По осколкам льда
Шрифт:
– Тебе понравилась Есения? – не заметив в лице Леши ничего, что указывало бы на шутку, поинтересовалась Аня.
Леша даже не повел бровью, услышав вопрос, и отреагировал всерьез:
– Скажем так, она вызывает симпатию.
– Она не из тех, кто хочет зацикливаться на парнях. – Разочаровывать Миронова не входило в ее планы, но и обнадеживать не хотелось.
– Не верит в отношения на расстоянии?
– Скорее, не готова открыться.
– Даже для простого общения?
– Даже для простого общения. К тому же с хоккеистом.
– Я думал, что девушкам как раз хоккеисты и нравятся.
– Не
Главный козырь, на который рассчитывал Леша, в системе ценностей Есении приравнивался к нулю.
– Вот незадача, – цокнул языком Миронов. Его глаза потухли, отчего Ане захотелось дать ему пару подсказок. Видимо, Есения действительно смогла зацепить его, хотя Костенко была убеждена, что Вяземская даже не старалась.
– Зато ей нравятся отзывчивые парни, которые не пройдут мимо бездомного животного. А еще она неравнодушна к произведениям Шекспира. Но я тебе ничего не говорила и номер телефона не дам. Не хочу, чтобы она подумала, будто я пытаюсь ее с кем-то свести. Прояви смелость. – Она дружески похлопала его по плечу, заметив, как уголки его губ поднялись.
С наступлением сумерек внутренний двор музея превратился в пространство, мерцающее яркими огнями. На сцене, корпусах – везде были развешаны мелкие лампочки, которые сияли ярче взошедших луны и звезд. Казалось, гостей стало больше, чем было в начале выставки. Хотя, возможно, ничего и не поменялось, а иллюзия создалась из-за того, что пары слились в танце, плавно двигаясь в такт романтичному джазу. К слову, исполнительницы в стиле Мэрилин Монро не было видно, а на сцене выступал музыкальный коллектив, играющий мелодии известных песен.
Выставка медленно подходила к концу: фотографии были распроданы, фуршет опустел. Вскоре должны были объявить итоги и позвать на сцену «звезду» благотворительного вечера. Потому, как думалось Ане, эта композиция должна была стать последней. Она стояла у стены, в то время как Есения приняла приглашение Леши и кружилась в танце где-то в толпе. После разговора в выставочном зале Аня больше не пересекалась с Николаем: то ли он избегал ее, то ли завел беседу с кем-то другим. Как бы там ни было, ее это ничуть не интересовало.
– Ты не замерзла? – вдруг послышалось рядом.
Аня оглянулась и увидела, что Николай прислонился к стене и смотрел на звездное небо. На его указательном пальце висел пиджак, рука была протянута к ней. Этот жест был весьма благородным, однако брать пиджак у Коли ей не хотелось, поэтому она сильнее укуталась в темную шаль и, ничего не сказав в ответ, тоже посмотрела на небо. Небо, которое когда-то принадлежало им, легенды о созвездиях – все это болью отдавалось в сердце.
– Не возьмешь? – переспросил Коля, заставив Аню опустить голову и обратить на него внимание.
– Откажусь, – ответила она, сфокусировавшись на запястье.
Белая рубашка приоткрыла татуировку. Он не свел ее. В голове крутился вопрос: почему полумесяц до сих пор виднеется на запястье, если то, что было между ними, теперь ничего не значит? Она тоже не свела тату, однако она и он – это не одно и то же. Она не хотела отказываться от него, в то время как он выставил ее за дверь. В минуту молчания, что повисла между ними, Аня желала получить ответ, но так и не решилась спросить.
– Тогда,
может, потанцуешь со мной? – предложил Николай.– Зачем это?
– Посмотри вокруг, – он кивнул в сторону медленно покачивающихся пар, – все танцуют. Как-то нехорошо выделяться.
– Это необязательно, особенно если не хочешь.
– А ты не хочешь?
Николай отошел от стены и остановился напротив Ани, возвышаясь над ней. В ее глазах смешались искреннее желание слиться в танце и тень презрения. Коля видел это, но, не проронив ни слова, накинул на ее плечи пиджак и аккуратно взял за руку. Музыка продолжала звучать, он с нежностью положил ладони ей на талию. Ане ничего не оставалось, как обвить его шею руками и быть ведомой в медленном танце.
Николай не притягивал ее близко, как парень обычно прижимает к себе девушку, сохранив расстояние между ними. Они не смотрели друг на друга, избегая зрительного контакта. Их взгляды пересеклись лишь один раз: когда ветер вдруг резко обрушился на них и поднял русые локоны Ани, закрывая лицо. Николай едва коснулся их пальцами, убирая длинные пряди за ухо.
– У Сергея Петровича скоро день рождения, – вернув руку на ее талию, сказал Коля. – Хотелось бы сделать что-то памятное. Сможешь нас пофотографировать?
– Я? – нерешительно переспросила Аня.
– Ты единственная знакомая фотограф, поэтому да.
– Но я не уверена, что смогу. Работа…
– Ты же фотографируешь для благотворительности.
– Это другое. – Она посмотрела поверх его плеча, когда музыканты оторвались от инструментов. Музыка стихла, однако Николай словно ничего не слышал и продолжал кружить по залу.
– Считай, что это маленькая благотворительность для «Снежных Барсов». Я заплачу.
– Я сделаю это не ради денег. – Аня оттолкнула Колю, на сцене появился парень из музея и попросил всех занять свои места.
– Значит, ты согласна?
– Только ради Сергея Петровича.
– Тогда выберем место в субботу, после матча со «Стальными Волками», а в воскресенье проведем полноценную фотосессию.
Аня потянулась к плечам, желая снять пиджак и вручить его Николаю, но он остановил ее.
– Вечер еще не закончен, оставь себе. Вдруг продрогнешь и заболеешь. – Коля поправил пиджак и занял свободное место возле Есении и Леши.
Аня молча присела между ним и Лешей. От многозначительного взгляда Миронова она стушевалась и вжалась в кресло, стараясь не смотреть на него и сконцентрироваться на сцене.
– Уважаемые гости, наш вечер подошел к концу. Благодарю каждого, кто не прошел мимо экспонатов. Вместе с вами мы сделали доброе дело. Уверен, что сумма, которую мы собрали сегодня, поможет сохранить чью-то жизнь. – Снова раздались гулкие аплодисменты. – Вначале я обещал, что мы подведем итоги и отметим самого щедрого благодетеля. По данным, полученным от моих коллег, им стал Николай Литвинов, форвард команды «Снежные Барсы». Мне хотелось бы пригласить его на сцену.
Под громкие аплодисменты Николай встал с места и, поправляя жакет и галстук-бабочку, обогнул длинные ряды. Он шел не спеша, словно выход на сцену – вовсе не то, чего он желал. Аня чувствовала это по его замедленной походке, взгляду в пол и скромной улыбке. Ему не нужно было внимание, что уделялось сейчас со стороны гостей и ведущего. Однако не выйти он не мог.