По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
О том, в каком соответствии находятся кое-где ныне рубки и прирост, можно судить по данным на 1 января 1973 года для уральских, например, лесов. За год здесь прирастает на каждом гектаре эксплуатационного леса 2,02 кубометра древесины, вырубается же 2,72; гектар хвойных дает средний годовой прирост 1,65 кубометра, но рубится в среднем 3,26 кубометра. Эти цифры в комментариях не нуждаются.
Когда лесозаготовительное предприятие истощает свою сырьевую базу, ему становится работать все трудней — ветшают здания и производственные сооружения, на разбитых и удлинившихся до самых дальних лесосек дорогах быстро выходит из строя техника, перерасходуются запчасти, горючее, резина, не выполняются планы, кубометр древесины обходится все дороже. И вот леспромхоз вынужден перебираться в новые, нетронутые леса, где опять три четверти основных средств вкладывается в недвижимость — здания, сооружения, дороги, которые придется снова бросать, потому что истощатся отведенные ему леса. Наверное, никто не считал итоговой потери от этих бесконечных кочевий,
Прошу извинения за самоцитирование, но то, что я писал когда-то на эту тему, очень важно для правильного понимания последующего: «По данным Гипролестранса на европейской территории России в ближайшие десять лет окончательно вырубят свои сырьевые базы 474 лесозаготовительных предприятия, то есть половина всех леспромхозов, но не видно и не слышно, чтоб кто-нибудь думал о постепенной реализации принципа постоянства (непрерывности) пользования лесом, который требует установления для каждого района такого объема рубок, какой все время восполнялся бы поспевающим лесом. Введение в лесопромышленную практику этого научного принципа подменяется разговорами о необходимости новых и новых перебазирований. Думаю иногда: а что будут говорить и делать лесозаготовители, когда им некуда станет перебазироваться?»
И вот прошло десять лет. Всего я ожидал к этому сроку — обычных упований лесозаготовителей на огромные суммарные приросты древесины по всем лесам, узковедомственных толкований данных учета и т. п., но только не того, что говорят они сейчас и что готовятся делать.
С чувством недоумения, растерянности и горечи узнал я из статьи тов. Тимофеева о планируемом большом перебазировании в… запретные леса первой группы.
Несколько слов о том, что такое Первая Группа наших лесов. Именую эти леса с заглавных букв, потому что они того заслуживают, так как выполняют особые, необыкновенно важные для нашей экономики (и не только экономики!) задачи и доселе никогда еще не рассматривались в качестве сырьевой базы леспромхозов. К Первой Группе отнесены леса, защищающие наши поля, реки, озера, города, курорты, дороги.
В ней числятся известные всему народу леса, носящие имена собственные — Беловежская пуща, Шипов лес, Бузулукский бор, яснополянский Заказник, Колхидские эвкалиптовые насаждения, Разлив, Кыгинский кедрач, Приобские сосновые массивы, Кулундинские ленточные боры, Линдуловская и Пицундская рощи, Тюрмеровский лес, Богдинский, Велико-Анадольский, Лосиноостровская лесная дача, Тульские засеки, Спасско-Лутовиновский лесной мемориал, Государственные лесные полосы, приокский «Русский лес», Измайловский парк, Кавказские самшитовые рощи, сосняки Алешковских песков, Байкальская водоохранная зона и множество других исключительных по своей ценности древесных сокровищ. Мы должны гордиться тем, что сохранили и частью создали эти общенародные богатства. И следует особо отметить, что Первая Группа лесов была выделена постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 23 апреля 1943 года. Вспомним это время! Половина европейской территории страны под фашистской оккупацией, крайняя всенародная нужда, неисчислимые жертвы, все для фронта, для победы. И в такой тяжкий для нашей страны момент принимается дальновидное решение, сберегшее самые дорогие национальные леса! Позже это решение неоднократно подтверждалось и уточнялось — особый режим был установлен для лесов, расположенных вдоль дорог, нерестовых рек, засушливых полей, байкальских и других озерных берегов…
Разговоры о том, что надо рубить «на кубики» Первую Группу, заготовители тихо, исподволь начали несколько лет назад, и вот впервые в печати тов. Тимофеев попытался «теоретически» обосновать это поползновение. Он, правда, ни слова не говорит о том, что леса Первой Группы дадут на короткий срок пищу умирающим лесозаготовительным предприятиям, обеспечат самый дешевый «кубик», хотя эти причины главные, а представляет дело так, будто рубить леса Первой Группы надо… для их же пользы, потому что они якобы состарились, перестояли и что наступило-де состояние, когда «их надо спасать», иначе они сгниют на корню, «иначе пройдет еще немного времени, и их уделом будут сплошные санитарные рубки».
Я хочу тут задать тов. Тимофееву один простой вопрос: «Скажите, уважаемый товарищ министр, почему эти леса не состарились и не сгнили тысячу или, скажем, сто лет назад?»
