По следам исчезнувших

В темноте рядом с ними послышались звуки возни, потом – глухой удар и тихий скулеж.

– Кира! – крикнул Иванов, подаваясь вперед.

Но он тут же замер, когда мужской голос грубо скомандовал:

– Стой, где стоишь! И ты не рыпайся! – Второй приказ уже явно был адресован Кире. – А теперь встала и пошла к своему папаше. Быстро!

В темноте Каменев не сразу разобрал, что происходит, но голос Климова узнал быстро. Расстановка сил поменялась: теперь винтовку держал Климов, а Кира и ее отец стояли рядом под прицелом. Иванов при этом пытался закрывать дочь собой, но она не очень-то жаждала прятаться за его спиной.

– Вот же вы парочка моральных уродов! – зло процедил Климов. – Верно говорят: яблочко от яблоньки… Стоять! Не дергаться!

– Олег! – окликнул его Каменев, снова поднимаясь на ноги.

– Ты тоже стой, где стоишь, не приближайся! – велел ему Климов, ненадолго ткнув стволом в его сторону. Но потом все же снова взял на прицел отца с дочерью.

– Я-то постою, – мягко заверил Каменев. – Но и ты не дури. Отдай мне оружие. Дальше мы ими займемся…

– Ага, займетесь вы, как же! До сих пор у вас ведь так здорово получалось, да? Эти уроды тут кучу народу перебили, а вы даже не почесались! Если я их сейчас прикончу, это будет справедливо!

– Послушай, я понимаю твое негодование, – все тем же успокаивающим тоном согласился с ним Каменев, едва заметно смещаясь в его сторону. – И твою боль я понимаю. Мне тоже очень жаль Нину, но если ты их убьешь…

– Нину? – переспросил Климов и нервно рассмеялся. – Да я даже не знаю, кто это! Услышал просто, как ты назвал это имя, когда звонил своим. Там, у машин на просеке. Да, прости, это все-таки я дал тебе по голове и забрал смартфон. У меня не было выхода.

– То есть ты не парень Нины… – Каменев растерянно посмотрел на него сквозь темноту. – Тогда кто ты?

– Хороший вопрос! – Климов едко усмехнулся. – Я много лет искал на него ответ. Потому что, когда меня нашли бредущим вдоль дороги, я не смог на него ответить. Я вообще очень долго не говорил, хотя мне было восемь. Или девять, кто знает? Я ничего не помнил. Имя, фамилию и дату рождения мне дали в детдоме. Когда я вырос, я все равно не мог вспомнить, что произошло тогда, откуда я взялся на той дороге, кто я на самом деле. Потребовались годы терапии и несколько десятков сеансов гипноза, прежде чем я смог вспомнить своих родителей. И то, что с ними случилось…

– Значит, это все-таки ты, – подал голос Стас. – Маша говорила о мальчике… сыне основателей секты, который исчез после того, что случилось в лагере…

– Да, это я! И я приехал сюда, чтобы вспомнить все окончательно. А еще я очень хотел найти убийцу или убийц моих родителей. И надо же… вот так сразу повезло!

– Но ты же сам не убийца! – попытался убедить его Каменев, делая еще один осторожный шаг в его сторону. Еще чуть-чуть – и он сможет схватить ствол винтовки, отвести его в сторону и обезоружить Климова. – Дай нам с этим разобраться!

– Я сам разберусь!

И он поднял винтовку, явно собираясь стрелять. Дальше все произошло очень быстро. Иванов кинулся вперед, на линию огня, крикнув:

– Кира, беги!

Каменев тоже рванул вперед, пытаясь толкнуть ствол винтовки. Ему даже это удалось, но выстрел все равно прозвучал. Иванов вскрикнул и рухнул на землю. Самому Каменеву в нос стремительно прилетел локоть Климова. От резкой боли перед глазами стало совсем темно, земля уплыла из-под ног, но ему удалось удержаться в сознании. Он услышал, как прогремел еще один выстрел, а следом раздался вой приближающихся полицейских сирен.

Эпилог

Даже к концу ноября снег в городе не лег, лишь иногда шел вперемешку с дождем и тут же превращался в слякоть. Но здесь, на кладбище, сохранившем множество деревьев, тонкое белое покрывало уже легло повсюду. Неторопливо направляясь к нужной могиле, Маша поймала себя на мысли, что в заброшенном лагере в пяти часах езды от Москвы снега сейчас, должно быть, еще больше.

Андрей Семенович Иванов, оказавшийся отцом Киры Мельник, выжил после того, как Климов выстрелил в него. Рана была к тому же не очень серьезной, поэтому он довольно быстро пришел в себя и дал официальные показания. В том числе рассказал, как год назад они с Кирой спрятали тела.

– Мы понимали, что у нас мало времени. Мне было не по силам выкопать сразу девять достаточно глубоких могил в лесу, чтобы всех спрятать. А Кира с раненой рукой не могла мне помочь. Зато мы знали о подземных бункерах. Знали еще с тех пор, как в лагере жили сектанты. Один вход в подземные тоннели они тогда сохранили. Только замаскировали. И как тогда никто его не нашел, так и год назад. Поначалу мы сложили тела в одном из подземных помещений. Кира спряталась в другом, на противоположном конце лагеря.

Вход этот скрывался в казавшемся совсем непригодным для использования строении с надписью «Почта». Как выяснилось, дверь туда только выглядела заколоченной, а на самом деле запиралась на замок. Доски были прибиты только к самой двери, а остальные гвозди подрезаны.

– Когда в лагере все улеглось, мы с Кирой стали постепенно доставать тела, отвозить их по просеке в лес и там закапывать.

Точных мест погребения он, конечно, не смог показать, но собаки нашли. Все останки были извлечены, исследованы, опознаны и после похоронены уже по всем правилам. Это, конечно, заняло какое-то время.

Сегодня Маша пришла навестить свежую могилу мужа в одиночестве. Она понимала, что в холоде ни одни цветы долго не выживут, но все равно принесла букет белых хризантем. Ей почему-то казалось это правильным.

На могильном холмике пока стояли только несколько венков, временный крест да фотография в рамке. С нее молодой красивый Вадим улыбался своей искрящейся открытой улыбкой. Той самой, за которую она когда-то его полюбила.

Маша обломала стебли цветам, чтобы те стали покороче, и сунула их в отрезанную бутылку, закопанную в песок. Воду наливать не стала: минус на дворе, какой смысл? Руки моментально замерзли, и хотя в сумке у нее лежали перчатки, она не стала их доставать. Просто натянула рукава свитера на пальцы и застыла над могилой, глядя на фотографию и прислушиваясь к собственным чувствам.

Их было не разобрать. За этот год Маша успела свыкнуться с мыслью о том, что мужа больше нет в живых. Потерю она пережила еще тогда, а сейчас в истории просто была поставлена жирная точка. Все тайны раскрылись.

В том числе и ее собственная. Ей, конечно, пришлось рассказать о своей поездке в лагерь в прошлом году. О том, что она видела, с кем и о чем говорила. Заодно она выяснила, почему тогда никто об этом не узнал. До сих пор Маша не понимала, как полиция не отследила машину каршеринга: она ведь не путала следы намеренно, не пользовалась чужим аккаунтом.