По правилам и без

— Ну чего ты, как маленькая, — прошептал парень, нащупывая застежку лифчика. И тут его осенило: — Ты, что… того?

Что «того», он не объяснил, но я непостижимым образом поняла и неуверенно кивнула, стоило басисту отпрянуть от меня, словно обожженному.

— Тебе сколько лет?

— Шестнадцать… будет… во вторник…

Он застонал и схватился за голову.

— Ты, блять, раньше сказать не могла?! А если бы я… черт! — Ник посмотрел на меня сначала зло, а потом смягчился: — Иди домой. Просто забудь, хорошо?

Я неуверенно кивнула и на дрожащих ногах поднялась по ступенькам, вяло что-то сказала маме и простояла под душем больше часа, пока запах мужского одеколона не забил цитрусовый гель для душа, а ощущение чужих прикосновений не прошло. Нет, мне не было неприятно — лишь чуть-чуть страшно и самую малость обидно, но встречаться с Ником еще раз не хотелось, по крайней мере пока я не стану полноценным взрослым человеком.

***

Но высший разум почему-то все решает за меня. И вот опять я и моя подруга — а Алину я вдруг стала считать подругой, и знала, что это взаимно — сидим за барной стойкой, а к нам подходят двое музыкантов. Только на этот раз басист и вокалист, причем первый молчит, а второй с улыбкой обнимает девушку и тепло приветствует меня, давая понять, что узнал.

— Понравилось? — спросил Глеб, кивая бармену. Тот тут же подал две бутылки пива и отпустил дежурный комплимент хорошему выступлению.

— Конечно, — Алина улыбнулась и чмокнула парня в щеку. — Я весь вечер следила только за твоими трусами, — и звонко рассмеялась, а я вдруг поняла, что алкоголь отрицательно действует на мою память. — А тебе как, Рит? Признай, что никогда не слышала подобного!

— Вообще-то слышала, — наконец-то заговорил Ник, а на губах его заиграла усмешка, — на самом первом нашем выступлении, когда ты мечтала стянуть с нашего Михалыча трусы.

— Так. Стоп, — девушка взмахнула руками, призывая всех к молчанию. Музыканты повиновались, а вот остальные посетители клуба… но ее это не волновало. — Прошлый год. Сентябрь. Вот тот дальний столик, — неопределенный жест в сторону. — Девчонка, которую Ник клеит, — внимательный взгляд на меня: — Ты?!

— Именно, — басист опять усмехнулся, а потом неожиданно обнял меня за плечи, — и я почти добился своего.

— Но проснулась совесть, — прошипела я, сбрасывая его руки беззлобно, но явно недовольно.

— Не советую лапки к ней протягивать, — Алина посмотрела на парня совершенно серьезно, пусть и немного не сосредоточенно. — Мой братишка тебе за нее голову оторвет.

— Ладно, понял, понял, — Ник поднял руки, давая понять, что никаких поползновений не предпримет. — Нехорошо у мелкого девушку уводить, обидится ведь. А где он, кстати? И где Кир?

— Один ушел курить и пропал, другой разбирается с неожиданным довеском в животе любимой, — последнее слово девушка почти выплюнула, сразу же высказывая свое отношение и к этому, и к подобным вопросам в целом. — Хочешь видеть — зови сам, я не нанималась…

— А лучше, если вы нам сейчас составите компанию и заодно поделитесь впечатлением от новых песен, — заметив реакцию на столь невинный с виду вопрос, тут же внес предложение Михалыч и, не особо-то слушая ответ, потащил нас к тому самому столику.

И опять меня усадили с двумя братьями, а подруга сидела напротив; только в этот раз подругой была Алина, и охмуряли не меня, а ее. Да и Никиту больше интересовала сидящая возле барной стойки блондинка, чем я, и это успокаивало, пусть и немного задевало.

— Чего такое лицо, малышка? — заметив мой отсутствующий взгляд, спросил басист так внезапно, что я даже дернулась от неожиданности и едва не впечаталась головой ему в подбородок. Причем он, похоже, заметил еще и то, куда этот взгляд направлен — а, почему-то, внимание мое то и дело сосредотачивалось на этой злосчастной фифочке в коротком платье и на огромной шпильке. — Ревнуешь, что ли?

— Еще чего! — чуть резче, чем следовало, ответила я. Только бы этот чертов ловелас не решил, что я отреагировала слишком эмоционально и теперь пытаюсь его обмануть, с него ведь станется. А если что эта блондиночка у меня и вызвала, так это зависть: красивая, приковывающая внимание и, определенно, обладающая тем особым чувством достоинства, которое не позволит равнять ее с той же Рогожиной. Такие не вешаются на первых встречных, вон, даже красавца Ника не особо-то удостоила вниманием, не смотря на его более чем обольстительные взгляды.

— Да и не ее полета ты птица, смирись, — зачем-то поддела я. — Если даже малолетку очаровать не можешь.

Вот уж не знаю, зачем я это говорила. То ли чтобы как-то чувство собственного достоинства порадовать, то ли взбесил меня самоуверенный (в меру, правда, и совершенно обоснованно, но какая уже разница) музыкант, но пьяному море по колено, ни то, что не слабо сказать что-то, о чем в трезвом состоянии никогда бы не сказал.

— Была бы ты хотя бы такой, как сейчас… — ничуть не обиделся Ник и мечтательно закатил глаза.

— У меня есть парень. И я его люблю, — слова, чересчур уверенные, вырвались сами по себе.

— Да, да, я слышал, что ты сейчас с мелким, — засмеялся парень. — Только не могу понять, как у вас получился такой вопиюще дис… бля, опять слово забыл!

«Дисгармоничный», — хотела напомнить я, но вместо этого получилось что-то вроде «дисграмонический». Нет-нет, а заговариваюсь по нетрезвости, хотя «дезоксирибонуклеиновая кислота» произнесу в любом состоянии.

— Именно, — не заметил — или тактично сделал вид — моей оговорки Ник. — Серьезно, я же неплохо знаю его и о тебе кое-что тоже, — ему даже не стоило говорить, что, и так ясно. — Так вот, ты, при всей своей симпатичности, не из тех, с кем он обычно проводил время. Так что, как у вас с ним все получилось?

— Места знать надо, где знакомиться, — нагло заявила я с улыбкой, чуть более широкой, чем обычно.

— Ах вот даже как, — ответил мне усмешкой басист, которого такой ответ, похоже, искренне позабавил. И он бы наверняка не преминул уточнить еще что-нибудь, но тут Алина, что-то узревшая в телефоне, громко выругалась и, бросив короткое «Я курить», пошла к выходу, к которому вел коридор, заменяющий курилку.

— Я с тобой, — тут же подхватилась я и почти побежала за ней, вызвав недоуменное «Малышка курит?». Но мне было, если честно, все равно. У Алины, когда она уходила, было такое лицо, что… не могу подобрать правильные слова, но, честно, такое мне было бы больно видеть даже на лице Рогожиной.

Застала я девушку прислонившейся к стенке и затягивающейся. Причем сигарета исчезала со скоростью, которую я не наблюдала даже у Димы.

— Алин… — неуверенно начала я, не зная, что нужно сказать, чтобы хотя бы узнать, что вдруг случилось, да и стоит ли мне это вообще знать.

— Я ненавижу этого ублюдка, — усмехнулась Алина и протянула мне все еще светящийся окном входящего сообщения телефон.

«Соловьева, если через пятнадцать минут тебя не окажется в «Миднайте», ты очень сильно пожалеешь. И если что-то случится с Ритой, тоже».