По городам и весям: путешествия в природу

Общеизвестно, что есть в молоке жир, однако мало кто знает, что состоит он из множества разнообразных кислот — масляной, лауриновой, меристиновой, пальмитиновой, капроновой, каприловой, каприновой. Производители молока обычно гонятся за жиром, и процентное содержание его служит главной характеристикой продукта. Между тем важнейшей и полезнейшей частью молока является сочетание казеиновых, альбуминовых и глобулиновых белков, представляющих собой умопомрачительную по сложности комбинацию веществ, от одного даже неполного перечисления которых может заболеть голова: лейцин, пролин, валин, лизин, тирозин, аргинин, гистидин, триптофан, аланин, серин, глицин, метионин, цистин, треонин, изолейцин, гидроксипролин, фенилаланин, глютаминовая, аспарагиновая, додекапоаминовая, гидроксиглютаминовая и другие аминокислоты, делающие молочные белки главной питательной ценностью продукта. И секрет заключается в порядке соединения всех этих разных и сложных по составу веществ, малейшее нарушение которого даст совсем другие белки с другими свойствами или ничего не даст белкового. В молекулярном белковом шифре кроется одна из величайших тайн жизни, и недаром ученые всего мира вот уже многие десятилетия и пока безуспешно бьются над созданием полноценного искусственного белка.

Разумеется, рядовой потребитель молока не обязан знать все эти химические премудрости, мне хочется создать для него лишь общее представление о необыкновенной сложности столь привычного пищевого продукта. В состав этой белой маслянистой жидкости входят, кроме вышеперечисленного, ферменты — диастаза, липаза, фосфотаза, протеиназа, перокендаза, редуктаза, каталаза, минеральные соли, в том числе катионы: калий, натрий, кальций, магний, цинк, алюминий, медь, железо, марганец, йод, кремнезем, фтор; анионы: фосфаты, хлориды, сульфаты, нитраты, карбонаты; следы азотистых веществ — креатин и креатинин, саитин и гипоксантин, холин, триметиламин, метилгуамидин, мочевина, теоциновая и мочевая кислоты, витамины, соли в коллоидной суспензии, газы — растворенный кислород, азот и углекислый газ, занимающий в коровьем вымени десятую часть объема молока…

Специалисты молочного дела, надеюсь, не посетуют на меня за то, что я многое упустил и не выделил оговоркой вещества, которые, как они пишут, «играют важную роль в организме в отдельных случаях». Не стану я вникать и в спорные вопросы о влиянии тех или иных кормов, того или иного способа содержания животного на качество и состав молока. Какие бы точки зрения ни высказывались в этих спорах, несомненно, что молоко, взятое от пеструхи или буренки, вольно пасущихся на цветущем лугу, будет лучше молока, которое даст животное номер такой-то, питающееся стандартными кормовыми смесями и жирогонными добавками искусственного происхождения, не имеющее возможности выбрать травку по душе, попить из весеннего ручья, полизать теленка, погреть на солнце вымя и ощутить на нем нежные пальцы доярки…

Другое молоко, другое и мясо… Высшим сортом и по высшей цене идет в Швеции только та говядина, которая получается при забое животных, незнакомых с комбикормами и тесными стойлами. Производством именно такого мяса заняты многие шведские фермеры.

Но природных выпасов давно уже не хватает для всех пеструх и буренок, мусорных и навозных куч — для всех петушков и курочек, и домохозяйки в Швеции, как повсюду в мире, постепенно привыкают к удешевленной водянистой говядине, к безвкусным цыплятам, срочно выращиваемым на птицефабриках, к мелкому куриному яйцу с чрезвычайно хрупкой скорлупой.

И не начался ли незаметно, исподволь, так, как будто он и не начинался, переход к искусственной пище, неизбежность которого давно предсказывается учеными? Должно быть, придет пора, когда люди спокойно будут садиться за стол, уставленный яствами, искусственно выработанными под научным, врачебным и государственным контролем, хотя сейчас с этим допущением психологически очень трудно свыкнуться. Возможно, однако, что мы недооцениваем способностей человека к любой адаптации. Вспоминаю встречу в Москве с академиком Несмеяновым, который угощал группу писателей искусственной черной икрой. По цвету, запаху и вкусу ее почти нельзя было отличить от натуральной. Только у той икринки несколько матовые, а это быта аспидно-черной, мелкозернистой, очень свежо блестела, будто бы даже искрила. На красивых баночках значилось — «Искра», то есть «искусственная икра». Ученый, помнится, говорил, что состоит она из белка, растительных масел, рыбьего жира, соли и на семьдесят процентов — из воды. Белок, конечно, создан не из мертвых элементов, а получен из веществ, уже сотворенных природой, и в настоящей икре, думается, различных компонентов содержится поболе, так же как в натуральном молоке имеется кое-что, кроме жира…

