон.

– Эти два дня мне с трудом дались, - Карси даже рассмеялась.
– Но я гордо ждала, пока ты придёшь и извинишься, что подрался с моим парнем.

– Хлюпик он, а не парень.

– Ты его тогда ещё с помощью магии в сугроб забросил.

– Вот именно из-за этого ты со мной и не разговаривала. А, между прочим, это коронный бросок был, - хмыкнул Саймон.
– Далеко летел. Он забыл, как в сугробе оказался. Видела бы ты его физиономию, это нечто!

Она снова улыбнулась, глядя на него, затем произнесла:

– Так непривычно, когда ты плачешь...

– Я не плачу, - и Саймон принялся отнекиваться. Бездна, почему он не мог успокоиться!

– Плачешь...

Интересно, может ей перечислить сегодняшнюю цепь событий, которая привела к этому "достаточно редкому явлению".

– Если тебе так хотелось увидеть мои слёзы...
– заметил Саймон.
– Был способ лучше, чем смерть. Например, могла бы попросить лук порезать.

Странно, даже в такой ситуации, он ещё не разучился острить.

– Мне вовсе не хотелось, - сказала Карсилина.

– То есть, ты не думала, когда принимала это решение. ...

Карси молчала, ей стало очень стыдно. Саймон всхлипнул, пытаясь успокоиться, но, не получалось.

Амулет стал бледнее, слабый, еле заметный кусочек света. Магия была не в состоянии больше удерживать Карсилину. Но Саймон упорно сопротивлялся.

– Сумасшедший сегодня день...
– слабым голосом произнесла Карсилина, закрывая глаза.

Амулет погас, из него испарился последний лучик света. Руки её ослабли. Сердце остановилось. Все было кончено.

– Не умирай! Пожалуйста!

Саймон все ещё сжимал её руку с амулетом, не мог отпустить, боясь порвать ту единственную нить, которая их связывала. Болезненная пустота сковывала сердце. Происходящее напоминало кошмарный сон. Только это была реальность. Жестокая и необратимая.

Её больше нет. Как это страшно звучит. Её нет. ... Нет!

***

Не знаю, сколько Саймон так сидел, прибывая в ступоре и сжимая её безжизненную руку....

Он был подавлен и опустошён.

Дверь отворилась, и вошёл Димка, следом за ним появились в комнате Альфред, Мартина, Прохор Рейли и несколько врачей.

– Что с моей сестрой?
– испуганно спросил Альфред.

Один из докторов подошел к Карсилине и попытался нащупать пульс. Все пришедшие напряженно ждали, что он скажет.

– - Она мертва...
– сообщил доктор.

– - Время смерти?
– сухо спросил второй доктор.

– - Семнадцать сорок, - ответил первый, пощелкав каким-то маленьким прибором.

Мартина взглянула на Карси, вздрогнула, затем медленно села в кресло, глотая слёзы.

Альфред тихо подошёл к Саймону и опустился на колени рядом с кроватью.

– Сестрёнка...
– прошептал он убитым тоном.

Димка стоял возле дверей, за спинами растерянных докторов, боясь пошевелиться, и почти не дышал.

– Скажи, пожалуйста, почему так вышло, - обратился к Саймону Прохор. Они же вместе перематывали время, такого не могло произойти! Они же все учли!

Но Саймон, всё ещё не до конца осознавал произошедшее.

– Саймон, пожалуйста, расскажи нам. Мы должны знать, - попросил Альфред, похлопав его по плечу, пытаясь вернуть к реальности.
– Нам это очень важно.

Таким грустным и серьёзным Альфред ещё никогда не был.

И Саймон заставил себя заговорить, хотя в горле стоял болезненный комок:

– Гадритта заманила... нас...

– Что это ещё за самодеятельность!
– возмутился Прохор Рейли.
– Вы должны были сообщить куда следует!

Но тут подала голос Мартина, она вытерла слёзы рукавом и попросила:

– Дядя Прохор, не кричите на него, пожалуйста.

Саймон, глядя в одну точку, продолжил:

– Она забрала у Карси энергию... Жизненную энергию, без которой человек не может...

– Как так получилось?
– тихо спросил Альфред.

Саймон тяжело вздохнул, пытаясь заставить свой голос звучать твёрдо:

– Сулитерия отравила себя "Ядпроксом"... Карси пожертвовала собой... чтобы вернуть её...

– Нельзя было!
– сердито заметил его отец, Мартина даже вздрогнула.

Он стукнул себя ладонью по лбу и сказал:

– Для этого тёмного ритуала подходит энергия любого человека. И Карсилине не обязательно было...

Оказывается, Саймон потерял её из-за такого пустяка! Так не должно было быть!

– Почему ты этого раньше не сказал!
– Крикнул он, раздражаясь.

Отец не нашёлся, что ответить, а Саймон поднялся с колен, и нервно, словно в паранойи, проговорил:

– - Она не может вот так просто взять и умереть.

Он до последнего не мог поверить в произошедшее. Это -- сон. Дурацкий сон. Надо проснуться!

Сильный порыв ветра распахнул окно и ворвался в комнату, раскидал несколько листов бумаги, лежащих на тумбочке, растрепал Мартине волосы и пошевелил занавески.

– Закройте, пожалуйста, окно, - чихнула Мартина.

И только Прохор Рейли потянулся, чтобы захлопнуть окно, ветер неожиданно прекратился. Окно же захлопнулось само.

– Наверное, сквозняк, - буркнул Димка.

Саймону чудилось, что ветер прошептал "Прощай". Ещё раз, взглянув на каждого из них: на мёртвую Карси, на Мартину, Димку, Альфреда, кучку врачей и своего отца, он рявкнул:

– Неправда, всё это!
– толкнул Альфреда, который попытался его утихомирить, наступил на ногу одному из докторов, пытавшихся перегородить ему путь, и выскочил из комнаты в пустой коридор, не в силах больше всего этого выносить.

Саймону хотелось убежать как можно дальше отсюда. Сердце разрывалось от боли и злости. Если бы можно было расшибиться головой о стену, выбить из себя последний здравый смысл, разбить все вазы на тумбочках в коридоре, что-нибудь разгромить, уничтожить!...

Саймон выбежал из дворца, сердце колотилось, как бешеное. Садовник, который подстригал живую изгородь вдоль дорожки, ведущей к воротам, даже лишнюю ветку у куста отрезал, когда юноша, что есть сил, закричал на весь двор: "Это неправда!".