По рукам и ногам

А если подумать, у нас уже давно ничего подобного не было, что даже удивительно. И чувство до нехорошего странное. А вдруг это привыкание вызывает? Ведь только обрадовалась, что теперь весь его пыл не будет рушиться на меня, как на тебе… Чертов Ланкмиллер. Даже косвенно любую радость испортит. Я медленно заламывала пальцы. Теперь главное за руками следить, а то не долго и… Не положено столь непристойными вещами заниматься при живом-то господине.

Мне лишь к ужину удалось проскользнуть на кухню незамеченной, когда у Ланкмиллера настал заслуженный перерыв. А после я уж не стала возвращаться в свою импровизированной тюрьму и осталась на подоконнике в коридоре просиживать, комната мне за пол дня осточертела только так.

Через несколько минут ко мне присоединилась Элен. Она выглядела вполне счастливой, только уставшее. Но это уже немудрено.

– Прости, мне показалось, ты не слишком рада тому, что я теперь здесь… – виновато пробормотала она, усаживаясь рядом.

– Показалось, именно. Я все время пребывания здесь не слишком рада. Этому причина не ты, а Ланкмиллерская рожа.

– Да, Кэри говорил, что ты не слишком его любишь, – Райт смущенно улыбнулась. – Скажи, ты давно его знаешь?

– Не слишком-то.

– По-моему, он очень хороший. Самый нежный мужчина из всех, что я знаю.

– Он у нас просто избирательно хороший, – проворчала я, поводя плечом, чтобы широкие полоски бретелек не сползали открывая разукрашенные синяками ключицы. Ей точно интересно, как это я дошла до полу-суицидального состояния? Боится?

– Госпожа Кику, вас хозяин к себе просит, – в проходе выросла горничная, вытирая о передник руки.

Я уже слезла с подоконника, обреченно вздыхая, но в последний момент передумала. Или я собачка ему дрессированная, чтоб по команде к ноге бежать. Даже не так. Я просто не смогла собой справиться, чтобы его не ослушаться. С другой стороны, он говорил о желании меня выпороть…

– Ну… В общем, передай ему, что госпожа изволила его громко и нецензурно послать. На хуй, – хохотнула я, водружая себя обратно, откуда поднялась.

Горничная сделала большие глаза и сокрушенно покачала головой, но видя, что решения своего я менять не собираюсь, ушла-таки докладывать.

– Кику, – Райт удивленно взглянула на меня, на клонясь вперед. – Зачем? Ваши отношения настолько плохи?

– Странно, ничего не могу с собой поделать, – я бессильно развела руками.

В коридоре вновь появилась горничная, уже какая-то более напуганная.

– Идите, госпожа, идите, пожалуйста, скорее, иначе за вами Генрих явится.

– Уже явился, – послышался голос начальника охраны, а я, ойкнув, даже вскочила на ноги. – А ну быстро в свою комнату нырнула и слушать мои указания по подготовке встречи с хозяином!

Спорить с начальником охраны смерти подобно, поэтому я, моментально выпрямившись, как палка – а все от напряжения – шарнирной походкой отправилась к себе в комнату, тщательно преследуемая Генрихом, и ни с кем из присутствующих не прощаясь. Попрощаешься тут. Кабы ноги в целости унести.

Начальник охраны поставил меня посреди малюсенькой спальни и строго оглядел, как будто товар на продажу готовит, не иначе. Меня даже смутил как-то столь тщательный осмотр.

– Ну-ка повернись, – скомандовал он, я, вздохнув, послушно выполнила приказание, упорно недоумевая, зачем ему все эти манипуляции.

Но перечить себе дороже. Итак уж напортачила довольно, стою, можно так сказать, на пороге пропасти. То есть порки. Или чего похуже. Даже не удивлюсь, что ради этого меня на ковер-таки и свистнули. Одну ебет, другую шлепает. Жизнь – красота. Жаль, теперь, недолгая. Я хохотнула про себя. И тут же чего-то испугалась. Нечеловечности своей или…

– Хоть бы причесалась, вот так! – вооруженный гребнем Генрих сделал пару мужицких взмахов по моим волосам, чудом не оставив лысой, а остальное пригладил ладонью. – Вид, как будто тебя поимело десять трактористов по очереди.

– Ну спасибо, очень воодушевляет, – не скрывая язвительного яда, который не то чтоб сочился, а целым фонтантом брызгался, я отшатнулась от Генриха во избежание дальнейших потерь. – Успокойся. Ты лучше просто скажи, чего он хочет, а я сама себе какой-никакой гардероб подберу. Тебе надо будет только одобрить.

– Ничего лишнего, – коротко и точно сформулировал мужчина и вздохнул так, будто я с его плеч тонну груза убрала. Нехорошо как-то, что ли… По какому случаю такой тщательный подход?

Я деловито просеменила к гардеробу и распахнула его настежь. Всех щедро-хозяйских даров и не упомнишь вот эдак, без наглядности.

– Значит, и нижнего белья не надо? – осторожно и со скрытой надеждой на обратное уточнила я, а Генрих твердо покачал головой.

Ну и черт с ним. Я обиженно надулась, снимая с вешалки шелковый халат, сделанный на манер восточного. Этого должно хватить, вроде бы. На сей раз со стороны начальника охраны последовал короткий одобрительный кивок.

– А для каких это целей вся канитель? – осведомилась я, переодеваясь и морду кирпичом делая.

Даже выйти не удосужился. Даже отвернуться. И все же никакого у Генриха чувства такта нет…

– Просто усвой, что направляясь в спальню к господину, не стоит перебарщивать с одеждой. Он этого не любит.

Я завела глаза к потолку. Нет, ему уже сегодня хватит, господину. Скорее всего, он надо мной издеваться будет, не трахать. И работать, гад, умудряется дома, хоть бы смылся куда, дал от себя отдохнуть. А то бесцельное шатание по Ланкмиллерской резиденции стало для меня уже вполне увлекательным хобби.

Генрих проводил меня к пункту назначения и, даже постучавшись, дверь открыл. Потом, слабым тычком в спину толкнул внутрь и сразу же дверь затворил, я даже пикнуть не успела, и все бы ничего, но тычок генриховский, хоть и был безобидный, но задел пояс от халата, который и так с завидной настойчивостью развязывался каждые пять секунд. Уловив нужный момент окаянный слетел совсем, и примеру его последовал уже весь халат целиком, я только в последний момент его придержать успела. И то не «во всех местах», где хотелось бы.

– Ах, Кику, никакая нагота не возбуждает больше, чем полу-прикрывая, – довольно протянул Ланкмиллер обходя меня кругом и останавливаюсь сзади так, что дыхание его обдавало шею.

Кэри был уже без рубашки. То ли ее так после заключения своего контракта из-под стола и не выудил, то ли специально по случаю снял. Чтоб совращалось лучше. Я с трудом, но беспощадно давила в себе инстинкт обернуться и только комкала оставшуюся в руках ткань, размышляя, стоит ли еще ее придерживать.

– Зачем звал? – тихо и рвано вырвалось из груди.