По законам братства

Послышались даже всхлипывания.

«Что делать? – запульсировало в Володькином мозгу. – Не могу же я быть сторонним наблюдателем насилия. И потом: каким после этого буду суворовцем, если не вмешаюсь в ситуацию?»

Патетика так и перла из него: «…я должен… должен…А если к моей Нине кто – то так пристанет?»

Во что бы то ни стало надо вырвать девушку из похотливых лап неизвестного. Он свернул с тропинки. Раздвинув ветви кустарника, увидел сидящих на траве девушку и парня. Возле них на газете – остатки еды и недопитая бутылка дешевого портвейна. Что предпринять? Молодой человек вновь липко обнял девушку.

–Не надо, мы же с тобой договорились…

Тут Володю понесло. В один прыжок он оказался возле пары и, тронув за плечо незнакомца, возмущенно произнес:

– Так! Значит, не для всех это место для физкультуры и спорта!

– Чегоо? – возмутился парень.

– Отпусти девушку!

Парень недобро посмотрел на него снизу вверх, вздохнул и поднялся. Он был выше почти на голову.

– Чё надо? – вяло спросил он.

–Не трогай девушку!

Бугай сделал небольшой разворот, и в эту секунду Володя почувствовал, что летит по воздуху. Затрещал под телом куст жасмина, жалобно звякнули струны гитары.

«Только бы не пнул, – вяло и успокоенно пронеслось в мозгу. Убьет же, гад!» Встал на четвереньки и, таща за собой музыкальный инструмент, пополз за ближайший куст.

Парень даже не посмотрел в его сторону. Он присел и налил себе вина.

–За тебя, Лола!

И тут Володя услышал голос девушки:

– Ходят тут всякие! За меня, мой герой!

Она еще что-то говорила ему вдогонку, но Владимир ее не слышал. Кружилась голова, подташнивало. В компании делать уже было нечего. Он, наконец, выполз на знакомую тропинку, кое-как поднялся и побрел обратно в сторону училища. Часть субботы и все воскресенье пластом пролежал на койке. Только к утру понедельника полегчало. О случившемся ребятам ничего не сказал. Было стыдно.

В день приезда Нины, в выходной, Володя пошел в увольнение. Она хорошо сдала экзамены в десятом классе и ехала в поезде к нему. Они должны вместе решить, что она будет делать еще год, пока он оканчивает суворовское училище. Возможно, пойдет работать. А потом они вместе поедут куда-нибудь поступать. Наверное, как и мечтали, в Ленинград.

На привокзальной площади, где сегодня памятник уральским танкистам, стояли женщины с зеленью: на раскладных стульчиках лежали лук, петрушка, молодой чеснок, черемша. Одна пожилая дама в белой, вязанной крючком шляпке из простых ниток, держала букетик ландышей. Изумрудные влажные листья светились в прожилках, и каждую белую жемчужную головку хотелось целовать. Они скорее походили на бутоны, выточенные из мрамора. Он замер, глядя на цветы, это был тот самый случай, когда не понятно, что красивее – природное или рукотворное.

– Сколько стоят ландыши? – спросил Володя у дамы.

– Пятнадцать копеек. Он отсчитал монетки, подумал, ему показалось, что жемчужинок рассыпано маловато среди широких заостренных листьев. Отсчитал еще.

– Дайте два, пожалуйста. Соедините их, если можно, чтоб букетик был попышнее.

– Согласна с Вами, молодой человек.

Женщина охотно развязала ниточки, соединила букетики, достала узкую желтоватую бумажную ленточку и красиво перевязала цветы. Ножницами провела по концам ленты, чтоб они завились спиралью.

– Спасибо. Очень красиво! – восхитился Володя.

– Пожалуйста. Надеюсь, понравится той, которой Вы его подарите.

Цветов Володя никогда еще не дарил. Первый свой в жизни букет нравился ему необыкновенно. Казалось, нет ничего свежее и нежнее.

На перрон он пришел заранее, чтоб угадать, с какой стороны по ходу поезда будет пятый вагон: с головы или с хвоста. Он старался вести себя чинно, не суетиться, как и положено человеку в форме суворовца и будущему офицеру. Но когда поезд стал прибывать на означенный путь, он разволновался, степенность его улетучилась. А когда не увидел среди пассажиров вагона Нину, совсем растерялся. Рука с цветами опустилась. Как же так? Ведь родители заранее купили ей билет, и номер вагона она написала ему еще две недели назад. Заболела? Опоздала? Или передумала ехать? Что могло произойти?

Он смотрел на бесконечный поток пассажиров, выставляющих свои чемоданы из вагона. Еще раз прошел вдоль вагона, заглядывая в окна. Нины не было.

Вдруг кто-то закрыл ладонями глаза.

– Нина!

Он повернулся, увидел ее смеющиеся карие глаза, высокие широкие брови дугой, даже косички у нее смеялись, распахнувшись, словно в объятиях, в разные стороны.

– Где ты была?

– А я прошла в соседний вагон. Там меньше народа! Здесь я бы еще стояла и стояла в очереди на выход!

– Умница моя! – Володя обнял ее и первый раз поцеловал в губы, не боясь осуждения и чувствуя себя совсем взрослым.

На вокзалах обычно не боятся плакать у вагонов, расставаясь навсегда, теряя часть сердца и уже не веря, что оно вырастет снова, не боятся ругаться вдрызг, зная, что никто не вспомнит о скандале через три минуты. Никто не осуждает за откровенный поцелуй, потому что встречаются после практически вечной разлуки, и эта вечность дает право на бесстыдный поцелуй.

Он протянул ей букет.

– Такой же нежный, как ты, – прошептал он.

– Спасибо, Володечка, мой…хороший, – она опустила лицо в цветы и вдохнула чистый прохладный ландышевый аромат. Их любовь пахла ландышами, чистотой и надежами.

Володя подхватил ее рюкзак, накинул его на плечо, и они пошли пешком в город.

Они важно шли по широкому мосту в центре города через Исеть. Володя крепко держал руку Нины и уже совсем считал ее своей, а счастье свершившимся. Они остановились посередине и оглянулись вокруг. Небо было огромным, во весь город. По всему его пространству, по диагонали словно провели широкой плоской кистью: бело – синие полосы с прожилками отливали перламутром.

Они сбежали по ступеням к плотинке.

– Давай бросим монетку, чтоб всегда сюда возвращаться вдвоем, – крикнул он снизу.

Нина спустилась. Они сели на большие серые пупырчатые валуны – ступени под деревьями, где их не было видно прохожим со всех сторон. Володя обнял ее, уткнулся в темные косички.

– Мы теперь вместе. Навсегда? – шепотом спросил он.

– Навсегда, – ответила Нина. –Я дождусь, когда ты закончишь училище, и мы уедем. Вместе уедем, вместе пойдем учиться. Куда скажешь, куда ты выберешь. Помнишь, мы хотели в Ленинград. Вся жизнь у нас впереди!

Они смотрели на воду, на пробегающие по мосту автобусы и трамваи и мечтали. Он ждал ее три года и сейчас наслаждался ее близостью, энергичностью, ее теплом. Он чувствовал, что жизнь стала богаче: теперь, кроме училища, есть девушка, которой можно не только писать, но можно и обнять, поговорить о том, о чем с взрослеющими парнями говорить неловко.

Нина заночевала у дальней родственницы, а в понедельник утром поехала устраиваться на завод, потому что там сразу давали общежитие. Некоторые проблемы решились на первое время.