Естественный лес — живой, саморегулирующийся организм, в нем идет постоянная смена поколений, он всегда так же стар, как молод. И если какое-то дерево стоит в лесу, отнесенном к Первой Группе, живет, не болеет, не распространяет лесной заразы, оно прекрасно, будучи даже старым, выполняет свой долг — защищает родник или поле, вырабатывает кислород, радует глаз, останавливает ветер, дает приют птицам, соболям, белкам, оленям. В Кыгинской долине на Алтае, например, благоденствуют гигантские 500-летние кедры, могучими корнями спасают местность от селей и заболачивания, сцеживают полые и дождевые воды, обильно плодоносят, давая пищу лесным обитателям этого района тайги,
привлекают к себе толпы ученых и туристов, а специалисты, занимающиеся расселением кедра по европейской территории страны, нашли, что самые лучшие, элитные семена в Сибири дают кедры Кыгинской долины. Неужто же их рубить из-за того, что они накопили аппетитную кубатуру?Это может показаться невероятным, но в лесных баталиях последнего времени раздаются голоса специалистов, идущих даже дальше предложения Н. Тимофеева и призывающих рубить на древесину всю Первую Группу без каких бы то ни было исключений! А разве можно вести промышленные рубки в Сокольниках, например, разве можно пускать туда трактор? Или возьмем такую категорию лесов Первой Группы, как придорожные. Древостой вдоль железных дорог не только создают красивые виды для пассажиров — это еще и огромная экономическая ценность. Они продлевают срок службы линий связи, защищают насыпи от выдувания, в несколько раз снижают ветровые нагрузки на движущиеся поезда, задерживают, не пускают к полотну снега.
Нет, Первая Группа наших лесов не заперта в «кладовую», как утверждает тов. Тимофеев. Она исправно, с полной нагрузкой работает в системе социалистического хозяйства, и в ней должно навечно остаться такое лесопользование, какое узаконено сейчас! В этих лесах ведутся рубки ухода, санитарные, оздоровительные и, к сожалению, кое-где уже и незаконные рубки главного пользования, которые пора решительно пресечь. Более 40 миллионов кубометров древесины в год дает нам Первая Группа, и нельзя сетовать, что при таких объемах заготовок придется осваивать запасы спелого леса больше ста лет. Так это было бы то, что нужно! Наш защитный лес, не будучи статичным созданием природы, за это время с помощью человека омолодит себя и, отдав народному хозяйству 4 миллиарда кубометров древесины, через 100 лет останется таким же отменным работником, каким является ныне. А промышленными рубками он будет расстроен и во многих местах уничтожен совершенно за несколько лет. Есть в подсчетах тов. Тимофеева, между прочим, один нюанс, некое не упоминаемое им, но весьма важное обстоятельство, связанное с теми же «данными учета». Запас в 5 миллиардов кубометров спелой и перестойной древесины для лесов Первой Группы опять же взят со всей их площади, а эксплуатационные рубки планируются в самых доступных местах. Но ведь одну треть лесов этой группы составляют притундровые, редкостойные и тонкомерные лесочки, где никогда не будет выгодно заготавливать древесину…
Что же касается подлинно научного взгляда на рубки в защитных лесах, то классик советского лесоводства М. Е. Ткаченко недвусмысленно писал о том, что «получение древесины из них отодвигается на второй план», а видный современный лесной ученый академик ВАСХНИЛ Н. П. Анучин до самого последнего времени считал, что «пользование древесиной в лесах первой группы ограничено» и ее «можно считать побочным продуктом». Добавлю также, что наука уже разработала количественные, цифровые показатели многих защитных функций леса, и они во много раз перекрывают пользу от получения древесины, что США, например, при своей значительно меньшей территории и лесных запасах отвели в категорию защитных и иных не эксплуатируемых на древесину лесов примерно столько же, сколько числим их в Первой Группе мы. И нам надо не вырубать Первую Группу, а расширять ее — множество наших городов и рабочих поселков не имеет пока никаких зеленых зон, десятки миллионов гектаров полей не защищены лесными полосами, по необозримым пространствам движутся пески, не закрепленные корнями деревьев, многие тысячи железных и иных дорог голы…
«Лет на пятнадцать хватит рубить, а там уже нас не будет».
Когда-то я привел в печати эти циничные слова, публично произнесенные Вашкевичем В. С., начальником Алтайского краевого управления лесного хозяйства.
Великое, святое дело начали мы когда-то в Горном Алтае! Первое в стране лесное предприятие нового типа должно было брать все богатства кедровой тайги, не уничтожая, а улучшая ее. Тысячи людей приняли участие в героической и горестной эпопее «Кедрограда». И зачинатели дела, молодые лесные инженеры, успели доказать жизнеспособность идеи — развили устойчивый комплекс, сделали хозяйство прибыльным, ВДНХ отметила их успехи золотой, серебряной и бронзовыми медалями, на основе этой идеи и опыта был защищен десяток кандидатских диссертаций.
Позже лучшие «кедроградские» леса были отданы в рубку, само хозяйство переселено в истощенные массивы, на него спустили огромные планы заготовок кедра и ничем иным, кроме них, уже недостало сил заниматься. Сейчас хозяйство хоть называется по-прежнему «опытным», влачит жалкое существование — изношенная техника, провалы всех планов, разбитая идея. Возьму один только показатель — восстановление кедра, вырубаемого истощительными рубками. Правда, тов. Тимофеев утверждает, будто «сплошное вырубание» у нас в стране нигде и никогда не имело и не будет иметь места, так как на месте вырубок проводятся большие работы по лесовосстановлению». Трудноусвояемая логика! Выходит, что «сплошные вырубки» все-таки есть, но они будто бы сплошь засаживаются молодым лесом, и поэтому беспокоиться не стоит. А основания для беспокойства существуют серьезные. Даже предприятие по «комплексному использованию богатств кедровой тайги» вырубило, уничтожив базу для развития комплекса, десятки тысяч гектаров великолепных кедровников, посадило всего 3 тысячи гектаров сеянцев, из которых прижилась только одна треть!