По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— От кого вы узнали, что Хан в Дербенте?

— Какой Хан? — искренне удивился Паритов.

— Вы не знали, что прозвище Омара — Хан?

— Нет Не знал Об Омаре Садыке мне один товарищ из ювелирторга говорил. Слышал от кого-то, что есть такой мастер в Дагестане. Вот и все.

Трудно было предположить, что Паритов скрытничает Держался он просто, не нервничал. Показал кольца и брас­лет, которые возил на реставрацию, принес копии чеков из скупки.

— Как здоровье вашей жены?

— Ничего, спасибо. Голова иногда побаливает у нее пос­ле того случая.

— Как вы сами расцениваете происшествие в день яр­марки?

— Меня уже спрашивали. Ума не приложу. Непонятно

— Я попрошу дать мне адрес Омара Садыка,— обратил­ся к Паритову Арсен,— и подписать протокол.

— Значит, это был допрос? — спросил Умар.— А по какому случаю?

— Мы не теряем надежды найти и наказать человека, ударившего вашу жену,— сказал Жунид.— Вы допрашивались как свидетель.

— Но я ничему не был свидетелем...

— Это не имеет значения. Кто знает: возможно, нам помогут те сведения, которые мы сегодня от вас получили.

Паритов пожал плечами и подписал протокол, предвари­тельно пробежав его глазами.

— Адрес Садыка вот,— сказал он, доставая из верхнего нагрудного кармана пиджака сложенный вдвое клочок бума­ги. У него свой дом.

Уже в машине Сугуров сказал Шукаеву после некоторо­го молчания.

— Ничего я не понял, Жунид Халидович. Просто голова кругом идет. Ювелиры, бриллианты, допотопный процесс во Владикавказе. Вы что-то, видимо, знаете?

— Ничего я пока не знаю, Арсен,— честно признался Жунид.— Но кое-какие подозрения у меня имеются, чтоб ты знал, как говорит старик ювелир. Будем вместе их проверять. Но, чтобы твоя молодая горячая голова оставалась трезвой и ясной, я тебе сейчас ничего не скажу, кроме того, что ты должен делать в Махачкале и Дербенте. В управлении узна­ешь все, что возможно об Омаре Садыке, поскольку у него патент на мастерскую, о нем должны быть сведения. Потом, не обнаруживая, что ты из милиции, придешь к этому Хану и попытаешься выяснить, что он знает о Чернобыльском и Паритове. Да, нужно привезти оттуда фотографию Омара Садыка. Она должна быть или в управлении, или в его личном деле в финансовых органах, выдаюиих патенты. Это обя­зательно. Не забудь. Ну, и вообще... Смотри по обстоятель­ствам... Фигура Садыка меня очень и очень интересует.. Арсен Сугуров уехал вечерним поездом.

* * *

Заметка в «Терских ведомостях» за 1914 год, которую искал Жунид, попалась ему на глаза далеко не сразу. Он переворошил кучу пожелтевшей бумаги, от которой исходил легкий запах прели и пыли, начитался всяких курьезных рекламных объявлений.

Доктор Исбах фон Краузе иисал, что в течение трех месяцев с помощью безвредных пилюль гарантирует роскош­ный бюст плоским женщинам, вдова Агриппина Атаманчико-ва предлагала «по недорогой цене» уроки вязания, а девица «иностранного происхождения» Альбина Тутти искала место гувернантки в «добропорядочном семействе».

Редакционная заметка в разделе полицейской хроники гласила, что у известного и уважаемого в городе ювелира С. И. Чернобыльского при невыясненных обстоятельствах по­хищен бриллиант голубой воды в двадцать шесть с полови­ной каратов, якобы один из двух знаменитых бриллиантов персидского шаха, подаренный носледним в начале XVIII века богатой французской путешественнице, посетившей Иран. Затем бриллиант попал к русскому купцу Лаврентьеву и был куплен Ротшильдами.

Сейф, в котором бриллиант хранился у последнего его владельца Чернобыльского, оказался нетронутьш. То есть, как тотчас решил Жунид, либо у похитителя были и ключ, и шифр к сейфу, либо бриллиант вовсе не был похищен.

Заканчивалась заметка просьбой ко всем читателям га­зеты, которые могли пролить свет на историю похищения, сделать это за вознаграждение в пять тысяч рублей, положен­ное ювелиром С. И. Чернобыльским.

Жунид отложил подшивку, расправил затекшие плечи, встал и подошел к окну, выходившему на улицу, примыкав­шую к городскому парку.

По брусчатке шли колонны красноармейцев. Где-то вда­ли, за поворотом улицы запевал удалявшийся высокий муж­ской голос: «Броня крепка, и танки наши быстры...»

Жунид достал папиросу и с досадой стал разминать ее пальцами, табак крошился на подоконник. Люди идут на фронт, а он копается в древних газетах и за три недели по­исков ничего еще не добился Собственно, зачем он связался со всеми этими делами сразу? Поручено ему и Дараеву было расследовать убийство инкассатора в Дербенте и ограб­ление кассира шахарской фабрики, а он, почувствовав явную связь между несколькими преступлениями, происшедшими в марте — мае, схватился одновременно за все. Может, не стоило этого делать?

Шукаев не успел мысленно ответить себе на не давав­ший ему покоя вопрос, потому что вошел Дараев.

Лицо у Вадима Акимовича было усталое и злое. .Он сел на диван, отодвинув подшивки и даже не глянув на газеты.

— Проклятье!..

— Чего ты ругаешься?

— Я уже побывал в семи школах, просмотрел сотню учебников с вырванными страничками — эти лоботрясы из четвертых классов пачками выдирают страницы. Суета сует и томление духа!..

— Среди них есть семьдесят восьмая?

— В том-то и дело, что есть. В трех. Все три семьи я уже проверил. Это в разных концах города. Люди вполне порядочные, у всех твердое, надежное алиби. Никто из чле­нов этих семей не мог совершить убийства.

— Надо продолжать,— спокойно сказал Шукаев.

— Легко сказать.

— Не скули, Вадим. Надо. Я дам тебе в помощь Маремкулова, его Гоголев куда-то посылал, а с сегодняшнего дня он снова в моем распоряжении.

— Много от него проку. Давай Семена лучше. Жунид вздохнул.

— Не могу. Семен мне понадобится самому. Вот приедет Арсен...

— Ладно. После обеда отправлюсь опять по школам. Абдул — так Абдул. А что это? — он ткнул пальцем в под­шивку.

— «Терские ведомости». Владикавказская газета.

— Я вижу, что газета. Но за каким чертом она тебе по­надобилась?

— Еще сам не знаю. Во всяком случае, кроме неясных подозрений, у меня ничего конкретного нет. Да и тебе сей­час совершенно лишнее — забивать голову. Ищи мне «Родную речь». И поскорее.