По Острию Бритвы

Когда пятна перед глазами исчезли, я поднялась на ноги и увидела, что Йорин все еще стоит там, наблюдая за мной. Думаю, ему было интересно. Я бы на его месте тоже заинтересовалась. Йорин был бойцом. Лучшим из всех, кого я когда-либо видела, и вот я, молодая девушка с огнем гнева в глазах, обращаюсь с ним так же неуважительно, как и он со мной. В наши дни, если бы кто-то подошел ко мне подобным образом, я бы выслушала его, просто чтобы посмотреть, что он скажет. Потом я поставила бы его на место, которое он заслужил: на колени или в грязь. Теперь я понимаю, насколько тонкой была грань, по которой я шла.

— Сегодня ты сражаешься с Изеном Фэллоу. — Даже для моих собственных ушей мой голос звучал как отвратительное шипение, а мне всегда нравился звук моего голоса.

— Один мертвый струп ничем не хуже другого, — сказал Йорин, пожав плечами. Я поняла, что он имел в виду. Это не было заговором с целью помешать моему побегу. Ни Деко, ни управляющий, ни Джозеф не пытались убить Изена. Это была чистая случайность, невезение, что Йорин был выбран для сражения с Изеном так близко к нашей попытке к бегству. При этом осознании огонь во мне угас, но вместо этого появилась некоторая ясность.

— Не убивай его, — сказала я. Я не могла остановить бой. Ни один из них не мог передумать и отступить, правила это запрещали. Но проигравший не должен был умирать. Йорину не обязательно было убивать.

— Уходи. — Йорин снова опустился на скамейку позади себя, сделал глубокий вдох и выдохнул.

Я не могла оставить все как есть. Я не могла позволить Изену умереть. Я не могла позволить Йорину его убить. Моя страсть к младшему из двух братьев переросла в нечто такое, без чего, как мне казалось, я не смогу жить. В самые сокровенные моменты я мечтала об Изене, думала о том, как мы соприкасаемся кожей, как наше горячее дыхание щекочет друг друга. В свою защиту скажу, что я была все еще молода и наивна. Ближе всего к сексуальному контакту я была, когда читала книги. Я считала себя романтичной, сражаясь за жизнь мужчины, которого любила. Я была отчаявшейся маленькой девочкой, цеплявшейся за идею о чем-то, чего даже не понимала. Отчаявшейся, но в то же время решительной.

— Чего ты, черт возьми, хочешь? — спросила я с ноткой отчаяния в голосе. Я осмелилась подойти на шаг ближе, чтобы другие струпья не услышали. — За его жизнь. У меня есть еда, полбуханки хлеба. Перевязки. Бинты, бальзам, игральные кости… — Я скопила целое состояние, по крайней мере, там, в Яме — на солнце все это было почти бесполезно. Безделушки, по большей части.

Взгляд Йорина метнулся ко мне, затем вниз и снова вверх.

— У тебя нет ничего, чего бы я хотел, — сказал он ровным голосом. — Мне ничего не нужно. В этом аду меня ждет только смерть и копание, но я не буду копать. Я убиваю, потому что могу. Потому что в круге камня и крови я снова свободен. Вот так. Уходи.

— Свобода? — спросила я, цепляясь за единственное, что могла предложить. — Ты хочешь быть свободным?

Йорин не ответил. Он был угрюм, как зверь в клетке, который помнит, каково это — быть диким. Я слишком хорошо знала это чувство. Йорин хотел быть свободным, но потерял надежду на это. На арене он обрел свободу иного рода. Я думаю, что потребность убивать была чем-то другим. Я думаю, что это было связано с властью. Потребность чувствовать себя могущественным, держа в своих руках жизнь другого человека и уничтожая ее. Мне всегда было интересно, что чувствовал Йорин в те моменты, когда забирал чью-то жизнь. Более того, мне всегда было интересно, что он чувствовал потом. Испытывал ли он такое же отвращение и сожаление, как и я? Или для него все это было пустяком?

— Я могу вытащить тебя. — Я наклонилась еще ближе, так близко, что почувствовала исходящий от него запах пота. — Я выхожу. Я могу взять тебя с собой.

Во всех отношениях наступает момент, когда власть сдвигается. Бесчисленное множество мелких моментов, небольших изменений в динамике отношений между двумя людьми. Это был один из них. Переход от меня, желающей чего-то от него, к нему, нуждающемуся в чем-то от меня. Он не поверил мне, не совсем. Но он хотел поверить.

— Как? — спросил Йорин.

Я покачала головой.

— Не здесь, — сказала я. — У меня небольшая группа. Мы уходим. Скоро. Без Изена ничего не получится.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — спросил он.

Ответ показался мне очевидным.

— Ниоткуда. Но тебе нечего терять, и ты можешь получить все. Я даю тебе шанс выбраться отсюда, и от тебя требуется только одно — не убить одного гребаного струпа. Насколько это сложно? Я не прошу тебя проиграть, просто не убивай его. Пожалуйста.

Йорин прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Возможно, он пытался решить, говорю ли я правду или просто тяну время. Возможно, он подбрасывал монетку в уме, не убить ли меня прямо сейчас. Мне больше нечего было предложить, не было других козырей для игры. У меня была только надежда, что он увидит правду: это ничего ему не будет стоить, но может дать все, чего он хотел.

— Пять дней. Пять боев, — сказал он, наклонился вперед, и выражение его глаз убедило меня в правдивости его следующих слов. — Если я не выйду отсюда через пять дней, я убью твоего парня, а потом убью тебя.

После этого больше не о чем было говорить. Я могла бы попытаться выторговать больше времени, но у меня было чувство, что это только ослабит мои аргументы. Нравилось мне это или нет, но я только что поставила на кон наши жизни.

Я осталась посмотреть бой, хотя мне было больно. Странно звучит, но мне было больно. Держу пари, Изену было гораздо больнее. Каким бы быстрым и сильным он ни был, у него не было ни единого шанса против Йорина.

Хардт так и не появился, и я молча наблюдал за происходящим в одиночестве среди толпы орущих струпьев и бригадиров.

К тому времени, как все закончилось, Изен превратился в кровавое месиво, все еще пытаясь встать, несмотря на избиение. Он не нанес ни одного сильного удара. Толпа кричала, ревела. Они знали, что будет дальше. Многие струпья избегали арены — им не нравилось смотреть, как люди умирают ради спортивного интереса, — но те, кто пришел посмотреть, хотели увидеть смерть. В тот вечер я лишила их этого удовольствия.

Насколько мне известно, Изен был единственным человеком, который когда-либо сражался с Йорином и остался жив. Полагаю, для кого-то это могло бы стать большой честью, но он все равно воспринял это как поражение. Хуже того, он знал, что остался жив только потому, что я убедила Йорина не убивать его. Все знали, что это была единственная причина, по которой Изен выжил в той схватке. Несмотря на весь ущерб, который это могло бы нанести нашей дружбе, для моей репутации в Яме это принесло гораздо больше пользы.

Глава 21

Мне было всего четыре года, когда началась война между Орраном и Терреланом. Я много читала на эту тему и теперь знаю правду, рассказанную обеими сторонами. Войну начали орранцы, но она началась задолго до того, как первые войска пересекли границу.

Земли Оррана изобиловали скалами и лесами; кроме того, в них проходила неукротимая горная цепь Киней. Там, где земля начала становиться плоской и пригодной для возделывания, терреланцы установили свои границы. Наш маленький континент Иша всегда был цветущим, богатым ценными минералами и сельскохозяйственными угодьями. У них была земля, у нас были шахты. Но война началась не из-за этого.