С нашей страной «Альфа-Лаваль» поддерживает стародавние, прочные контакты. Ручные сепараторы для крестьянских хозяйств были первыми поставками фирмы молодому социалистическому государству. Директор «Альфа-Лаваль» Гуннар Перен рассказывает, что за последние годы концерн поставил нашей стране семнадцать молочных комбинатов, десять автоматизированных заводов, десять автоматических линий для производства творога и сгущенного молока. Недавно заключен новый большой контракт: «Альфа-Лаваль» построит в московском районе Чертаново один из лучших в мире автоматизированных молочных заводов, который будет перерабатывать за сутки семьсот пятьдесят тысяч литров молока.

Интересно, что с 1965 года «Альфа-Лаваль» вместе с другой фирмой приняла на себя представительство по реализации в Швеции советских металлообрабатывающих станков. Продано уже несколько тысяч станков нашего производства. При посредничестве «Альфа-Лаваль» шведские промышленники только что сделали большой заказ на наши станки с программным управлением. Специалисты «Альфа-Лаваль» встречаются с нашими инженерами, проводят совместные симпозиумы, обмениваются опытом и производственной информацией, участвуют в советских ярмарках и промышленных выставках.

Мне любопытно было услышать также, что специалисты и рабочие «Альфа-Лаваль» за последнее время внесли непосредственный вклад в дело охраны природы: фирма начала выпускать современное надежное оборудование для химической и биологической очистки сточных вод с применением знаменитой шведской нержавейки и других легированных и чистых металлов, в том числе титана — для особо активных жидкостей. Фирма проводит также лабораторные опыты и промышленные эксперименты, рассчитанные на потребности будущего. Господин Перен рассказал нам, что фирма исследует возможность получения пищевого (не кормового!) белка из зеленых листьев деревьев, потому что мир испытывает острый белковый голод.

Поучительно было бы рассказать еще о многом другом, что я увидел на «Альфа-Лаваль», только это заведет далеко от основной темы. Загрязняют ли воздух предприятия фирмы — вот что мне тут хотелось узнать. Оказывается, нет. В Стокгольме и его пригороде Тумба работает несколько заводов «Альфа-Лаваль», выпускающих паровые котлы, насосы, молочные и промышленные сепараторы, испарители, измерительные приборы и — опять же — так далее. Ни дыминки не поднимается от них. Это объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, заводы эти сборочные; первичное производство раскидано по другим районам страны. Во-вторых, питаются они энергией, текущей по проводам с далеких и близких станций. Этим правилам следуют и другие промышленные предприятия Стокгольма, в котором давно уже не сжигаются уголь и торф, не спекается кокс, не варится целлюлоза, не плавятся руды. И во всех кухнях стокгольмских домохозяев — электроплиты.

Истины ради следовало бы добавить, что в отопительный сезон, когда в городе начинают работать индивидуальные нефтяные печи, а замершая на зиму зелень не помогает дышать, качество стокгольмского воздуха ухудшается, что особо чуткие электронные приборы обнаруживают в пробах, взятых над центром, частицы молибдена, алюминия, магния, кремния и других элементов. Есть также в старых кварталах средневековые, узенькие, плохо продуваемые улочки, есть улицы с очень интенсивным движением, но тоже тесноватые, однако обычно воздуха в шведской столице не замечаешь, и это верный признак того, что он все же чист.

Не сказал я еще ни слова о великом благе, созданном здешней природой и здешними людьми, — стокгольмской зелени. Вековые деревья на городских площадях, улицах и набережных, скверы, цветники и газоны, лужайки и обширные луга, просторные парки, ухоженные аллеи, рощи и почти что первозданные заросли. Есть на окраинах города улицы, кварталы и целые районы, имеющие вполне дачный вид: утопающие в зелени жилища богатых, маленькие сборные домики людей среднего достатка и незнакомые пока нам одноэтажные кооперативные дома с парадными дверьми в разные стороны. В таком доме, который шведы окрестили «Большим Змеем», живут пять-шесть семейств, и каждая имеет крохотный кусочек земли для сада-огорода или полоску берега с причалом. В Стокгольме можно увидеть немало новых домов, окруженных соснами, бережно сохраненными при застройке, а в старых районах, где нет ни клочка свободной земли, много зданий оплетено какой-то ползучей цепкой лозой — кирпича под зеленью не видно. Хорошо!