По ту сторону синих гор

Хотя мне кажется, у неё для этого будет замечательный помощник – наш с Бьёрном сын. Иногда Айвор вызывает у меня приступы умиления, когда прячет выданные ему Исгирдой сладости для того, чтобы потом подарить их Ригиль при встрече.

Смотреть на это без улыбки просто невозможно.

Впрочем, глядя на сына, я вообще не могу её сдерживать. Он – моё счастье и смысл жизни. И мне очень хочется уберечь его от боли и разочарований, хоть я и понимаю, что с той миссией, которая в будущем ляжет на его плечи, это просто невозможно.

Именно поэтому муж и начал тренировать мальчика, как только ему исполнилось четыре года. 

Этот день тоже не исключение. Сегодня, после моих уроков магии, сын тренируется на улице с отцом, и мне ничего другого не остаётся, как находиться рядом, присматривая и за одним, и за другим.

К толстому бревну, на котором я сидела, наблюдая за тренировочным боем мужа и сына, подполз маленький ёжик. Подёргав чёрным блестящим носом-пуговкой, он сердито запыхтел, выковыривая из-под отставшей коры спрятавшегося там жука и, удовлетворённо слопав свою добычу, отправился на поиски новой, чтобы успеть накопить жир перед зимней спячкой.

Наш с Бьёрном семилетний сын тоже очень любит наблюдать за животными, и я пожалела, что он сейчас занят совершенно не детской игрой, старательно отбивая удары пока ещё деревянного меча своего отца.

Опавшая листва шуршала под ногами моих самых дорогих мужчин, и их сосредоточенные лица сейчас были так удивительно похожи.

Маленькая копия Бьёрна совершила обманный выпад, но, не успев среагировать на молниеносную реакцию отца, допустила ошибку.

Муж резко ударил сына по руке деревянной имитацией оружия, и тот обиженно закусил губу, но не заплакал.

– Как меч держишь? Сколько тебя учить? Один удар – и ты покойник! – недовольно рыкнул супруг. 

Я резко выдохнула, вглядываясь в насупленное лицо мальчика. Вмешиваться в процесс обучения я не смела, хотя методы мужа мне и не всегда нравились.

Один раз я попыталась поговорить с ним, чтобы он помягче обращался с ребёнком, но Бьёрн очень доходчиво мне объяснил, что растит будущего дильфара и Хранителя кайгенов, а не изнеженную вакшу. И попросил больше никогда не указывать ему, как тренировать сына.

– Дай ему передохнуть! – всё же не выдержала я и, опустив ладонь на ствол поваленного дерева, похлопала по нему, приглашая супруга сесть рядом.

Брови Бьёрна хмуро сошлись на переносице, но уже через секунду взгляд его потеплел и уголок губ тронула хитрая ухмылка. Несомненно, муж мой манёвр разгадал, но ворчать не стал. Лишь махнул сыну рукой, разрешая спокойно побегать, а потом направился ко мне.

– И о чём ты хочешь поговорить со мной на этот раз, жена? – навис надо мной он, насмешливо сверля взглядом самых синих в мире глаз.

Сын в этот момент, подпрыгнув, повис на ветке старого сайвора, и супруг тут же переключил на него всё своё внимание, молча наблюдая за тем, как мальчик ловко карабкается на дерево.

Может, Бьёрн и был суровым родителем, но в то же время очень заботливым и любящим, потому что никогда не упускал ребёнка из виду. И даже Горду не удавалось выпросить у мужа внука больше чем на пару дней. Уже к вечеру Бьёрн начинал изводить меня своими сомнениями и тревогами относительно его безопасности, а утром он безапелляционно заявлял мне, что мы идём за сыном, и тащил меня в Карсхольм.

Поначалу дильфар ужасно обижался, когда мы вываливались из пространства посреди его вархейма с намерением забрать Айвора. Но со временем Горд научился хитрить и вынуждать нас погостить у него ещё несколько дней. Что я всегда делала с радостью и удовольствием, потому что наконец обрела отца, о котором мечтала всю свою жизнь. 

– Надо бы сделать площадку для игр больше, – мягко заметила я. – Детям здесь будет совершенно мало места.

Бьёрн застыл в неестественной позе, а затем медленно повернул ко мне своё лицо. Взгляд его спустился к моей талии, потом вновь поднялся до уровня глаз, и губы мужчины растянулись в широкой белозубой улыбке:

– Когда? – хрипло спросил он, быстро присаживаясь рядом и опуская мне на затылок свою широкую и тяжёлую ладонь.

Духи предков, как же мне нравилось, когда он так делал! Эта рука словно была его прелюдией перед поцелуями. И я ждала его губ. Мягких и тёплых, трогающих меня с неуклюжей нежностью, просто потому что иначе Бьёрн не умел, а по-другому мне уже было и не нужно.

– Думаю, к концу весны, – улыбнулась я, радуясь мгновенной реакции мужчины.

– Девочку хочу, – вдруг прошептал он, закрывая мне рот быстрым и жадным поцелуем. – Х[и]тру маленькую... На тебя чтобы была похожа. 

Я усмехнулась и смущённо вздохнула:

– Это как духи управят. 

– Как скажу, так и управят! – самодовольно буркнул Бьёрн.

Этот несносный мужчина продолжал свято верить, что если он очень сильно чего-то захочет, то это не может не исполниться.

– Айвор! Домой! – с улыбкой глядя на сына, позвал муж.

Мальчик недоумённо застыл на дереве, переводя удручённый взгляд с отца на меня.

Я сына понимала. В его возрасте сама с улицы не вылезала. А Айвор без присмотра эйтаров и Бьёрна вообще никуда не ходил. Мы всё ещё опасались, что Эуреза не оставит попыток его выкрасть, пока он маленький.

– Отец, а можно я ещё чуть-чуть поиграю? – всё же решился выклянчить для себя ещё немного времени малыш, с надеждой распахнув свои синие глазёнки, и мне стало его невыносимо жалко.

– Дома поиграешь. Мать замёрзла. Нельзя ей мёрзнуть, сынок! – категорично заявил Бьёрн, подымаясь вместе со мной с бревна и кутая меня в полы своего мехового плаща.

Я уткнулась носом в грудь мужа, наслаждаясь его запахом и теплом, а потом блаженно пробормотала:

– Ничего. Я у камина посижу, чая выпью и быстро согреюсь.

– Сам согрею, – жарко шепнул мне в висок мой синеглазый оэн, и у меня даже сомнений не возникло, что сделает он это куда лучше самого горячего чая и очага.

{Декабрь 2020 – Ноябрь 2021}

Глоссарий:

Айдэ – обращение к девушке из высшего сословия.

В[а]кша – пушистое домашнее животное рода кошачьих.

Валёк – массивный, изогнутый кверху деревянный брусок с короткой рукояткой – служил не только для обмолота льна, но и для выколачивания белья во время стирки и полоскания, а также для беления готового холста.