По воле северных богов

По первому снегу в большой дом Тир приехал в гости ее ближайший сосед — богатый бонд [10] Снорри Фергюссон. Они были добрыми соседями, и Тир обрадовалась его приезду. Накрыли столы. Норвежец, щуря свои яркие синие глаза, посматривал на выпирающий живот молодой женщины, но молчал. Тир была благодарна ему за это. Однако после того как ужин окончился, Снорри сдержанно и очень серьезно попросил разрешения поговорить с хозяйкой о деле, причем, по возможности, наедине. Удивляясь в душе, она проводила гостя в свою комнату.

10

Бонд — свободный землевладелец в Скандинавии. Структура общества была такова — родовая знать, бонды — свободные люди, и, наконец, рабы.

— У тебя тепло, госпожа, — сбрасывая с широких плеч подбитую лисьим мехом безрукавку, проговорил Снорри.

— Присаживайся, сосед, — указывая на кресла у горящего камина, пригласила она, и сама опустилась напротив, со вздохом подсунув под ноющую спину маленькую подушечку.

— Ждешь по весне?

— Да.

— Кто отец?

— Ты об этом хотел поговорить, сосед?

— Получается, что и об этом тоже… Кто-нибудь из твоих?

— Нет.

— Так ты не вышла замуж?

Тир лишь качнула головой, нетерпеливо глядя на Фергюссона. Он вздохнул и, хлопнув себя по широко расставленным коленям, заговорил.

— Ну что ж… Значит так… Хочу я просить тебя стать моей женой, госпожа моя. Об этом и хотел толковать.

Тир пораженно вскинула брови.

— Я же ношу чужого ребенка…

— Раз отец его… не претендует на тебя, мне все едино. Своих у меня уже больше дюжины — одним больше, одним меньше… — викинг хмыкнул.

Молодая женщина, изумляясь все больше, возразила:

— Но у тебя уже есть две жены.

Снорри поморщился.

— Пустое. Две молоденькие гусыни, исправно рожающие сыновей. Настоящей женой мне была моя Хильда, но она умерла прошлым годом. Мне нужна в жены женщина, годная не только для постельных утех. С тобой, госпожа моя, я смогу и поговорить, и посоветоваться, когда надо будет. Я знаю, ты привыкла к свободе и самостоятельности, и не стану сильно давить на тебя. Потребую лишь верности, а в остальном — командуй как прежде. Наши земли прилегают, соседствуют, а нам самим всегда было легко и ладно друг с другом. Опять же, твой малыш получит законного отца. Я приму его без разговоров. Что скажешь, госпожа моя?

Тир лишь развела руками.

— Для того чтобы беседовать, не обязательно жениться.

Фергюссон басовито расхохотался.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что ничто другое в тебе не сможет привлечь мужчину? Особенно теперь, — норвежец выразительно осмотрел пополневшую фигуру молодой женщины, вгоняя ее в краску.

Тир молчала, покусывая губу.

— Это честное предложение, господин Снорри, — наконец заговорила она и открыто взглянула норвежцу в лицо. — И я тоже хочу поступить с тобой по чести. Я никогда не полюблю тебя так, как жена должна любить мужа. Мое сердце отдано другому.

— Я тоже не смогу любить тебя, госпожа, так, как свою Хильду. Но… Мы уважаем друг друга, и могли бы жить в дружбе и понимании. А там — кто знает?

— Я… Я должна подумать, — пролепетала Тир, не зная, что еще сказать или возразить.

Снорри поднялся.

— Могу я, все же, спросить, кто твой любовник? Я знаю его?

— Нет. Он англичанин, — с усилием произнесла Тир.

Норвежец удовлетворенно кивнул.

— Я буду ждать твоего ответа, сколько понадобится. Мне не нужна просто еще одна жена, госпожа моя. Я хотел бы видеть рядом с собой именно тебя.

Тир тоже встала.

— Я постараюсь не затягивать с ответом.

