По рукам и ногам

– Ну, кажется, отработанные до автоматизиа действия – это не то что-то, хотя я…

– Верно, – оборвал Кэри, – тебе не хватает страсти, запала. А между прочим, потенциал большой, и на что ты его тратишь? На капризы! Самой не жалко?

Он неожиданно поднялся, вздернул меня за локоть и к губам прижался полу-грубым поцелуем. Я от неожиданности сначала даже чуть не отпихнула мучителя, но такого отпихнешь. Да и силы из рук резко поубавилось. От удивления. Он же никогда так не делал. Не сделал бы.

– Так лучше? – отстранившись, мучитель сразу лицо мое за подбородок приподнял.

Видимо, да. Видимо, стало лучше. Потому что от неожиданности все еще бешено колотилось сердце. Я смущенно отступила назад. Кажется, щеки сейчас покрываются-таки красными пятнами.

– Я больше тебе не верю.

– И не надо. Так, честно сказать, куда интереснее… Не спеши уходить, мы только начали.

Я выпрямилась, словно струна, получив игривый шлепок по заднице.

В следующий момент меня бесцеремонно за локоть дернули, заставляя равновесие потерять и на кровать повалиться, что я и сделала. Не очень-то грациозно, к слову.

Ланкмиллер тотчас навис надо мной, придирчиво оглядывая с ног до головы.

– Изящество. Изящество, скрытое в кончиках пальцев, – довольно промурлыкал он, ладонью повторяя линию моего бедра.

Это он кому? И о чем? Я едва уловимо нахмурилась. Тяжелый взгляд был еще не настолько привычен, чтобы себя под ним комфортно чувствовать.

– Зачем ты меня позвал, Ланкмиллер? Нежный секс надоел, да? Захотелось чего-то пожарче и поизвращеннее, поиздеваться над кем-нибудь захотелось? Ты же играешь людьми, словно марионетками. Пр'oклятое могущество…

Он выслушал путаную тираду, не перебивая, а выражение лица у него такое было, будто он это бред умалишенного терпит.

– Позволь кое-что тебе показать, маленькая моя неблагодарная девчонка, – голос мучителя прозвучал тихо, хрипло немного, но оттого не меньше в нем было зловещей уверенности.

Я подавила стойкое желание сжаться в комок, не особо своевременно адресованное мне инстинктом самосохранения. Словно хищник, черт бы его… Пальцы Кэри медленно скользили по лицу, чертя линии на подбородке и обводя губы. Он резко и довольно больно сжал мои щеки, наклонившись настолько низко, что волосы его упали мне на лоб.

– Приоткрой рот, – тонкие губы тронула улыбка предвкушения, от которой даже сердце екнуло.

По позвоночнику словно сосулькой провели, я почти выгнулась от холода и ослушаться не посмела. Ланкмиллер склонился еще ниже, накрывая мои губы своими совершенно… как бы это… Движения, не терпящие возражений? Его язык скользнул по моему, переплетаясь с ним. Я замерла, прислушиваясь к себе. Приятно или… не очень? Но дыхание перехватило здорово.

Кэри, дождавшись момента, когда я потеряла концентрацию, сильно прикусил нижнюю губу. Твою мать, вот же кровожадное отродье!

Я выгнулась и заскребла когтями по одеялу, в воздух сорвался глухой скулеж. Ланкмиллер отстранился лишь спустя несколько секунд, пальцами все еще стискивая мои щеки.

– Не зарывайся, – с мягкой издевкой попросил он, – хозяйское ложе – совсем не место для проповедей.

Нижняя губа саднила и отвратительно пульсировала. Я провела по ней языком в надежде хоть как-то унять отвратительные ощущения, но, кажется, только Ланкмиллера раззадорила еще сильнее.

Он со вздохом поднялся с кровати и направился, ни больше, ни меньше, к «нехорошему» шкафчику, сюрпризы из которого еще ни разу меня не радовали. Ну вот, пожалуйста. Наручники и… это кляп, кажется. Что ж, могло и хуже быть.

– Не обессудь, – непринужденно усмехнулся мучитель, облачая мои запястья в кожу поверх бинтов, – когда ты молчишь – это скучно, но сегодня ты своими разговорами просто всю атмосферу портишь.

Черт, с этой штукой во рту жутко неудобно, не хватало еще, чтоб слюни потекли. Кроме того, я даже как-то беззащитно себя чувствовала, лишенная единственного оружия – языка.

Мучитель отстранился, оглядывая результат.

– Восхитительно. Но ошейника отчаянно не хватает. Не злись.

Я протестующе замотала головой и сразу как-то сникла, когда это успехом все же не увенчалось. Какая гадость, прямо исчезнуть хочется. У мучителя вид довольный до отвратительного.

Кэри до странного задумчиво хихикнул, глядя на меня.

– Извини. Забавно, как ты все это всерьез воспринимаешь, будто ребенок… Покажи мне покорный взгляд, Кику, давай. Тебе не помешает немного… м-м… раскрепоститься. Ты этого сама хочешь и знаешь, что нет в мире наркотика сильнее.

Чем роль комнатной шлюхи для хозяина? Я чуть приподняла брови.

– Многовато презрения, – придирчиво фыркнул Ланкмиллер, и я вздрогнула от хлесткого удара стеком.

– Ух ты, – мучитель весело присвистнул. – Ненависть в твоих глазах растет с геометрической прогрессией. Я даже боюсь сейчас кляп снимать, сколько едких проклятий в свою сторону услышу, н-да?

Последние слова были уже как-то разочарованно сказаны. Еще один удар. Взгляд скользнул по его лицу, и я сейчас же поспешила его спрятать, но и без того почувствовала, как брови мучителя поползли вверх. Да, было в моих глазах кое-что чертовски лишнее… Огромная, безумная, беспомощная мольба все это прекратить.

Совсем чуть-чуть, но это уже непростительная ошибка.

– Кику, взгляни на меня, – негромко попросил Ланкмиллер. – Посмотри на меня, – вкрадчиво и громче уже.

Но я не в силах была глаза поднять.

Тогда он, нависая надо мной, словно смертоносное чудище, лицо за подбородок приподнял. Я, хмурясь, смущенно изучала тумбочку.

– В глаза смотреть! – раздраженно рыкнул он, задирая мой подбородок так, что я едва не задохнулась. Страшно. И, помнится, он мне это запрещал. Пытка продлилась всего пару мгновений.

Щека вспыхнула от пощечины. Я повалилась на кровать, и наступила давящая, словно несколько тысяч тон, тишина. Только звук хриплого, судорожного дыхания помогал помнить, что я не оглохла. Я только позже догадалось, что оно мое, дыхание это. Плечи вздрагивали почему-то.

– Отвратительно, – фыркнул Кэри. Голос презрением отдавал просто жутко.

На затылке что-то щелкнуло, и красный шарик изо рта выпал.

– Что именно? – тихо поинтересовалась я, снова принимая сидячее положение.

– Так издеваться над собой… А ты лицемерка, Кику. И только себе хуже делаешь.

Я непонимающе взглянула на Ланкмиллера.

– Как думаешь, зачем я тебя позвал?

– Зачем еще может хозяин наложницу позвать? – обреченно хохотнула я, не поднимая головы.

– Ничего сказать не хочешь?