По следам мистера Волка

Встрёпанный, с падающими на будто выбитое из камня лицо тёмными, каштановыми волосами, одетый в простые штаны и какой-то растянутый свитер (или в то, что когда-то являлось им…), с мерцающим жёлтым отблеском в карих глазах.

Он смиряет Элис колким, недовольным взглядом, а затем переводит его ей за плечо с таким заинтересованно-удивлённым видом, будто уверен в том, что одна она прийти не могла, и там кто-то стоит.

Стоит, но почему-то, каким-то образом, скрыт от него.

— Хм…

Она откашливается в кулачок, опустив глаза и отчаянно краснея в попытке привлечь к себе внимание.

— Здравствуйте, эээ… Добрый вечер? — всё же поднимает на него взгляд.

Быть может, он уже знает о том, что замок призвал её служить, и не подумает ничего дурного, как те господа?

Но так и не скажешь, что он понимает. Граф смотрит на неё выжидающе, остро изогнув бровь. И нетерпеливо вздыхает. Становится понятно, что Герберт не просто сонный — он пьян.

— Меня зовут Элис Богард, сэр, я племянница миссис Смит… И как вы, должно быть, знаете, она умерла несколько дней назад.

— Не знаю… — отступает он, однако не спешит впускать её. — Соболезную. Так это… Поэтому в помещении так пыльно? Ой, хотя… — хмурится он. — Несколько дней всего прошло, да? Не должно тогда… Эм, я… не о то совсем, — зевает в изгиб локтя, — говорю.

— Тётушка прекрасно следила за замком! — Элис вскидывает подбородок. — И так как она была родовой слугой, замок призвал меня на её место, ведь я — ближайшая родственница. Понимаете? — спрашивает с надеждой и опаской. — Теперь впустите?

— Не-а, — ухмыляется он, — домой иди, — и собирается закрыть дверь.

— Но! — взвизгивает Элис. — Давайте… эээ, я вам завтра ещё раз объясню? Вы сейчас не п-понимаете! Ложитесь, отдохните, а я займусь делами. О жалованье позже поговорим.

— Ещё и это? А ты… Ты не можешь, ну, просто уйти?

— Но я ехала к вам несколько дней на поезде! Быть здесь — мой долг, граф. Разве… разве вы не понимаете?

Её светлые салатовые глаза начинают поблёскивать.

Он медленно кивает, обдумывая её слова, и вздыхает.

— Я дам тебе на дорогу назад пару волков, хватит? Не знаю, какие сейчас цены… — и протягивает ей, взятые, видимо, с тумбы у двери (и что только делали там?) серебряные монеты. — Езжай домой, к матери и отцу. Давай, кыш отсюда, — звучит это уже совсем по-доброму, хотя выгоняет он её на улицу, практически в ночь, одну.

— Но я не могу… совсем… Мистер… Волк, ой, — путается она и прикусывает язык. — Граф… Оуэн. Господин. Разве вам не нужна прислуга?

— Если и нужна, я решу это сам, — отрезает он. — За меня десять лет всё решали другие, не хватало ещё, чтобы какая-то пигалица теперь напрашивалась ко мне жить и спорила со мной! Ступай с богом, — и он захлопывает перед ней дверь.

— Да я ведь… Я ведь… И не могу уйти… — срывается с её губ, правда, Герберт вряд ли её слышит. Поэтому Элис принимается тарабанить в дверь. — Пустите!

— Я сейчас разозлюсь! — гремит его то ли всё ещё сонный, то ли пьяный голос, но дверь не открывается.

— А я уже! — хмурится Элис.

— Я всё сказал! — на этот раз говорит он, выглядывая в окно. — Иди. Я… — запинается задумавшись. — Я ведь дал тебе денег?

Она стоит, сложив руки на груди, насупившись, будто обиженно и сверлит его взглядом. Молча.

А он также, молча, смотрит на неё, пока, наконец, не машет рукой и не скрывается в темноте замка.

Только вот вовсе не для того, чтобы ей открыть.

Элис всхлипывает, а затем и раздражённо цокает, когда со смурных, тяжёлых небес срывается поток холодного дождя.

Волки поблёскивают в ладонях. Идти, что ли, к постоялому двору? Заночевать да вернуться утром, когда граф проспится?

Она вздыхает, представив, какой неприятной будет дорога, и всё же сходит с каменного крыльца.

***

Кровь размылась на камнях, песок, в который она втянулась, вместо красного вновь приобретает свой прежний цвет, напитавшись дождевой водой.

В подворотне темно, хотя близится утро и горизонт на восходе начинает светлеть.

Девушка лежит на земле, устремив остекленевшие глаза к хмурому небу.

Ветер не в силах поднять её отяжелевшие от воды и крови волосы. Зато чей-то платок, уже изрядно выпачканный в пыли, несмотря на влагу, медленно, лениво гоняет вокруг.

Одежда жертвы изодрана, будто она трепыхалась в чьих-то когтях. Грудная клетка вскрыта и внутри не видно ничего, кроме чёрной дыры.

На каменной кладке стены до сих пор не смытые, красные отпечатки её ладоней. Под стеной — звериные следы, переходящие в человеческие.

И одно единственное окно наверху за мутным стеклом и решёткой, является свидетелем происшествия.

***Людарик Даймонд — двадцатипятилетний повеса и, по мнению нескольких наивных душ, настоящий гений, прозябающий в дыре под названием Бонсбёрн. Не даром ведь занял пост главы сыскной стражи, что неслыханно, учитывая его возраст и праздный образ жизни.

Хотя, есть некоторые завистливые — безусловно — шепотки, намекающие на истинную причину такого положения дел: старший Даймонд, градоначальник Бонсбёрна — его родной дядя.

Люди возмущены не слишком: городок маленький, серьёзные преступления дело редкое, несправедливости больше не стало. Всё в пределах нормы — каждый третий виновный на свободе, каждый второй невинный — в тюрьме.

Так ведь оно и должно работать, правда?

Лучше так, чем никак.

Обычно Людарик не появляется раньше полудня, но сегодня он ещё не ложился, так что прискакал на место задержания, чтобы проводить преступника строгим взглядом (словно это поможет тому встать на путь искупления) и уж после этого со спокойной душой проспать до двух-трёх дня.

На служебной карете как раз подъехал и его главный помощник со стражниками.

— Что тут у вас?

Людарик запускает длинные бледные пальцы в лошадиную гриву.

— Да вот, ждали вас, прежде чем в его замок ломиться, — тянет Бернард Хизар: высокий и угрюмый мужчина, старше Людарика на лет пятнадцать, черноволосый и сероглазый.

Он сам послал за ним, передав то, что, судя по всему, девушку, найденную утром в подворотне, убил оборотень. Почерк волков — рана на груди и отсутствие внутренних органов. Да и звериные следы вокруг. Правда, из свидетелей только одна старая карга, подслеповатая и глухая, но уверенная, что видела на месте преступления именно графа. Да и платок с его вышитыми инициалами был обнаружен рядом с телом убитой. Однако…