По рукам и ногам

Кэри не ответил. Он и так прекрасно знал. Мы оба знали. Только я сегодня ничью роль не разыгрывала. Взять от ночи все, да? Иначе, когда теперь такая ночь выдастся? И нет, мне ни разу не стыдно. Очаровательное обоюдное использование. Всему нашему миру под стать.

– Маленькая, злая, беспомощная… Моя.

Его пальцы переплелись с трясущимися моими, и в руку мучителя я беспощадно впилась когтями. Как пить дать царапины останутся. Но что поделать. Я совсем не могу отдавать себе отчет. Да и Кэри сейчас, наверняка, тоже.

Грудь все еще подымалась и опускалась тяжело. Меня вдруг накрыла приятная слабость. Как бы мне доковылять до своей кровати, если мучитель попросит свою опочивальню освободить. Он пока ни о чем не просил – пальцем водил по моей раскрытой ладони. Удивительная для него ласка. Но у него не может быть все гладко – предварительно надо обязательно обхлестать меня стеком по заднице, так что теперь она болела так, будто он меня и изнасиловал.

– Феликс завтра за тобой заедет, – хмуро сообщил Ланкмиллер, я состроила удивленную мордашку, поспешно пряча радость. Но поздно, – чем же тебе так у меня не нравится?

Неожиданный был вопрос. Я спрятала глаза, пожимая плечами.

– Я привыкла уже. Просто сейчас я лишняя. Ничего больше, пожалуйста, не спрашивай.

Пальцы с ладони скользнули выше по прикрывающим запястья жестким бинтам, по уже чуть затянувшемуся верхнему порезу. Ланкмиллер укоризненно покачал головой, и мне почему-то стало страшно. Он что-то похожее уже пережил. Давно. Но много ли надо, чтоб всколыхнуть?

Я, превозмогая огромное нежелание, отдернула руку. Ой, сердце, только не надо говорить, что мне его… жаль?

Ай нет, ни черта, он все еще не снял ошейник, и я колебалась: попросить его, или потом уже как-нибудь втихаря самой справиться.

– Кэри, может, мне уйти?

– А ты хочешь?

– Я думала, ты хочешь. В смысле, я… Наверное, уже нет смысла… – к щекам прилипла кровь. Я мастер путать предложения, о да. – Элен все равно слышала. Как думаешь, это обидно? Больно? Слышать как за стенкой твой любимый с какой-то подзаборной…

– Прекращай!

На секунду мне показалось, что он меня ударит, но мучитель даже и не обернулся.

– А все потому, что ты причиняешь боль всему, к чему прикасаешься, – тихо заключила я.

– Шла бы ты к черту, доморощенный философ, – невесело усмехнулся Кэри. – Спи давай!

========== Часть 63 ==========

Я, наверное, только к полудню проснулась. Что ж, дурацкие привычки быстро цепляются. Наскоро отыскав свой халатик блудницы, я из спальни Ланкмиллера просочилась в свою, и там уже оделась по-нормальному. Есть хотелось просто жутко, поэтому, я лишь немного расчесыванием утрудилась и сразу спустилась вниз.

На кухне был прямо-таки аншлаг. Кэри и Райт сидели по разные стороны стола и разговаривали о чем-то. Очень даже мило. Я передернула плечами и вместо приветствия шмыгнула носом.

– Все в порядке? – Кэри слегка изогнул бровь.

– Угу, – я взяла тарелку и опустилась было на стул, но глухо ойкнув, тут же подскочила. Последствия вчерашней порки даром явно не прошли.

– Что-то не так? Может, предпочитаешь с пола? – делая невинный взгляд, осведомился Ланкмиллер.

– Большое спасибо вам за заботу, но, кажется, Кику предпочитает остаться без завтрака, – сухо выговорила я, отворачиваясь.

– Кэри, нельзя так, – уверенно отчеканила Райт и, судя по звуку, тоже поднялась.

Вот чудно-то. Кажется, Ланкмиллера можно поздравить с приобретением морального навигатора. Вот только он как корове седло.

– Эл, не нужно, – я взглянула на удерживающую меня тонкую руку Райт, – я просто приду чуть позже.

Но не успела я до конца вырваться, убедив почему-то разозлившуюся Элен, что я правда могу потерпеть еще минут пятнадцать, не померев с голоду, как на кухне Генрих вырос.

– Господин, – он протерся между нами внутрь, – датчики показывают, что Роза где-то рядом, не исключено, что она приехала поговорить без приглашения. Что прикажете, отослать?

– Нет, она пришла позабавиться, – протянул Ланкмиллер, не оборачиваясь от окна.

Элен встревоженно проследила за его взглядом.

– Это же машина председателя! Кэри, мы…

– Не ожидали, что они станут действовать так быстро, – завершил он и обернулся к Генриху.

Меня прямо к месту пригвоздило этим жутким взглядом. Ланкмиллер словно серийный маньяк.

И только при виде Генриха все в миг понятно стало: это Кэри ему ментальное послание адресовал, да такое, что даже суровому дяде начальнику охраны стало, видимо, ощутимо худо.

– Нижайше прошу прощения, – он голову склонил, и голос, казалось, погрубел заметно.

– Отслеживать посетителей и докладывать о них – это ведь твоя обязанность, да, Генрих?

Издевательство, переплетенное с металлом. Сущий яд, а не голос. Я бы сейчас с громаднейшим удовольствием кухню покинула, если б этот Генрих так неудобно в проходе не стоял. Приходилось ежиться и мириться.

Машина остановилась не прямо напротив калитки, а даже немного поодаль.

– О-о-о, – отчасти досадливо, отчасти удивленно протянул мучитель, – у председателя весьма интересные способы приветствия. Что ж, вполне в его духе. Кику, Элен, а ну пригнулись, живо.

Что-то мне подсказывало, что способы приветствия загадочного председателя и впрямь блистали остроумием и оригинальностью, поэтому я впервые без колебаний и промедлений приказ Ланкмиллера выполнила. И вовремя.

Послышался оглушительный звон битого стекла – самый противный в мире звук. Последний раз его слышала, когда разбила по криворукости дорогущий сервиз в «Шоколаде». Ничем хорошим это не кончилось, а сейчас ситуация была и вовсе плачевная…

– Он хочет все стекла выбить? – недовольно фыркнул Кэри с преувеличенным для такой ситуации спокойствием.

А по стеклам стреляли, мать твою. Именно стреляли. Ну не знаю, Ланкмиллер, конечно, редкостный говнюк, ему, может, в силу этого, и не привыкать, но мне было жутко.

Осколки блестели на солнце и, разлетаясь, падали. На пол падали, и на нас, так что я немедленно умудрилась уже где-то пораниться. Палец порезала – сущие пустяки.

А окно в кухне было просто огромное, и таких маленьких стеклышек в нем было много, они каждый раз жутко звенели, и весь воздух в кухне потихоньку дребезжал.