— Вот и хорошо. Тогда, позволь мне скрепить наше соглашение.

Молодая женщина не успела опомниться, как викинг оказался рядом и обнял ее. Его губы были горячими и опытными, рука, словно невзначай, коснулась ее налитой груди, пальцы нащупали сосок и сжали его…

— Ты слаще, чем я мог себе представить, — хрипло проговорил он мгновение спустя. — Но я подожду, ты слышишь? Я подожду.

Дверь отворилась и захлопнулась за ним, а Тир так и стояла, прижав запястье дрожащей руки к горящему рту.

Утром она вышла провожать гостей с покрасневшими, опухшими глазами.

— Надеюсь, не я тому виной? — мягко спросил Фергюссон.

Тир покачала головой.

— Лишь отчасти.

— Так помни, госпожа моя, я буду ждать, сколько потребуется.

— Что он хотел от тебя? — недовольно проворчала Аса, едва сосед со своими людьми отбыл.

— Просил выйти замуж за него.

Аса, было, рассмеялась, но потом, видя, что госпожа не шутит, всплеснула руками.

— Это с чужим-то дитем в животе?

— Похоже, его это не смущает, — Тир дернула плечом и, кутаясь в меховой плащ, пошла в дом.

Аса торопливо зашагала следом.

— И что ты ему ответила?

— Обещала подумать.

— Он хороший человек, — задумчиво всматриваясь в лицо госпоже, проговорила повариха.

— Да, — бесцветным голосом ответила Тир, ускоряя шаги.

«Но зовут его не Хьюго Гилфорд», — подумала про себя толстуха и, вздыхая, пошла на кухню.

Пролетел еще один месяц. Зима властвовала над просторами северной земли, сначала устилая ее снегом, потом сдирая его знобливыми влажными ветрами с моря. Тир уже совсем отяжелела, обрела неловкую утиную походку, но по большей части была вынуждена лежать, подняв гудящие, отекающие ноги на высоко взбитые подушки. Малыш в животе толкался и крутился как волчок, заставляя молодую женщину охать, когда крохотная пяточка или головка попадала по какому-нибудь особенно чувствительному месту.

— Да что ж это за дьяволенок? — жаловалась она Асе. — Ни минуты покоя.

— Месяца через три увидишь, — рассудительно отвечала толстуха.

— Ох, я не доживу до этого дня.

— А куда ты денешься? Такова уж наша бабская доля.

— Неужели все так мучаются?

— Нет. Тебе что-то уж особенно повезло. Но это не значит, что и следующий ребенок доставит столько хлопот — всегда все по-разному.

— Следующего не будет.

Аса вскинула глаза на госпожу.

— А как же господин Снорри?

— Нет, Аса. Это будет нечестно. Да и не смогу я… с ним…

— Он не дурен собой. Одни глаза чего стоят. Как сапфиры.

— Да.

Через неделю после этого разговора Фергюссон приехал, и Тир уединилась с ним в своей комнате. Разговор был долгим. Любопытство Асы было вознаграждено последней фразой, которую викинг произнес уже в коридоре.

— Я не принимаю это за окончательный ответ. Рана в твоем сердце еще слишком свежа, госпожа моя. Я подожду еще, мне некуда спешить.

— Проклятый англичанин, — ворчала толстуха, забывая на время о своих собственных корнях. — Это ж надо было так задурить девчонке голову!

— Каков он хоть из себя, этот Хьюго? — гневливо спрашивала она у мужа позже вечером.

Рыжеволосый бородач, совершенно измученный бесконечными вопросами жены, лишь пожимал плечами, принимаясь нудно описывать рост, телосложение, горбоносое лицо с тяжелым подбородком и густыми черными бровями. По всему выходило, что и взглянуть-то особо не на что.

— И что она в нем нашла?

— Я тоже не этот… ну… Аполлон, однако ж, ты двадцать пять лет со мной, — ворчал Эрик, обнимая жену.

— Зато она у нас красавица! И такой человек к ней сватается!