По осколкам льда
Шрифт:
– Нет, Аня! Очнись. Сколько ты будешь ждать? Ретроградная амнезия – штука серьезная. Врачи не называли срока, за который он поправится. Его выздоровление – это неопределенность. Разве ты готова отказаться от мечты ради неизвестности? Готова с головой нырнуть в этот омут и терзать себя? – Федя утер ладонью ее слезы, поцеловав в макушку. – Аня Костенко, которую я знаю, не унижалась бы так перед парнем и не ставила бы свою карьеру под угрозу.
– Да… Наверное, ты прав, – заявила Аня и резко встала, схватившись
– Обещай, что не будешь плакать по нему и что начнешь там жизнь с чистого листа.
– Обещаю.
Аня вышла из оцепенения, когда дверь приоткрылась. Хлеставшая из крана вода вышла за края раковины, оставив мокрые лужицы на столешнице. Заметив изумленный взор коллеги, Костенко повернула вентиль и оторвала несколько бумажных полотенец, чтобы убрать черные разводы под глазами. Поправив макияж, вытерла воду возле раковины и как ни в чем не бывало ушла в кабинет. Ей срочно нужно было позвонить.
Едва телефон оказался в руках, Аня набрала номер Феди. Раз Литвинов гулял по набережной в это время, значит, тренировки сейчас нет. Сделав такой вывод, она подошла к столу и устремила взгляд на здания за окном. Ей необходимо было сконцентрироваться на одной точке, чтобы мысли не рассеивались: в противном случае не получится внятно вести беседу.
– Почему ты мне ничего не сказал? – едва гудки прекратились, спросила Аня.
– О чем ты? – Такой выпад привел Федю в ступор. – И где приветствие?
Положение, в котором оказалась Аня, было катастрофическим, потому ей было не до приветствий.
– О том, что ваша команда прилетит в Москву на пару дней раньше.
– Но мы по-прежнему в Минске. Не понимаю твоих претензий.
– Но как… – печально сказала Аня и присела в кресло. – А он… Если вы там, то он… Как он тут… Почему он тут… Что же это получается…
Лицо Ани побледнело. Глаза блуждали по клавиатуре открытого ноутбука.
– Так, сделай глубокий вдох и медленный выдох. А потом поясни, что случилось. Я ничего не понимаю.
Аня набрала в легкие воздуха и плавно выдохнула.
– Я видела его сегодня…
Непродолжительная пауза повисла между ними, за ней последовал вопрос:
– Литвинова?
Аня кивнула, и только потом до нее дошло, что Федя не увидит ее жеста. Однако тот понял без слов, сочтя молчание за согласие.
– Так вот почему его не было на тренировке… Звягинцев не сказал ни слова насчет его отсутствия. Хотя, я думаю, был в курсе. Что ему было нужно?
Она понятия не имела, по какой причине Николай объявился в Москве раньше команды. Хотя какой смысл об этом думать? Ворошить их прошлое – все равно что прикладывать раскаленную кочергу к обожженному участку кожи: так же больно.
– Вы не должны были пересечься.
– Федя, я не знаю. Я просто работала. Мы с Есенией делали последние кадры для выставки. И тут я споткнулась… и оказалась в его объятиях. Я понятия не имею, как это вышло.
– Ты что-то почувствовала в этот момент?
– Я… я… – она запнулась. – Он так смотрел на меня… Как раньше…
Сквозь динамики
мобильника раздался скрежет зубов.– Он погубит тебя. Только не снова. Прошу.
Аня поднесла ладонь ко лбу, вытирая испарину. Она не могла понять: то ли в кабинете было душно из-за погоды, то ли из-за беседы с Федей ее обдавало жаром.
– Я оттолкнула его и сделала вид, что мы не знакомы. Это так неправильно.
– Ты поступила правильно, – сказал он так, будто гордился ею.
– Думаешь? – Аня закусила губу в сомнении. – Мне кажется, я задела его…
– Он не думал о твоих чувствах, когда прогонял тебя. Вот и ты прекрати беспокоиться о нем. Ты мне обещала.
– Да, но… – Она подняла глаза и осознала, что ее застигли врасплох. Перед ней, склонившись над столом, стоял Даниил. – Прости, мне нужно работать. Я отключаюсь.
Медленно отнимая телефон от уха, Аня ошеломленно смотрела на Саковича, который уже взял салфетку и вскрыл коробку с синнабонами. Мысленно она била себя ладонью по лбу за глупость. Как же о таком можно было говорить в офисе, да еще в разгар рабочего дня? Если бы она совладала с эмоциями, то дотерпела бы до вечера и в разговоре не было бы третьего лишнего.
– И давно ты здесь? – поинтересовалась Аня.
Даниил жевал булочку, пачкаясь сливочным соусом, и спокойно ответил:
– Ну, минут семь.
– Многое успел услышать?
– Не думаю, что ты хочешь это знать.
– Хочу. Поэтому и спрашиваю.
– Ты боишься, что я мог плохо подумать о тебе? Если так, то тебе нечего беспокоиться. Прошу прощения, что подслушал твой разговор. – Даня вытер пальцы салфеткой. – Если хочешь знать мое мнение, то ты поступила так, как чувствовала. Поэтому не осуждай себя.
– Спасибо, – тихо сказала Аня, накрыв ладонь Дани рукой.
Глава 4
Утренняя прохлада не стала помехой для пробежки. Проведя почти бессонную ночь, в половину шестого утра Аня подскочила с кровати. Ее мучили кошмары. Хотя, пожалуй, другой человек сказал бы, что это большая глупость – считать сон с любимым человеком кошмаром. Однако для нее это было так. Коля неожиданно ворвался не только в ее жизнь, но и в сновидения, напрочь лишив покоя. Встреча на набережной никак не выходила у нее из головы. Во сне Коля ждал Аню на той самой набережной с букетом роз, нежно протягивал ей руку, когда она спускалась по ступенькам, и целовал в щеку.
Кожа в месте поцелуя горела наяву. Прикоснувшись к ней пальцами, Аня закусила нижнюю губу и протяжно вздохнула. Хотелось забыться и больше никогда не сталкиваться с его чарующими глазами. Однако даже во сне Николай не покидал ее. Так больше нельзя. Разозлившись на саму себя, девушка прошлась рукой по щеке, вытирая незримый след от поцелуя.
Несколько дней после злосчастной встречи прошли как в тумане. В режиме автопилота Аня просыпалась, ходила на работу и помогала Есении с выставкой. Нагружала себя пробежками, увеличивая дистанции, и новым маршрутом. Она считала, что таким образом сможет убежать от прежней себя. От той, которую тянуло к парню, отказавшемуся от нее.